Голос разума потонул в безрассудном тумане же­лания, он не противился, с радостью подчиняясь тому, к чему так страстно стремился. Жрец знал, что совершает ошибку, знал, что позднее пожа­леет об этом, но он решил подарить им обоим этот единственный час безнадежной любви, хоть ненадолго утолив полыхавший в них страстный огонь.
Торопливо, неловкими пальцами юноша стал расстегивать ее платье. Взгляд его с наслажде­нием скользил по ее пышной груди. Он тотчас же, как накануне, обнажил ее плечи – но душа его теперь полнилась не запретными искушени­ями, а обещанием высшего, сладчайшего удов­летворения.
Синий горячий взгляд Ивейна, полыхнув, точно молния, предвещавшая бурю, обжег Анью, закрутил ее в огненном вихре, а когда пальцы юноши с нежностью, легонько касаясь, провели по ее щекам, по набухшим от страсти полуотк­рытым губам, девушка слабо вскрикнула. Тонкие руки взметнулись в безмолвной мольбе, но Ивейн не хотел торопиться, уступая ее неиску­шенным желаниям. Он не был по природе себя­любив и теперь, в этом слиянии с возлюбленной, хотел обуздать свою жажду свершения. Он до­лжен сделать так, чтобы единственный час их любви стал столь незабываемым, столь прекрас­ным, что им до самой смерти хватило бы воспо­минаний о нем.
Ивейн попытался утишить отчаянное биение сердца, а руки его уже начали свою волнующую игру. Чуть касаясь, лаская и обжигая, они под­нимались вверх – от первых, еле заметных ок­руглостей бедер до нежных ямочек под мышками рук, обвивавших его широкие плечи. Вверх и вниз они скользили легко и проворно. Жрец улы­бался, но возбуждение его все росло. Вновь и вновь, пока руки его не тронули грудей.
Когда наконец пальцы Ивейна скользнули по шелковистому атласу груди – томительно, ле­гонько, чуть заметно касаясь, – Анья вскрикну­ла и инстинктивно попыталась притянуть их поближе. Но Ивейн тут же отдернул их, и из горла девушки вырвался тихий стон. Потом она поняла, что он только хотел сбросить свою ру­башку одним легким, неуловимым движением. Зеленые глаза с любопытством наблюдали за Ивейном, но все произошло так быстро, что Анья едва успела заметить широкую обнажен­ную грудь и мощные бугры мускулов. И все же ее поразила суровая мужская красота Ивейна.
Жрец тотчас же опустился рядом с Аньей на землю и крепко обнял ее. Она чувствовала, как ее тело плавится, словно податливый воск в лучах жаркого солнца. Закрыв глаза, он наслаж­дался осуществлением своих долгих и страстных грез, – наконец-то ее тело, столь несказанно грациозное, нежное, полностью отдавалось, при­никая к его твердому, мускулистому. Но и этого еще было мало. Губы его скользнули, легонько касаясь всех изящных изгибов ее стройного тела, и сладостный, безумный, неистовый вихрь под­хватил Анью, сердце ее зашлось, и она только коротко, прерывисто втягивала в себя воздух.
Наслаждение потрясло Анью, пальцы ее вце­пились в черные, как вороново крыло, кудри Ивей­на, притягивая его еще ближе. Друид все глубже увлекал ее в пучину сладостного, жаркого безумия, все ярче, все неумолимее разжигая это вспыхнув­шее в ней пламя, пока оно, разгоревшись, не пог­лотило ее целиком, и девушка привстала, желая быть к нему еще ближе, желая чего-то большего, уверенная, что только возлюбленный может ей это дать. Лаская кончиками пальцев мускулис­тую спину, она ощутила, как гулко колотится его сердце. Приникнув к Ивейну, сжигаемая неисто­вым жаром, Анья медленно изгибалась в его крепких объятиях, все теснее и теснее прижи­маясь к возлюбленному, всем существом своим стремясь слиться с ним воедино.
Сдавленный стон вырвался из груди Ивейна, и руки его скользнули вниз по ее узкой спине, чтобы прижать ее крепче. Чувствуя, как изгиба­ется и трепещет тело девушки, он почти потерял над собой власть. Забыв обо всем, Ивейн вместе с Аньей раскачивался в волшебном, магическом ритме, вечном, как сама жизнь, и, когда она бес­сознательно откликнулась, отозвалась на его движение, он почувствовала, что кульминация угрожающе близка.
Вырвавшись из объятий девушки, Ивейн то­ропливо скинул с себя последние, мешавшие ему покровы. Анья, ощутив, что он встал, и увидев его крепко зажмуренные глаза, решила, что жрец снова отвергает ее. Она вскрикнула:
– Не покидай меня!
Подхваченная вихрем темных, неистовых чувств, девушка пыталась удержать возлюбленного, обхватив его за шею руками и выгибаясь, касаясь своим нежным и стройным телом его широкой, могучей груди, покрывавших ее жестких завит­ков и чувствительных гладких сосков.
– Пожалуйста, Ивейн, не покидай меня теперь!
– Я бы не мог, даже если бы и захотел.
Ивейн чувствовал, как огненная волна нака­тывает, накрывая его с головой. Сдерживая дрожь нетерпения, он мягко увлек Анью обратно на землю. Затем, раздвинув ногой ее бедра, он вытянулся над ней, опираясь на локти.
Постанывая от томительного наслаждения, Анья чувствовала лишь нежные, едва заметные ка­сания тела возлюбленного. Девушка попыталась притянуть его ближе, но, невзирая на сжигавшее его неодолимое желание немедленно и полностью слиться с ней, Ивейн еще на миг овладел собой, чтобы легко и незаметно ввести ее в волшебное королевство страсти. Он видел, как потемнели ее глаза от желания, заметил, как она чуть поморщилась при первых признаках боли…
Подхваченная яростным вихрем, ввергнув­шим ее в темный, первозданный хаос ослепи­тельных чувств, Анья смотрела прямо в синие, широко раскрытые, пылавшие, как огонь, глаза Ивейна. Желая, чтобы этот огненный, неистовый смерч поднял ее к самым звездам, она придви­нулась к жрецу еще ближе, вскинув вверх ноги в отчаянном, безумном порыве. Внезапно про­нзившая ее боль была точно яркая, вспышка молнии, блеснувшая среди туч бушевавшего шторма. И она тут же потонула в раскатах грома – влас­тных, все заглушающих, когда стремительными, мощными толчками Ивейн увлек их обоих еще глубже в полыхающую бездну желания. Его хриплое, сдавленное дыхание перешло в низкие стоны, и он раскачивал ее вое сильнее, в безум­ном порыве все глубже погружая в пучину, где шторм и пламя встречаются, сталкиваясь и взры­ваясь ослепительным фейерверком непостижи­мого, немыслимого наслаждения.
Покачиваясь в блаженной дымке сладчайше­го удовлетворения, неведомого ей прежде, Анья шептала слова любви. Для Ивейна они были дра­гоценнее всех королевских сокровищ, и все-таки они звучали для него обвинительным пригово­ром. Тем не менее, он нежно поцеловал ее в спу­танные шелковистые локоны и крепче сжал ее трепещущее тело в объятиях – в ожидании, пока она не вернется с вершин надзвездной, ос­лепительной страсти.
Анья еще витала в тумане удовлетворенных желаний, а действительность – холодная, от­резвляющая – уже обдала Ивейна волной сожа­ления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69