Разве нет?
— Я тебе покажу завершение! — раздался взбешенный мужской голос из-за кулис, и через секунду на сцену выбежал красный от ярости Жак Лефевр. — Андре, наглец, как ты посмел оскорбить мисс де ла Роза? Белла с удовольствием отметила, что Жак не играет. Он действительно кипел от бешенства.
— Никого я не оскорблял! Это же искусство, — сердито накинулся Андре на своего обвинителя.
Жак размахивал кулаками перед его лицом.
— Я тебе покажу искусство!
Чтобы не доводить дело до драки, Этьен поспешил вмешаться.
— Андре, — сказал он строго, — Жак прав. В следующий раз будь добр воздерживаться от импровизаций.
Но Жак не успокоился. Наступая на Андре, он выкрикнул: — Еще раз коснешься Беллы, я тебя вызову на дуэль, жалкий трус!
Белла была сыта выходками Жака. Что он о себе возомнил! Девушка выскочила из-за спины Андре и воскликнула:
— Мистер Лефевр, вас никто не просит защищать мою честь или вызывать на дуэль мистера Дельгадо. — Затем она обратила полный ярости взгляд на Андре. — А если мистер Дельгадо еще раз позволит себе подобное, я сама убью его!
Отвернувшись с презрением от обоих растерянно молчавших мужчин, она гордо вскинула подбородок и удалилась со сцены.
В тот же день ближе к вечеру у хористок был перерыв, и Белла могла посидеть в зрительном зале и понаблюдать за репетицией ведущих певцов, исполняющих соло и дуэты. Особенно ей понравилась «Баркарола» в изумительном исполнении Терезы Обрегон, а также вагнеровская «Вечерняя звезда» в исполнении Лефевра. Она была настолько тронута его пением, что даже злоба против него утихла. Его прекрасный голос, в некоторых отношениях даже лучший, чем голоса ее отца и деда, брал за душу. К тому же он был замечательным актером, тонким, проникновенным. Жак совершенно очаровал Беллу.
Она догадывалась, что он поет для нее, продолжает ухаживать за ней, подбираться к ее сердцу. И не без успеха. Когда он закрыл глаза и взял самую верхнюю ноту, Белла чуть не зарыдала. В ресторане ее покорила физическая красота Жака и его ум; сегодня она пришла в восторг от его пения.
Вот если бы бабушка могла оказаться в этом зале и послушать пение Жака! А если бы Белла сумела преодолеть свои страх и спеть с ним дуэтом — для милой Изабеллы… Снова душа Беллы разрывалась между прошлым и настоящим, между девятнадцатым и двадцатым веком, между желанием помочь Жаку и необходимостью вернуться обратно, чтобы скрасить последние дни бабушки и постараться спеть для нее…
Умиротворение Беллы длилось недолго. Ревность вернулась опять, причем очень скоро.
Лефевр и Мария Форчун репетировали дуэт.
Мария кокетливо смеялась и висла на руке Жака все время, пока Этьен объяснял им мизансцену: Жак дарит Марии прелестную новую шляпку и поет «При всех ее изъянах люблю ее».
Через несколько мгновений Мария приняла надменную позу в центре сцены, а улыбающийся Жак вышел из-за кулис со шляпной коробкой, которая сама по себе была произведением искусства. Подойдя поближе, тенор элегантно поклонился. Но когда он открыл коробку, оттуда внезапно вылетели три голубя. Громко хлопая крыльями, они стали беспорядочно летать над сценой, так что Жаку и Марии пришлось то приседать, то отбегать, уклоняясь от голубиных крыльев и клювов. Прошла добрая минута, прежде чем перепуганные птицы поднялись вверх, к колосникам.
Все присутствующие разразились смехом, включая Жака и Марию. Даже Белла, истерзанная новым приступом ревности, и та улыбнулась. Лишь Этьен рвал и метал, не желая видеть смешную сторону недоразумения.
— Тоби Штраус, — орал он, — сию секунду на сцену, маленький негодяй!
* * *
Через несколько мгновений мальчик, как обычно в шортах на подтяжках, возник из-за кулис. Выбежав на середину сцены, он остановился напротив Этьена.
— Да, сэр? — Губы Тоби дрожали.
— Тоби, это твоих рук дело? — взвизгнул директор труппы.
— Да, сэр. — Мальчик потупился.
— Ты уволен! Вон из театра! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
По залу пробежал шумок возмущенного удивления. Жак выступил вперед и вкрадчиво-мягким голосом произнес:
— Этьен, остыньте. Это всего лишь мальчишеская проказа.
— Да, Этьен, нам всем было очень смешно, — добавила Мария, ласково улыбаясь перепуганному Тоби. — В конце концов ничего страшного не случилось.
Этьен только что ногами не топал,
— Этот малый — бич Божий! Во время генеральной репетиции «Кармен» он спрятал часть задника и приклеил несколько желтых страусовых перьев на спину кителя Андре. А в конце финальной сцены вы пустил на площадку пару мышей. Стыдно вспомнить, что произошло с мертвой Кармен и хористками и как хохотал зал!
Борясь со смехом, Жак возразил:
— Невелик вред. Можно и простить сорванца.
— Прикажете дожидаться, когда он навредит всерьез — и во время представления, а не на репетиции? — огрызнулся Этьен. На лице его застыло жестокое выражение оперного убийцы.
Жак строго взглянул на виновника всей этой суеты.
— Тоби, ты будешь еще так делать?
— Нет, сэр! — горячо заверил его мальчик.
На сцене появились кем-то извещенные Люси и Альфред Штраусы. Люси заламывала руки, да и у Альфреда был пришибленный вид.
— Этьен, пожалуйста, мы с ним серьезно поговорим, — сказал Альфред. — Он больше не будет хулиганить.
— Пока мы репетируем, Тоби деваться некуда, — чуть не плакала Люси. — Не слоняться же ему по улицам! Вот осенью начнутся занятия в школе…
Этьен замахал руками.
— Ладно, поговорите с ним. Но если он еще что-нибудь учудит…
— Не учудит, — пообещал Альфред. Глядя, как родители уводят проказника, на ходу честя его последними словами, Белла искренне сочувствовала бедняге. Через несколько минут она зашла за кулисы и нашла мальчика на каком-то деревянном ящике. Он походил на несчастного щенка. Белла с улыбкой примостилась рядом.
— Привет.
Он неуверенно скосил на нее большие карие глаза.
— Привет.
Белла проткнула ему руку.
— Мне кажется, нас официально не знакомили. Меня зовут Белла де ла Роза.
Мальчик пожал ей руку, и его лицо немного просветлело.
— — Вы — та самая леди, которой я приносил на сцену розу. Новенькая в хоре, правильно?
— Правильно.
Он опять насупился.
— Я не всегда безобразничаю. Иногда я все делаю, как велели.
— И делаешь замечательно.
Мальчик тяжело вздохнул.
— Сегодня я, конечно, перегнул палку. Теперь мама с папой запрут меня на весь вечер в комнате без ужина.
Белле потребовалось усилие, чтобы сохранить серьезное лицо.
— Птицы в коробке — забавная шутка, — сказала она. — Однако и Этьен прав: твоя шалость выбила репетицию из колеи, мы потеряли добрых полчаса. Зачем ты так поступил?
Мальчик пожал худыми плечиками и, потупив глаза, носком туфли гонял по полу сигаретный окурок.
— Не знаю, — наконец ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Я тебе покажу завершение! — раздался взбешенный мужской голос из-за кулис, и через секунду на сцену выбежал красный от ярости Жак Лефевр. — Андре, наглец, как ты посмел оскорбить мисс де ла Роза? Белла с удовольствием отметила, что Жак не играет. Он действительно кипел от бешенства.
— Никого я не оскорблял! Это же искусство, — сердито накинулся Андре на своего обвинителя.
Жак размахивал кулаками перед его лицом.
— Я тебе покажу искусство!
Чтобы не доводить дело до драки, Этьен поспешил вмешаться.
— Андре, — сказал он строго, — Жак прав. В следующий раз будь добр воздерживаться от импровизаций.
Но Жак не успокоился. Наступая на Андре, он выкрикнул: — Еще раз коснешься Беллы, я тебя вызову на дуэль, жалкий трус!
Белла была сыта выходками Жака. Что он о себе возомнил! Девушка выскочила из-за спины Андре и воскликнула:
— Мистер Лефевр, вас никто не просит защищать мою честь или вызывать на дуэль мистера Дельгадо. — Затем она обратила полный ярости взгляд на Андре. — А если мистер Дельгадо еще раз позволит себе подобное, я сама убью его!
Отвернувшись с презрением от обоих растерянно молчавших мужчин, она гордо вскинула подбородок и удалилась со сцены.
В тот же день ближе к вечеру у хористок был перерыв, и Белла могла посидеть в зрительном зале и понаблюдать за репетицией ведущих певцов, исполняющих соло и дуэты. Особенно ей понравилась «Баркарола» в изумительном исполнении Терезы Обрегон, а также вагнеровская «Вечерняя звезда» в исполнении Лефевра. Она была настолько тронута его пением, что даже злоба против него утихла. Его прекрасный голос, в некоторых отношениях даже лучший, чем голоса ее отца и деда, брал за душу. К тому же он был замечательным актером, тонким, проникновенным. Жак совершенно очаровал Беллу.
Она догадывалась, что он поет для нее, продолжает ухаживать за ней, подбираться к ее сердцу. И не без успеха. Когда он закрыл глаза и взял самую верхнюю ноту, Белла чуть не зарыдала. В ресторане ее покорила физическая красота Жака и его ум; сегодня она пришла в восторг от его пения.
Вот если бы бабушка могла оказаться в этом зале и послушать пение Жака! А если бы Белла сумела преодолеть свои страх и спеть с ним дуэтом — для милой Изабеллы… Снова душа Беллы разрывалась между прошлым и настоящим, между девятнадцатым и двадцатым веком, между желанием помочь Жаку и необходимостью вернуться обратно, чтобы скрасить последние дни бабушки и постараться спеть для нее…
Умиротворение Беллы длилось недолго. Ревность вернулась опять, причем очень скоро.
Лефевр и Мария Форчун репетировали дуэт.
Мария кокетливо смеялась и висла на руке Жака все время, пока Этьен объяснял им мизансцену: Жак дарит Марии прелестную новую шляпку и поет «При всех ее изъянах люблю ее».
Через несколько мгновений Мария приняла надменную позу в центре сцены, а улыбающийся Жак вышел из-за кулис со шляпной коробкой, которая сама по себе была произведением искусства. Подойдя поближе, тенор элегантно поклонился. Но когда он открыл коробку, оттуда внезапно вылетели три голубя. Громко хлопая крыльями, они стали беспорядочно летать над сценой, так что Жаку и Марии пришлось то приседать, то отбегать, уклоняясь от голубиных крыльев и клювов. Прошла добрая минута, прежде чем перепуганные птицы поднялись вверх, к колосникам.
Все присутствующие разразились смехом, включая Жака и Марию. Даже Белла, истерзанная новым приступом ревности, и та улыбнулась. Лишь Этьен рвал и метал, не желая видеть смешную сторону недоразумения.
— Тоби Штраус, — орал он, — сию секунду на сцену, маленький негодяй!
* * *
Через несколько мгновений мальчик, как обычно в шортах на подтяжках, возник из-за кулис. Выбежав на середину сцены, он остановился напротив Этьена.
— Да, сэр? — Губы Тоби дрожали.
— Тоби, это твоих рук дело? — взвизгнул директор труппы.
— Да, сэр. — Мальчик потупился.
— Ты уволен! Вон из театра! Чтоб ноги твоей здесь больше не было!
По залу пробежал шумок возмущенного удивления. Жак выступил вперед и вкрадчиво-мягким голосом произнес:
— Этьен, остыньте. Это всего лишь мальчишеская проказа.
— Да, Этьен, нам всем было очень смешно, — добавила Мария, ласково улыбаясь перепуганному Тоби. — В конце концов ничего страшного не случилось.
Этьен только что ногами не топал,
— Этот малый — бич Божий! Во время генеральной репетиции «Кармен» он спрятал часть задника и приклеил несколько желтых страусовых перьев на спину кителя Андре. А в конце финальной сцены вы пустил на площадку пару мышей. Стыдно вспомнить, что произошло с мертвой Кармен и хористками и как хохотал зал!
Борясь со смехом, Жак возразил:
— Невелик вред. Можно и простить сорванца.
— Прикажете дожидаться, когда он навредит всерьез — и во время представления, а не на репетиции? — огрызнулся Этьен. На лице его застыло жестокое выражение оперного убийцы.
Жак строго взглянул на виновника всей этой суеты.
— Тоби, ты будешь еще так делать?
— Нет, сэр! — горячо заверил его мальчик.
На сцене появились кем-то извещенные Люси и Альфред Штраусы. Люси заламывала руки, да и у Альфреда был пришибленный вид.
— Этьен, пожалуйста, мы с ним серьезно поговорим, — сказал Альфред. — Он больше не будет хулиганить.
— Пока мы репетируем, Тоби деваться некуда, — чуть не плакала Люси. — Не слоняться же ему по улицам! Вот осенью начнутся занятия в школе…
Этьен замахал руками.
— Ладно, поговорите с ним. Но если он еще что-нибудь учудит…
— Не учудит, — пообещал Альфред. Глядя, как родители уводят проказника, на ходу честя его последними словами, Белла искренне сочувствовала бедняге. Через несколько минут она зашла за кулисы и нашла мальчика на каком-то деревянном ящике. Он походил на несчастного щенка. Белла с улыбкой примостилась рядом.
— Привет.
Он неуверенно скосил на нее большие карие глаза.
— Привет.
Белла проткнула ему руку.
— Мне кажется, нас официально не знакомили. Меня зовут Белла де ла Роза.
Мальчик пожал ей руку, и его лицо немного просветлело.
— — Вы — та самая леди, которой я приносил на сцену розу. Новенькая в хоре, правильно?
— Правильно.
Он опять насупился.
— Я не всегда безобразничаю. Иногда я все делаю, как велели.
— И делаешь замечательно.
Мальчик тяжело вздохнул.
— Сегодня я, конечно, перегнул палку. Теперь мама с папой запрут меня на весь вечер в комнате без ужина.
Белле потребовалось усилие, чтобы сохранить серьезное лицо.
— Птицы в коробке — забавная шутка, — сказала она. — Однако и Этьен прав: твоя шалость выбила репетицию из колеи, мы потеряли добрых полчаса. Зачем ты так поступил?
Мальчик пожал худыми плечиками и, потупив глаза, носком туфли гонял по полу сигаретный окурок.
— Не знаю, — наконец ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100