Ты заявила права на меня как на свою собственность. Не подойди к нам Жюли, ты бы позволила мне завлечь тебя наверх…
— Какая самоуверенность! — возмутилась девушка, но голос ее сорвался в хриплый шепот.
— Я говорю правду. И ты это знаешь.
Белла отвернулась. Щеки у нее пылали от стыда, руки дрожали.
— Я… просто это из-за… музыки. Я так люблю «Старую милую песню любви». И ничего больше.
Жак засмеялся. Белла готова была провалиться сквозь землю.
— А меня ты не любишь? Только музыку… Пора прекратить бороться с собственными чувствами. В конце концов, это ведь естественно?
Девушка резко повернулась к нему. — Для тебя естественно заглядывать под каждую юбку!
— Под каждую? — насмешливо повторил он. — Разве ты не заметила, что с твоим появлением я норовлю задрать только одну-единственную юбку — твою!
— Лишь потому, что я даю отпор. Тебя во мне привлекает мое сопротивление, ты готов испытать свои способности и взять неприступную крепость.
— Это правда.
— Почему бы тебе не допить бренди и не убраться восвояси?
Словно для того, чтобы подольше побесить ее, Жак легонько встряхнул свой бокал, медленно вдохнул аромат бренди, но так и не сделал ни глотка.
— В светском обществе джентльмен может рассчитывать на светский разговор за бокалом бренди.
— Кто здесь джентльмен?
— А кто возьмется утверждать, что я не джентльмен?
— Настоящий джентльмен не станет спать со всеми шлюхами в Сторивилле.
Жак удивленно переспросил:
— В Сторивилле?
Белла надменно вздернула подбородок.
— Ты разве не знаешь, что конгрессмен по фамилии Стори внес предложение превратить Бейсн-стрит в улочку красных фонарей?
Жак странно покосился на нее, однако не стал продолжать разговор о загадочном Сторивилле и возмутился:
— Белла, неужели ты полагаешь, что я переспал со всеми девочками мадам Жюли?
— А разве нет?
Он пожал плечами.
— Ну не со всеми же! И потом, все, что случилось до тебя, — не в счет.
— Нет, в счет, — решительно возразила Белла. — Я не знаю никого, кто бы не пропускал ни одной юбки, шатался по борделям, а потом вдруг стал добродетельным, ухаживая за одной женщиной.
Жак игриво подмигнул.
— Зато за какой!
Отмахнувшись от комплимента, Белла продолжала наседать:
— Я вижу в тебе человека с задатками разрушителя.
— Да ну? — Несмотря на насмешливый тон, в голосе Жака вдруг зазвенела сталь. — Быть может, тут я с тобой соглашусь. Да, я могу представлять собой… э-э…некоторую опасность. Дорогая Белла, пойди и плесни себе бренди, а потом возвращайся и садись рядом со мной. Или тебе придется пожалеть о последствиях.
На его лице была написана такая спокойная решимость, что девушка сочла за благо покориться. Она налила себе чуточку бренди и с бокалом в руке села на край кушетки — подальше от Жака.
— Ближе, Белла, — приказал он.
— Нет!
Он протянул руку, схватил ее за кисть и ласково, но решительно приблизил к себе.
— Так-то лучше.
Белла с ужасом смотрела на него. И тут, как назло, из спальни донеслись очередные стоны и крики.
Руки Беллы задрожали, и она боялась расплескать бренди в бокале. Ее возбуждение и растерянность лишь увеличились, когда она краем глаза заметила, что Жак готов рассмеяться.
— Разве они не знают, что мы здесь? — пробормотала девушка.
— Разумеется, знают, — отозвался Жак.
Он тронул пальцем локон пышной прически Беллы, а потом подвинулся к ней и стал ласково водить кончиками пальцев по ее затылку.
— Они поглощены друг другом. Ведь ты понимаешь, чем они там занимаются?
Он коснулся губами ее затылка. Белла вздрогнула и со стуком поставила бокал с бренди на кофейный столик.
Жак поставил свой бокал туда же.
— Белла, почему ты боишься своих чувств? — спросил он серьезно.
— Я не боюсь, — возразила девушка дрожащим голосом. — Просто пытаюсь не терять разум, и если не даю соблазнить себя такому распутнику, как ты, это еще не значит, что я… закомплексована!
— Что значит закомплексована?
— Ну, заторможенная… или проще — забитая, робкая.
Он фыркнул.
— — Ты, конечно, не забитая, но, несомненно, заторможенная.
— Я не могу доверять тебе, Жак, — сказала Белла с горестным вздохом.
— Думаешь, дело в доверии? — Он задумчиво и нежно водил пальцем по ее позвоночнику. — Нет, я уверен, что это страх. Ты боишься выплеснуть наружу свою страсть ко мне, точно так же, как боишься позабыть о публике и выразить свою душу в пении. Ты держишь в себе, взаперти и страсть и музыку. Она сжала кулачки.
— Послушай, эти разговоры о недоверии и страхе… Важно одно — ты не тот мужчина, который мне нужен. И вот что — хватит копаться в моей душе!
Жак рассмеялся, нисколько не смущенный горькими словами, которые произнесла девушка.
— По-моему, самое лучшее для тебя сейчас — отправиться ко мне домой, — гнул он свое.
Белла попробовала поставить его на место надменным взглядом — впрочем, не слишком убедительным, потому что нижняя губа у нее предательски дрожала.
— Насколько я понимаю, в этой квартире только одна спальня, — проигнорировав ее реакцию, продолжал Жак. — Таким образом, спать тебе негде, petite.
— Дивана достаточно, — слабым голосом пролепетала Белла.
— Едем ко мне, и я предложу кое-что получше. Ты ляжешь со мной.
Белла вскочила. С ума сойти, быть наедине с Жаком после того, что между ними произошло в борделе, а за стенкой стонут и кричат… Белла поняла, что ее чувства готовы вот-вот вырваться наружу. Легко дать унести себя потоку чувств… Но что будет потом?..
— Ты говоришь одно и то же, как заезженная пластинка, — насмешливо сказала девушка.
Он фыркнул.
— Что ж, от тебя требуется крохотное усилие — поправь пластинку.
— Решено, я сплю здесь.
Жак неслышно подошел сзади, обнял и стал целовать ее волосы.
— Позволь мне остаться с тобой, хотя бы на этом диване.
Беллу проняла дрожь, но она лишь прикусила губу и сказала:
— Это исключено.
Он рассмеялся.
— Ах, Белла, чем больше ты противишься, тем решительнее я намерен овладеть тобой.
— Это касается только тебя.
Его пальцы скользили вверх-вниз по ее обнаженной руке.
— Ты все еще в обиде на меня за тех девиц из борделя? Не мог же я отказать им, они сами пригласили меня танцевать.
— Они тебя обнимали и целовали!
— Дорогая, я буду ласкать тебя и целовать всю ночь напролет!
В этом она не сомневалась! И с радостью приняла бы это предложение; если бы… если бы… Если бы этим спасла его жизнь! Увы. Постель ничего не решит и ни на что не даст ответа — ни на вопрос, зачем она попала в 1896 год, ни на другой — как ей попасть обратно. Удовлетворив свое мимолетное вожделение, она лишь разобьет себе сердце.
— А кого ты станешь целовать и ласкать завтра? — ядовитым тоном спросила Белла. — Даже Тоби, несмышленыш, и тот предупреждал меня против тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Какая самоуверенность! — возмутилась девушка, но голос ее сорвался в хриплый шепот.
— Я говорю правду. И ты это знаешь.
Белла отвернулась. Щеки у нее пылали от стыда, руки дрожали.
— Я… просто это из-за… музыки. Я так люблю «Старую милую песню любви». И ничего больше.
Жак засмеялся. Белла готова была провалиться сквозь землю.
— А меня ты не любишь? Только музыку… Пора прекратить бороться с собственными чувствами. В конце концов, это ведь естественно?
Девушка резко повернулась к нему. — Для тебя естественно заглядывать под каждую юбку!
— Под каждую? — насмешливо повторил он. — Разве ты не заметила, что с твоим появлением я норовлю задрать только одну-единственную юбку — твою!
— Лишь потому, что я даю отпор. Тебя во мне привлекает мое сопротивление, ты готов испытать свои способности и взять неприступную крепость.
— Это правда.
— Почему бы тебе не допить бренди и не убраться восвояси?
Словно для того, чтобы подольше побесить ее, Жак легонько встряхнул свой бокал, медленно вдохнул аромат бренди, но так и не сделал ни глотка.
— В светском обществе джентльмен может рассчитывать на светский разговор за бокалом бренди.
— Кто здесь джентльмен?
— А кто возьмется утверждать, что я не джентльмен?
— Настоящий джентльмен не станет спать со всеми шлюхами в Сторивилле.
Жак удивленно переспросил:
— В Сторивилле?
Белла надменно вздернула подбородок.
— Ты разве не знаешь, что конгрессмен по фамилии Стори внес предложение превратить Бейсн-стрит в улочку красных фонарей?
Жак странно покосился на нее, однако не стал продолжать разговор о загадочном Сторивилле и возмутился:
— Белла, неужели ты полагаешь, что я переспал со всеми девочками мадам Жюли?
— А разве нет?
Он пожал плечами.
— Ну не со всеми же! И потом, все, что случилось до тебя, — не в счет.
— Нет, в счет, — решительно возразила Белла. — Я не знаю никого, кто бы не пропускал ни одной юбки, шатался по борделям, а потом вдруг стал добродетельным, ухаживая за одной женщиной.
Жак игриво подмигнул.
— Зато за какой!
Отмахнувшись от комплимента, Белла продолжала наседать:
— Я вижу в тебе человека с задатками разрушителя.
— Да ну? — Несмотря на насмешливый тон, в голосе Жака вдруг зазвенела сталь. — Быть может, тут я с тобой соглашусь. Да, я могу представлять собой… э-э…некоторую опасность. Дорогая Белла, пойди и плесни себе бренди, а потом возвращайся и садись рядом со мной. Или тебе придется пожалеть о последствиях.
На его лице была написана такая спокойная решимость, что девушка сочла за благо покориться. Она налила себе чуточку бренди и с бокалом в руке села на край кушетки — подальше от Жака.
— Ближе, Белла, — приказал он.
— Нет!
Он протянул руку, схватил ее за кисть и ласково, но решительно приблизил к себе.
— Так-то лучше.
Белла с ужасом смотрела на него. И тут, как назло, из спальни донеслись очередные стоны и крики.
Руки Беллы задрожали, и она боялась расплескать бренди в бокале. Ее возбуждение и растерянность лишь увеличились, когда она краем глаза заметила, что Жак готов рассмеяться.
— Разве они не знают, что мы здесь? — пробормотала девушка.
— Разумеется, знают, — отозвался Жак.
Он тронул пальцем локон пышной прически Беллы, а потом подвинулся к ней и стал ласково водить кончиками пальцев по ее затылку.
— Они поглощены друг другом. Ведь ты понимаешь, чем они там занимаются?
Он коснулся губами ее затылка. Белла вздрогнула и со стуком поставила бокал с бренди на кофейный столик.
Жак поставил свой бокал туда же.
— Белла, почему ты боишься своих чувств? — спросил он серьезно.
— Я не боюсь, — возразила девушка дрожащим голосом. — Просто пытаюсь не терять разум, и если не даю соблазнить себя такому распутнику, как ты, это еще не значит, что я… закомплексована!
— Что значит закомплексована?
— Ну, заторможенная… или проще — забитая, робкая.
Он фыркнул.
— — Ты, конечно, не забитая, но, несомненно, заторможенная.
— Я не могу доверять тебе, Жак, — сказала Белла с горестным вздохом.
— Думаешь, дело в доверии? — Он задумчиво и нежно водил пальцем по ее позвоночнику. — Нет, я уверен, что это страх. Ты боишься выплеснуть наружу свою страсть ко мне, точно так же, как боишься позабыть о публике и выразить свою душу в пении. Ты держишь в себе, взаперти и страсть и музыку. Она сжала кулачки.
— Послушай, эти разговоры о недоверии и страхе… Важно одно — ты не тот мужчина, который мне нужен. И вот что — хватит копаться в моей душе!
Жак рассмеялся, нисколько не смущенный горькими словами, которые произнесла девушка.
— По-моему, самое лучшее для тебя сейчас — отправиться ко мне домой, — гнул он свое.
Белла попробовала поставить его на место надменным взглядом — впрочем, не слишком убедительным, потому что нижняя губа у нее предательски дрожала.
— Насколько я понимаю, в этой квартире только одна спальня, — проигнорировав ее реакцию, продолжал Жак. — Таким образом, спать тебе негде, petite.
— Дивана достаточно, — слабым голосом пролепетала Белла.
— Едем ко мне, и я предложу кое-что получше. Ты ляжешь со мной.
Белла вскочила. С ума сойти, быть наедине с Жаком после того, что между ними произошло в борделе, а за стенкой стонут и кричат… Белла поняла, что ее чувства готовы вот-вот вырваться наружу. Легко дать унести себя потоку чувств… Но что будет потом?..
— Ты говоришь одно и то же, как заезженная пластинка, — насмешливо сказала девушка.
Он фыркнул.
— Что ж, от тебя требуется крохотное усилие — поправь пластинку.
— Решено, я сплю здесь.
Жак неслышно подошел сзади, обнял и стал целовать ее волосы.
— Позволь мне остаться с тобой, хотя бы на этом диване.
Беллу проняла дрожь, но она лишь прикусила губу и сказала:
— Это исключено.
Он рассмеялся.
— Ах, Белла, чем больше ты противишься, тем решительнее я намерен овладеть тобой.
— Это касается только тебя.
Его пальцы скользили вверх-вниз по ее обнаженной руке.
— Ты все еще в обиде на меня за тех девиц из борделя? Не мог же я отказать им, они сами пригласили меня танцевать.
— Они тебя обнимали и целовали!
— Дорогая, я буду ласкать тебя и целовать всю ночь напролет!
В этом она не сомневалась! И с радостью приняла бы это предложение; если бы… если бы… Если бы этим спасла его жизнь! Увы. Постель ничего не решит и ни на что не даст ответа — ни на вопрос, зачем она попала в 1896 год, ни на другой — как ей попасть обратно. Удовлетворив свое мимолетное вожделение, она лишь разобьет себе сердце.
— А кого ты станешь целовать и ласкать завтра? — ядовитым тоном спросила Белла. — Даже Тоби, несмышленыш, и тот предупреждал меня против тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100