– Я выглянул из-за кустов и увидел девушку. Она лежала на земле, столь же бесчувственная, как недавно лисенок.
Услышав, что любимой грозит опасность, Ивейн почти обезумел. Гнев вспыхнул в нем с новой силой, грозя смести все преграды, воздвигнутые рассудком.
– Ты видел, что с ней сделали? Стараясь сдержаться, Ивейн произнес это ровным, бесстрастным голосом.
– Ее завернули в одеяло, перекинули через седло огромного жеребца и умчали куда-то.
Торвин, размахивая руками, намеренно неуклюже попытался изобразить происшедшее.
– Они не говорили, куда увозят ее?
Ивейну не требовалась помощь саксонца, чтобы ответить на этот вопрос. Лишь каменные стены, построенные человеческими руками, да очень немногие другие препятствия могли помешать друиду узнать местонахождение любого человека. А узы (пусть даже неправедные), связывавшие Ивейна с возлюбленной, без сомнения, направят его на верный, ведущий к ней путь. Ему даже не придется прибегать к помощи заклинания, необходимого в таких случаях. Задавая этот вопрос Клоду, жрец вовсе не собирался узнать, где находится Анья, – он хотел лишь понять, какова роль саксонца в ее похищении. Лучше выведать об этом заранее, перед тем как пуститься на поиски, чтобы подготовиться к возможному предательству.
Торвин с готовностью кивнул головой:
– Да, говорили. Они хотят заточить ее в небольшом аббатстве, у самой границы, по ту ее сторону, в Уэссексе. Торвин помолчал, явно ожидая, что Ивейн заговорит, но тот терпеливо ожидал продолжения, которое, он был уверен, последует. – Завтра утром я отведу вас туда.
Досадуя, что друид, как он надеялся, не попросил его о помощи, саксонец, стиснув зубы, но улыбаясь, сам предложил ему свои услуги.
– Я знаю прямую дорогу, по ней можно будет дойти быстрее.
– Как это керл, живущий на границе Нортумбрии, так хорошо знает это маленькое аббатство!
Мысленно видя перед собой Анью, лежащую без сознания, как тогда, после падения с лошади, Ивейн хотел посмотреть, как будет юлить и изворачиваться этот человек, прежде чем должным образом покарать его.
– Моя бабушка постриглась в монахини и удалилась от мира, когда я был еще мальчиком, – тотчас же, не задумываясь, ответил Торвин. Слова его прозвучали правдиво, поскольку так оно и было на самом деле. – Теперь вы понимаете, почему я могу проводить вас туда с первыми лучами рассвета.
Ивейн лишь слегка усмехнулся на это. По его мнению, поспешность и несомненная искренность ответа саксонца были настолько же коварны, как и заминка и колебания. Последние говорили о недостаточно разработанном плане, но первое еще отчетливее выявляло связь этого человека с местами, столь удаленными от его дома. Для простого крестьянина, за которого Клод выдавал себя, такие связи были невероятны. Конечно, пострижение в монахини было обычным делом для стареющей бабушки какого-нибудь благородного господина, но керла? Нет, никогда.
Ивейн тотчас же уловил промах саксонца, блеснувший, точно луч в непроглядном мраке. В его недоговоренности друид отчетливо ощутил расставленную для него западню. У него уже и раньше мелькали в голове подозрения – ведь ни один из встречавшихся на его пути недругов не пожелал открыто схватиться с ним. Ивейн рассеянно ткнул посохом в мягкую землю. Да, его несомненно заманивают в ловушку. А кто же тогда Анья и Киэр? Приманка, чтобы завлечь его в сети?
Тем не менее, решил жрец, этих невинных нужно освободить. Только после этого он сможет вернуться к главной цели своих поисков – спасению Адама. И все-таки ему жаль было терять время, и он опять досадовал, что вынужден задержаться. Он отвечал за них и не мог уклониться от этого.
– Завтра? Почему не сейчас?
Ивейн устремил на саксонца пронзительный взгляд, и тот тотчас же понял, что рано обрадовался, считая, что все бурные пороги его нелегкого плавания уже позади.
– А потому, мой друг… – Даже слащавая, липкая патока, сочившаяся из голоса Торвина, не могла заглушить прозвучавшей в нем едкой иронии. – …что я не друид и не жрец, и мне надобен свет, чтобы отыскать те приметы, которые укажут мне путь.
Глаза Ивейна, взбешенного этой шумливой насмешкой, сузились. Он слегка отступил назад и вскинул свой посох вверх, к черному куполу неба – низкое, глуховатое песнопение вырвалось из его груди.
На глазах у саксонца, не верившего себе, неведомые слова, обладавшие таинственной мощью, погрузили в молчание окружающий лес. Торвин замер, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. И, что еще страшнее, по мере того как печальная, заунывная мелодия ширилась, нарастала, вбирая в себя окружающее и заставляя забыть обо всем, круглый кристалл, зажатый в орлиных когтях на набалдашнике посоха, засиял ослепительным белым светом. Тьма ночи рассеялась, и в лесу стало светлее, чем в полнолуние.
– Теперь у тебя есть свет. – Ивейн обратил устрашающий взгляд на саксонца. Тот дрожал с головы до ног. – Бери мешок Киэра и веди меня.
Торвин, не возражая, хотя и негодуя в душе, немедленно подчинился. Ладно, успокаивал он себя. Он поведет его окольной дорогой, так что они попадут туда как раз к тому времени, когда жреца будет ждать засада.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Уилфрид был необычайно доволен неожиданными успехами и столь скорым осуществлением своих замыслов; лицо его, и так-то обычно красное, еще больше побагровело, что было заметно даже в жалком, полутемном закутке, едва освещенном коптилкой, поставленной на перевернутом ящике. Стоя в полумраке конюшни, на время превращенной в темницу, он наблюдал, как грубые руки кинули бесчувственного паренька в сплетенную из толстых прутьев клетку. Мальчишка лежал за решеткой, рядом с тоненькой и столь же неподвижной фигуркой – первой жертвой епископа, доставленной в Экли.
– Я вижу, Рольф, ты неплохо потрудился, опередив даже Торвина и оставив его на бобах! – Епископ не скрывал удивления, что этому недалекому простаку удалось одурачить тэна, но он был доволен. – Вот тебе в знак моей благодарности!
Блеск в глазах Уилфрида выдавал его истинные чувства. Деньги были наградой и за то, что заносчивого тэна оставили с носом, и за то, что епископу доставили мальчика, которого он так жаждал заполучить.
Когда небольшой мешочек упал в протянутую руку и монеты в нем зазвенели, Рольф ощутил необыкновенную гордость – хоть тут он обошел высокомерного Торвина.
– Ты, конечно же, отдашь своему другу его долю вознаграждения?
На самом деле, Уилфрид вовсе не ожидал от грубоватого воина подобной честности. Он задал этот вопрос лишь потому, что того требовала роль праведного, благочестивого священника.
– Ты получил бы больше, если бы исполнил это раньше.
Сложив пухлые руки на круглом, выпирающем животе, Уилфрид перечислил все то, что уже было обговорено прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Услышав, что любимой грозит опасность, Ивейн почти обезумел. Гнев вспыхнул в нем с новой силой, грозя смести все преграды, воздвигнутые рассудком.
– Ты видел, что с ней сделали? Стараясь сдержаться, Ивейн произнес это ровным, бесстрастным голосом.
– Ее завернули в одеяло, перекинули через седло огромного жеребца и умчали куда-то.
Торвин, размахивая руками, намеренно неуклюже попытался изобразить происшедшее.
– Они не говорили, куда увозят ее?
Ивейну не требовалась помощь саксонца, чтобы ответить на этот вопрос. Лишь каменные стены, построенные человеческими руками, да очень немногие другие препятствия могли помешать друиду узнать местонахождение любого человека. А узы (пусть даже неправедные), связывавшие Ивейна с возлюбленной, без сомнения, направят его на верный, ведущий к ней путь. Ему даже не придется прибегать к помощи заклинания, необходимого в таких случаях. Задавая этот вопрос Клоду, жрец вовсе не собирался узнать, где находится Анья, – он хотел лишь понять, какова роль саксонца в ее похищении. Лучше выведать об этом заранее, перед тем как пуститься на поиски, чтобы подготовиться к возможному предательству.
Торвин с готовностью кивнул головой:
– Да, говорили. Они хотят заточить ее в небольшом аббатстве, у самой границы, по ту ее сторону, в Уэссексе. Торвин помолчал, явно ожидая, что Ивейн заговорит, но тот терпеливо ожидал продолжения, которое, он был уверен, последует. – Завтра утром я отведу вас туда.
Досадуя, что друид, как он надеялся, не попросил его о помощи, саксонец, стиснув зубы, но улыбаясь, сам предложил ему свои услуги.
– Я знаю прямую дорогу, по ней можно будет дойти быстрее.
– Как это керл, живущий на границе Нортумбрии, так хорошо знает это маленькое аббатство!
Мысленно видя перед собой Анью, лежащую без сознания, как тогда, после падения с лошади, Ивейн хотел посмотреть, как будет юлить и изворачиваться этот человек, прежде чем должным образом покарать его.
– Моя бабушка постриглась в монахини и удалилась от мира, когда я был еще мальчиком, – тотчас же, не задумываясь, ответил Торвин. Слова его прозвучали правдиво, поскольку так оно и было на самом деле. – Теперь вы понимаете, почему я могу проводить вас туда с первыми лучами рассвета.
Ивейн лишь слегка усмехнулся на это. По его мнению, поспешность и несомненная искренность ответа саксонца были настолько же коварны, как и заминка и колебания. Последние говорили о недостаточно разработанном плане, но первое еще отчетливее выявляло связь этого человека с местами, столь удаленными от его дома. Для простого крестьянина, за которого Клод выдавал себя, такие связи были невероятны. Конечно, пострижение в монахини было обычным делом для стареющей бабушки какого-нибудь благородного господина, но керла? Нет, никогда.
Ивейн тотчас же уловил промах саксонца, блеснувший, точно луч в непроглядном мраке. В его недоговоренности друид отчетливо ощутил расставленную для него западню. У него уже и раньше мелькали в голове подозрения – ведь ни один из встречавшихся на его пути недругов не пожелал открыто схватиться с ним. Ивейн рассеянно ткнул посохом в мягкую землю. Да, его несомненно заманивают в ловушку. А кто же тогда Анья и Киэр? Приманка, чтобы завлечь его в сети?
Тем не менее, решил жрец, этих невинных нужно освободить. Только после этого он сможет вернуться к главной цели своих поисков – спасению Адама. И все-таки ему жаль было терять время, и он опять досадовал, что вынужден задержаться. Он отвечал за них и не мог уклониться от этого.
– Завтра? Почему не сейчас?
Ивейн устремил на саксонца пронзительный взгляд, и тот тотчас же понял, что рано обрадовался, считая, что все бурные пороги его нелегкого плавания уже позади.
– А потому, мой друг… – Даже слащавая, липкая патока, сочившаяся из голоса Торвина, не могла заглушить прозвучавшей в нем едкой иронии. – …что я не друид и не жрец, и мне надобен свет, чтобы отыскать те приметы, которые укажут мне путь.
Глаза Ивейна, взбешенного этой шумливой насмешкой, сузились. Он слегка отступил назад и вскинул свой посох вверх, к черному куполу неба – низкое, глуховатое песнопение вырвалось из его груди.
На глазах у саксонца, не верившего себе, неведомые слова, обладавшие таинственной мощью, погрузили в молчание окружающий лес. Торвин замер, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. И, что еще страшнее, по мере того как печальная, заунывная мелодия ширилась, нарастала, вбирая в себя окружающее и заставляя забыть обо всем, круглый кристалл, зажатый в орлиных когтях на набалдашнике посоха, засиял ослепительным белым светом. Тьма ночи рассеялась, и в лесу стало светлее, чем в полнолуние.
– Теперь у тебя есть свет. – Ивейн обратил устрашающий взгляд на саксонца. Тот дрожал с головы до ног. – Бери мешок Киэра и веди меня.
Торвин, не возражая, хотя и негодуя в душе, немедленно подчинился. Ладно, успокаивал он себя. Он поведет его окольной дорогой, так что они попадут туда как раз к тому времени, когда жреца будет ждать засада.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Уилфрид был необычайно доволен неожиданными успехами и столь скорым осуществлением своих замыслов; лицо его, и так-то обычно красное, еще больше побагровело, что было заметно даже в жалком, полутемном закутке, едва освещенном коптилкой, поставленной на перевернутом ящике. Стоя в полумраке конюшни, на время превращенной в темницу, он наблюдал, как грубые руки кинули бесчувственного паренька в сплетенную из толстых прутьев клетку. Мальчишка лежал за решеткой, рядом с тоненькой и столь же неподвижной фигуркой – первой жертвой епископа, доставленной в Экли.
– Я вижу, Рольф, ты неплохо потрудился, опередив даже Торвина и оставив его на бобах! – Епископ не скрывал удивления, что этому недалекому простаку удалось одурачить тэна, но он был доволен. – Вот тебе в знак моей благодарности!
Блеск в глазах Уилфрида выдавал его истинные чувства. Деньги были наградой и за то, что заносчивого тэна оставили с носом, и за то, что епископу доставили мальчика, которого он так жаждал заполучить.
Когда небольшой мешочек упал в протянутую руку и монеты в нем зазвенели, Рольф ощутил необыкновенную гордость – хоть тут он обошел высокомерного Торвина.
– Ты, конечно же, отдашь своему другу его долю вознаграждения?
На самом деле, Уилфрид вовсе не ожидал от грубоватого воина подобной честности. Он задал этот вопрос лишь потому, что того требовала роль праведного, благочестивого священника.
– Ты получил бы больше, если бы исполнил это раньше.
Сложив пухлые руки на круглом, выпирающем животе, Уилфрид перечислил все то, что уже было обговорено прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69