На каминной полке куски застывшей лавы с экскурсии в Помпеи стояли в одном ряду с раковинами, которые он собрал на берегу Капри, и позолоченный венок, который прошлой зимой он носил на карнавале в Венеции. На столе лежали потрепанные экземпляры «Правил Хойла» («Правила карточных игр Хойла») и «Календаря скачек»; на скамейке стояла стопка журналов по коневодству и ветеринарии.
Вычесывая ненавистную пудру из волос, он костерил себя на чем свет стоит. Если бы он не умчался в «Уайте», Фрэнсис не потеряла бы свои изумруды, а он мог бы спасти Лавинию от нападения. Хотя он не был свидетелем происшедшего, он, как и его кузина, восхищался находчивостью и храбростью Лавинии – удивительными для девушки из богатой и знатной семьи. Он вспомнил другие случаи, когда Лавиния Кэшин его удивила – она пыталась заложить жемчужный браслет, собирала уголь на улице. Амбициозный контрабандист, купивший себе титул графа, гордился бы своей находчивой правнучкой.
На следующее утро его разбудил звон колоколов, созывавших прихожан на службу. Слуга принес таз с горячей водой для бритья, и Гаррик, неохотно покинув уютную постель, направился в гардеробную. Карло, не обладавший невозмутимостью слуги-англичанина, сообщил хозяину все сплетни, циркулирующие среди прислуги, пока обматывал льняное полотенце вокруг шеи хозяина и намыливал его щеки кисточкой.
– Бандиты напали на карету с леди! Это обычное дело в Риме или в Неаполе, но не в Лондоне, где на улицах стоят фонари и констебли дежурят на каждом углу.
Гаррик надел рубашку, которую ему дал Карло, и вытянул руки, чтобы слуга мог застегнуть рукава. Он завязал на шее галстук и заколол его булавкой.
Карло достал красно-коричневый жилет с костяными пуговицами, затем показал два сюртука.
– Который из них?
– Черный. Нет, коричневый. Да все равно.
Голодный и невыспавщийся, с больной головой, он поплелся в столовую. Лавиния стояла у окна. Ее локоны были расчесаны, и черные волосы струились по плечам и спине. Простое утреннее платье, разрисованное флоксами и незабудками, свободно спадало с плеч и расходилось спереди, открывая белую нижнюю юбку. Широкий синий шелковый пояс обхватывал узкую талию.
Ее глаза закрывались, взгляд был слегка бессмысленным от опиатов, которые она приняла вечером. Гаррик представил ее в его постели, сонной и приветливо ему улыбающейся. Ее улыбка слишком сильно на него действовала. Он хотел эту девушку с той минуты, как увидел ее на Корк-стрит, еще до того, как выяснил, зачем она приехала в Лондон. И хотя он знал, что она ищет богатого мужа, его желание не утихало.
Он укрылся за непрочным фасадом нейтралитета.
– Это вы звонили в колокольчик для прислуги? – спросил он.
Она кивнула.
– Лакей обещал принести шоколад и немного хлеба. Кажется, он меня боится.
– Слуги убеждены, что вы носите при себе стилет.
Ее бледные губы раскрылись, и волны тихого смеха растеклись по комнате. Она подошла к столу. На нем уже стоял сервиз для завтрака, украшенный дубовыми листьями и желудями. Гаррик выдвинул стул для нее, и она поблагодарила его одной из тех улыбок, которые разбивают сердца.
– Франческа говорит, что прошлой ночью вы вели себя очень храбро.
– Я очень испугалась, – призналась она.
Как всегда, ее прямота поражала – и подкупала безмерно.
Прибыл лакей с подносом еды, за ним пришел Селвин с шоколадом и поставил его перед Лавинией. Ее просьба о еде превратилась в целый ритуал. Гаррик заметил, что она поморщилась, передавая ему масленку.
– Вам больно?
– У меня еще остались шишки и ссадины при падении с Фаннага, моего пони. Когда мы прыгаем через ограды и ручьи, мне не всегда удается оставаться в седле.
– Вы когда-нибудь охотились?
Она с сожалением покачала головой:
– У нас на острове нет лис. Но зато я каждый день ездила верхом.
У Гаррика возникла интересная мысль – если он будет много времени проводить в ее обществе, то наверняка заметит ее главные недостатки: легкомыслие, жадность и расчетливость, и тогда сможет сбросить с себя ее чары. Думая так, он произнес:
– Я попрошу Франческу одолжить вам ее лошадь, и мы поедем кататься в Гайд-парк. Когда вы почувствуете себя лучше, – добавил он, вспомнив о том, что вчера ей здорово досталось.
– У меня нет подходящей одежды. Швея сняла с меня мерку для амазонки, но я так и не забрала ее. – Поставив чашку, она откровенно заявила: – Если счет будет больше десяти гиней, я не смогу заплатить. Это все, что у меня есть.
Гаррик вытаращил глаза.
– Почему люди, которым досталось богатство, не могут им управлять? Попросите поверенного вашего отца выдать вам содержание авансом.
– Это невозможно.
Он засмеялся, увидев ее смущение:
– Тогда отдайте те десять гиней мне, и я буду вашим банкиром. Ч го же касается костюма для верховой езды – не волнуйтесь об этом сейчас. Скажите портнихе, что вы заплатите в следующем квартале.
«Если бы все было так просто», – грустно подумала Лавиния. Она не может ему признаться, что не получает содержания и никогда не получала; она не могла опровергнуть его предположение о том, что происходит из богатой семьи. Она обнаружила, что можно обманывать, даже не говоря неправды.
Она так долго не видела отца, что ей очень захотелось вновь посетить тюрьму, но пока ей не удавалось ускользнуть от бдительной и заботливой компаньонки. Однажды в солнечный день она уговорила Фрэнсис позволить ей погулять по площади. Сделав один круг и начав второй, она обдумывала разные варианты. Если она отважится улизнуть в Саутуорк, то как она объяснит свое долгое отсутствие?
Она почти дошла до северной стороны площади, когда на углу Кинг-стрит появился Гаррик. Он помахал ей, и она перешла через улицу, чтобы встретить его у центрального фонтана, окруженного резным барьером. Белокурый локон выбился у него из-под шляпы, а незастегнутый сюртук перекосился под тяжестью содержимого кармана. Он посмотрел на нее; она заметила его покрасневшие глаза и щетину на щеках и подбородке.
– Вы выглядите ужасно, – сообщила ему Лавиния.
– Тяжелая ночь, – весело ответил он, – и удачная. – Он вынул пригоршню золотых монет из кармана сюртука. – Это ваши.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, не понимая, к чему он клонит.
– Прибыль от вложения вашего капитала. Я поставил ваши десять гиней в карточной игре и выиграл еще сорок. – Он торжествующе улыбнулся.
– Но вы могли потерять их! – Какой катастрофой это стало бы для нее, если бы он проиграл!
– О, вы мне не верите, – пожурил он ее. – Вот. – Он протянул ей еще монеты.
– Но они принадлежат вам, – возразила она. – Вы их выиграли.
– Для вас.
То, что было забавой для него, для нее было почти спасением. Хотя она не могла сказать ему всего, она все же ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Вычесывая ненавистную пудру из волос, он костерил себя на чем свет стоит. Если бы он не умчался в «Уайте», Фрэнсис не потеряла бы свои изумруды, а он мог бы спасти Лавинию от нападения. Хотя он не был свидетелем происшедшего, он, как и его кузина, восхищался находчивостью и храбростью Лавинии – удивительными для девушки из богатой и знатной семьи. Он вспомнил другие случаи, когда Лавиния Кэшин его удивила – она пыталась заложить жемчужный браслет, собирала уголь на улице. Амбициозный контрабандист, купивший себе титул графа, гордился бы своей находчивой правнучкой.
На следующее утро его разбудил звон колоколов, созывавших прихожан на службу. Слуга принес таз с горячей водой для бритья, и Гаррик, неохотно покинув уютную постель, направился в гардеробную. Карло, не обладавший невозмутимостью слуги-англичанина, сообщил хозяину все сплетни, циркулирующие среди прислуги, пока обматывал льняное полотенце вокруг шеи хозяина и намыливал его щеки кисточкой.
– Бандиты напали на карету с леди! Это обычное дело в Риме или в Неаполе, но не в Лондоне, где на улицах стоят фонари и констебли дежурят на каждом углу.
Гаррик надел рубашку, которую ему дал Карло, и вытянул руки, чтобы слуга мог застегнуть рукава. Он завязал на шее галстук и заколол его булавкой.
Карло достал красно-коричневый жилет с костяными пуговицами, затем показал два сюртука.
– Который из них?
– Черный. Нет, коричневый. Да все равно.
Голодный и невыспавщийся, с больной головой, он поплелся в столовую. Лавиния стояла у окна. Ее локоны были расчесаны, и черные волосы струились по плечам и спине. Простое утреннее платье, разрисованное флоксами и незабудками, свободно спадало с плеч и расходилось спереди, открывая белую нижнюю юбку. Широкий синий шелковый пояс обхватывал узкую талию.
Ее глаза закрывались, взгляд был слегка бессмысленным от опиатов, которые она приняла вечером. Гаррик представил ее в его постели, сонной и приветливо ему улыбающейся. Ее улыбка слишком сильно на него действовала. Он хотел эту девушку с той минуты, как увидел ее на Корк-стрит, еще до того, как выяснил, зачем она приехала в Лондон. И хотя он знал, что она ищет богатого мужа, его желание не утихало.
Он укрылся за непрочным фасадом нейтралитета.
– Это вы звонили в колокольчик для прислуги? – спросил он.
Она кивнула.
– Лакей обещал принести шоколад и немного хлеба. Кажется, он меня боится.
– Слуги убеждены, что вы носите при себе стилет.
Ее бледные губы раскрылись, и волны тихого смеха растеклись по комнате. Она подошла к столу. На нем уже стоял сервиз для завтрака, украшенный дубовыми листьями и желудями. Гаррик выдвинул стул для нее, и она поблагодарила его одной из тех улыбок, которые разбивают сердца.
– Франческа говорит, что прошлой ночью вы вели себя очень храбро.
– Я очень испугалась, – призналась она.
Как всегда, ее прямота поражала – и подкупала безмерно.
Прибыл лакей с подносом еды, за ним пришел Селвин с шоколадом и поставил его перед Лавинией. Ее просьба о еде превратилась в целый ритуал. Гаррик заметил, что она поморщилась, передавая ему масленку.
– Вам больно?
– У меня еще остались шишки и ссадины при падении с Фаннага, моего пони. Когда мы прыгаем через ограды и ручьи, мне не всегда удается оставаться в седле.
– Вы когда-нибудь охотились?
Она с сожалением покачала головой:
– У нас на острове нет лис. Но зато я каждый день ездила верхом.
У Гаррика возникла интересная мысль – если он будет много времени проводить в ее обществе, то наверняка заметит ее главные недостатки: легкомыслие, жадность и расчетливость, и тогда сможет сбросить с себя ее чары. Думая так, он произнес:
– Я попрошу Франческу одолжить вам ее лошадь, и мы поедем кататься в Гайд-парк. Когда вы почувствуете себя лучше, – добавил он, вспомнив о том, что вчера ей здорово досталось.
– У меня нет подходящей одежды. Швея сняла с меня мерку для амазонки, но я так и не забрала ее. – Поставив чашку, она откровенно заявила: – Если счет будет больше десяти гиней, я не смогу заплатить. Это все, что у меня есть.
Гаррик вытаращил глаза.
– Почему люди, которым досталось богатство, не могут им управлять? Попросите поверенного вашего отца выдать вам содержание авансом.
– Это невозможно.
Он засмеялся, увидев ее смущение:
– Тогда отдайте те десять гиней мне, и я буду вашим банкиром. Ч го же касается костюма для верховой езды – не волнуйтесь об этом сейчас. Скажите портнихе, что вы заплатите в следующем квартале.
«Если бы все было так просто», – грустно подумала Лавиния. Она не может ему признаться, что не получает содержания и никогда не получала; она не могла опровергнуть его предположение о том, что происходит из богатой семьи. Она обнаружила, что можно обманывать, даже не говоря неправды.
Она так долго не видела отца, что ей очень захотелось вновь посетить тюрьму, но пока ей не удавалось ускользнуть от бдительной и заботливой компаньонки. Однажды в солнечный день она уговорила Фрэнсис позволить ей погулять по площади. Сделав один круг и начав второй, она обдумывала разные варианты. Если она отважится улизнуть в Саутуорк, то как она объяснит свое долгое отсутствие?
Она почти дошла до северной стороны площади, когда на углу Кинг-стрит появился Гаррик. Он помахал ей, и она перешла через улицу, чтобы встретить его у центрального фонтана, окруженного резным барьером. Белокурый локон выбился у него из-под шляпы, а незастегнутый сюртук перекосился под тяжестью содержимого кармана. Он посмотрел на нее; она заметила его покрасневшие глаза и щетину на щеках и подбородке.
– Вы выглядите ужасно, – сообщила ему Лавиния.
– Тяжелая ночь, – весело ответил он, – и удачная. – Он вынул пригоршню золотых монет из кармана сюртука. – Это ваши.
– Что вы имеете в виду? – спросила она, не понимая, к чему он клонит.
– Прибыль от вложения вашего капитала. Я поставил ваши десять гиней в карточной игре и выиграл еще сорок. – Он торжествующе улыбнулся.
– Но вы могли потерять их! – Какой катастрофой это стало бы для нее, если бы он проиграл!
– О, вы мне не верите, – пожурил он ее. – Вот. – Он протянул ей еще монеты.
– Но они принадлежат вам, – возразила она. – Вы их выиграли.
– Для вас.
То, что было забавой для него, для нее было почти спасением. Хотя она не могла сказать ему всего, она все же ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73