Анья потянулась, медленно просыпаясь в зеле­ном полумраке убежища, куда Ивейн привел ее при первых лучах восходящего солнца, тронувших го­ризонт на востоке. Сеть ивовых ветвей создавала ук­рытие, оберегая ее, и за этими прихотливо перепле­тавшимися, со всех сторон нависавшими над густой травой ветвями, она чувствовала себя в безопаснос­ти, словно в объятиях самой матери-природы.
После того как Ивейн настиг ее, не позволив убежать под покровом ночи, они вернулись к покинутой стоянке. Там они подобрали припасы и двинулись в путь в темноте, при свете сияю­щего кристалла на его посохе. Только когда небо чуть-чуть посветлело, в сероватом предрассвет­ном сумраке жрец стал подыскивать место для отдыха. Вновь сооружая для Аньи мягкую пос­тель из травы и листьев, друид открыл ей часть своих планов. Вчерашнее столкновение с лесны­ми разбойниками убедило его, что, если они будут спать днем и путешествовать ночью, им удастся уклониться от встречи с людьми, не об­ладающими могуществом жрецов.
Лежа на спине, уютно закутавшись в темный плащ, девушка вдруг почувствовала, что осталась одна Сердце ее отчаянно забилось. Неужели Ивейн бросил ее? Но она тотчас же улыбнулась, и ее глупые страхи рассеялись. Не стал бы он гнаться за нею, про­делывая весь обратный путь, чтобы покинуть теперь. Нет, где бы он ни был, она не сомневалась, что он скоро вернется, поскольку близились сумерки.
Анья отстегнула застежки и скинула с себя плащ. Привстав, она осторожно раздвинула за­весу из ивовых ветвей и поняла, что так оно и есть. Мягкие вечерние сумерки, спускавшиеся прохладной пеленой, едва касались нагретой за день земли, а упоительный аромат ночных цве­тов, раскрывавшихся лишь при луне, говорил о том, что час действительно поздний.
Желая насладиться последними минутами отдыха, Анья откинула распущенные перед сном волосы и положила под голову сложенные ладо­ни. Ей было приятно прислушиваться к шорохам зверушек и насекомых, пробирающихся в траве, – наверное, к ручейку, мирное журчание которого доносилось до слуха девушки.
Покой и очарование неожиданно были нару­шены шумом в кустах, раздавшимся неподалеку от нее. Не думая об опасности, она инстинктивно рванулась туда, откуда слышалось глухое звери­ное рычание.
Анья с разбегу чуть не упала в самую гущу зарослей, где громадный дикий кабан, вонзив клыки в лисицу, злобно тряс ее обмякшее рыжее тельце. Тихое повизгивание отвлекло внимание девушки от ужасного зрелища. Маленький лисе­нок весь съежился, сжался в комочек под раски­дистыми листьями папоротника.
Кабан, ослепленный яростью, мог в любую минуту напасть на нее, но Анья даже не подумала об этом. Матери она уже ничем не могла помочь, спасти же испуганного детеныша от разъяренно­го зверя было в ее силах. Анья вспомнила, как светился – пусть даже неярко – в ее ладонях кристалл, и тотчас же поняла, что ей делать.
Девушка поспешно извлекла из мешочка белый граненый камешек и покатала его в руках. Не совсем уверенная в своих силах, Анья была достаточно предусмотрительна, чтобы не при­влечь внимание вепря, произнося заклинание вслух. Она и на этот раз проговорила его безмолвно, одними губами, моля о прикрытии. Когда камешек засветился, девушка, переложив его в одну руку, другой подняла трепещущий рыжий ко­мочек. Она даже не удивилась, как спокойно этот крохотный дикий лисенок позволил схватить себя. Когда кристалл засветился, Анья уверилась, что теперь невидима. Однако она не знала, сколько времени будет действовать заклинание, а потому поспешно отступила подальше от этого места. И вовремя, так как тотчас же получила урок – не расслабляться и не рассеивать вни­мания. Как только песнопение прервалось – камень погас. Девушка поскорее нырнула под свисавшие ветви ивы, над которым, как она знала, Ивейн произнес заклинание защиты.
– Так, значит, ты не сбежала от меня снова? При этих словах Анья тут же позабыла о ма­леньком зверьке, лежавшем у нее на руках.
– Разумеется нет!
Девушка рассердилась, что он мог хотя бы предположить подобное. Неужели она окажется столь бесчестной, чтобы нарушить клятву, да еще такую сильную, как он требовал!
– Разумеется нет.
Ласковый смех Ивейна заполнил все их малень­кое убежище, а вспыхнувшая у него на лице улыбка озарила его. Он протянул ей посох с неповрежден­ным кристаллом, объяснявшим его уверенность.
Анья стиснула зубы, когда друид, только что, казалось, рассерженный, теперь рассмеялся. Не раз она видела, как жрец пользовался этой уловкой с переменами настроения против саксонцев, но в последние дни, с тех пор как началось это их пу­тешествие, он начал применять ее против Аньи. Ей это не нравилось. Совсем не нравилось!
Ее зеленые таза гневно вспыхнули, но Ивейн только пуще расхохотался и бессознательно вновь поднял посох. И тут произошло неожиданное.
Лисенок застыл на руках у Аньи и зарычал на мужчину, который – как, по-видимому, он думал, – хотел поднять палку на его избави­тельницу.
– Ого!
Ивейн был удивлен, только сейчас заметив зверька и намереваясь еще раз напомнить Анье не бродить одной по лесу. Его удивило поведение лисенка. Друид был властителем могуществен­ных духов природы, и никогда еще не случалось, чтобы какое-либо животное бросало ему вызов.
Девушку поразило это не меньше, чем жреца. Она рада была отвлечься, успокаивая своего ма­ленького защитника, поглаживая его по мягкой, пушистой шерстке и бормоча ему ласковые слова.
– Я вижу, ты взяла себе зверя в телохрани­тели, – пошутил Ивейн.
Хотя зверек был еще так мал, что не мог при­чинить ему никакого вреда, все же он мог с ус­пехом охранять целомудрие девушки, не позво­ляя друиду приблизиться.
– Так ты разрешаешь мне взять его с собой? – Анья нежно и просительно улыбнулась Ивейну. Она радовалась, что он не поинтересовался, как к ней попал лисенок. Девушка боялась, что пос­тупок ее покажется Ивейну попыткой вмешиваться в природное равновесие и хоть частично, но нару­шить данную ему клятву не вступать ни в какие раз­бирательства. Больше того, он даже не потребовал объяснений, как ей удалось воззвать к силам при­роды и умолить их помочь ей. То, что такой могу­щественный жрец, как Ивейн, не почувствовал, что она обращалась к духам стихии, означало, по-види­мому, что ее Возможности весьма ограниченны. При этой мысли вся ее радость растаяла, и Анья зарылась лицом в рыжий пушистый мех.
Но она ошибалась. Ивейн ощутил как бы легкую рябь, всколыхнувшую силы стихии, но решил, что виной тому – его собственное вол­нение от близости Аньи. Он почувствовал, как уныние пригасило природную живость девуш­ки, и боялся, что поведение его – хотя и вы­званное необходимостью – тому причиной.
– Конечно, возьми его, если хочешь… Ивейн позволил малой капельке своей не­жности прорваться наружу, голос его потеплел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69