Курьер из замка? Она встала, готовясь к худшему, и тут дверь распахнулась.
– Гаррик! – Она не могла сказать больше ничего, потому что он обнял ее так крепко, что чуть не выдавил весь воздух из ее легких.
– Любимая, – прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. – Я даже не мечтал найти тебя здесь.
– Корабль не смог отплыть. – Она погладила его плечи, грудь. – Я не ожидала, что ты последуешь за мной.
– Разве я мог поступить иначе, услышав новости о твоей сестре? Я так волновался...
– Никто здесь, в городе, не слышал о... о потерях в замке Кэшин, – произнесла она. – Рыбацкие и торговые суда постоянно ходят в Дуглас и Рэмзи, так что если бы случилось что-то ужасное, об этом стало бы известно, а потому я не теряю надежды.
Он коснулся ее щеки.
– Твой синяк проходит. Но ты выглядишь изможденной.
– И ты тоже.
Его глаза были темнее ночи и волосы давно не чесанные.
– Не могу вспомнить, когда я в последний раз спал в постели, – признался он. – Не в ту ночь, когда ты уехала из Лондона, и не после.
– Тебе нужно поесть.
– И помыться.
Пока Гаррик ел, он рассказал ей то, что узнал о суде над Дэниелом Уэббом.
– Его должны были повесить за все преступления, которые он совершил, но суд отнесся к нему снисходительно и подарил ему жизнь. Он останется в тюрьме, пока его не отправят в Новый Южный Уэльс.
Горничная принесла небольшую ванну и затем бегала взад-вперед с ведрами горячей воды, чтобы ее наполнить. Житель Мэна из Пила, сказала она, только что зашел в пивную. Лавиния бросилась вниз, чтобы найти его и узнать последние новости. Она вернулась в тот момент, когда Гаррик выходил из ванны, и протянула ему полотенце.
– Находиться в обществе обнаженного мужчины – разве тебя не волнует, что подумает горничная? Эти люди, должно быть, неплохо знают тебя.
– Да, но они не будут шантажировать меня, как Уэбб. Кроме того, ничто не может повредить моей репутации больше, чем участие в уголовном деле и расторжение помолвки с лордом Ньюболдом. Я никогда не смогу показаться в Лондоне.
– Возможно, не в этом году, – протянул он. – Но со временем свежие скандалы становятся старыми и неинтересными. Прежде чем покинуть город, я совершил нечто, что превзошло все твои подвиги, поэтому сейчас лондонцы говорят обо мне.
– Что же это такое? – спросила она подозрительно.
Он покачал головой:
– Я слишком устал, чтобы рассказывать тебе сейчас – или делать что-то другое. Идем в постель, любимая.
Лавиния с удовольствием сбросила одежду и юркнула под одеяло.
Глава 28
Лавинию разбудили крики чаек, и сначала она подумала, что вернулась домой. Но, повернув голову, она увидела Гаррика.
– Ты здесь, прошептала она сонно, прижавшись к широкой груди и поглаживая его по бедру, по гладкой тугой коже.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, дорогая, мне придется показать тебе, почему я гнался за тобой через всю Англию. – Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Что ты делаешь со мной?.. Я чувствую... – Он резко вздохнул. – Черт, где ты была раньше?
– Сейчас я здесь, и это все, что имеет значение, – ответила она, прижимаясь к нему.
Он крепко поцеловал ее. Их жаждущие тела слились. Он разбудил в ней желание, доведя до экстаза, а потом входил в нее, все снова и снова.
Она смотрела в его глаза; ее губы раскрылись. Она не в силах была выразить все, что чувствовала, хотела и на что надеялась. Затем страсть захлестнула ее, и ее восторженный крик разнесся по их спальне.
Ее успокаивали эти резкие переходы от отчаяния до наслаждения и экстаза. Его любовь помогала ей справиться с тревогами. Его любовь залечивала раны, полученные ею в эти последние, бурные дни в Лондоне. И даже отодвинула куда-то далеко ее страхи о будущем.
Он прижал ее к себе.
– Я вынесу все, что бы ни произошло, – поклялась она. – Пусть случится то, что должно случиться.
Он поцеловал ее в лоб и отбросил одеяла в сторону.
– Я выясню, когда начнется прилив, и позабочусь о том, чтобы наш багаж отнесли в док.
Гаррик вернулся с хорошими новостями и целой охапкой газет.
– Мы уезжаем в течение часа. Что у тебя в корзинке?
– Хлеб и сыр – хотя едва ли ты захочешь их, если на море будет волнение. Даже в хорошую погоду переход на остров может занять целый день, иногда и больше.
Они взошли на судно. Лавиния осталась в каюте в отличие от других пассажиров, скопившихся у поручней, чтобы в последний раз взглянуть на Англию. Гаррик протянул ей лондонскую газету, вышедшую несколько дней назад, а себе оставил ливерпульскую.
Она сжала его руку.
– Гаррик, эта заметка наверняка об Уэббе, я уверена. «Самый подлый адвокат, который обманул молодую леди из высшего общества, проведет четырнадцать лет среди грабителей и убийц». – Она подняла на него взгляд. – Здесь не называется его имя – или мое.
– И хорошо. Я сказал Шоу, что не хочу, чтобы упоминали твое имя. Если мне когда-нибудь понадобится адвокат, то это будет он.
– Лучше, чтобы тебе не понадобился адвокат, – вздохнула Лавиния.
Судно вышло в открытое море, и тут началась качка. Лавинию вовсе не заботило это, она открыла ридикюль и достала колоду карт.
– Где ты их взяла? – удивился Гаррик.
– Их отдал мне пассажир почтовой кареты, когда сошел в Уоррингтоне. Я подумала, что могла бы разложить пасьянс, но, если хочешь, мы можем сыграть в пикет.
– Сейчас я хотел бы почитать.
Когда-нибудь ему придется сказать ей, что он никогда не будет играть в карты, а еще о том, что он выиграл целое состояние. Но говорить об этом сейчас было бы неуместно – ведь у нее в данный момент есть более важные заботы. И о свадьбе говорить пока рано – их прибытие в замок Кэшин может совпасть с похоронами.
Просматривая газету, он смотрел, как она тасует колоду. Она погрузилась в пасьянс, сдвинув от напряжения брови, когда раскладывала карты. Эта неожиданная страсть к картам именно теперь, когда он от них отказался, заставила его пожалеть о тех уроках, которые он давал ей в Лэнгтри.
Он предложил ей пойти подышать свежим воздухом на верхней палубе, и Лавиния закуталась в теплую коричневую шаль. Она казалась копией тех шалей женщин Мэна, которые собрались в другом конце палубы и болтали о чем-то на родном языке.
Гаррик и Лавиния долго смотрели на дельфинов, резвящихся в теплых волнах моря. Он поднял руку, чтобы закрыть глаза от солнца, и она заметила у него на пальце перстень.
– Раньше ты его не носил.
– Я получил его после того, как ты уехала из Лондона. От моего отца. Он поставил его на кон в карточной игре, но мне хочется думать, что он просто хотел отдать его мне. – Он сунул руку в карман сюртука и достал экземпляр «Правил карточных игр Хойла». – Отчасти в результате влияния лорда Эвердона я покончил с карьерой игрока. Я собираюсь стать высоконравственным джентльменом, как та твоя бабушка, которая не позволяла держать в доме карты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73