Вид обновленного, возрождающегося леса создал ощущение покоя, и Ивейн почувствовал, что никакая опасность не грозит его маленькой фее… не считая, конечно, его собственного при­сутствия – тем более теперь, после его разговора с Элис. Изящные ноги Аньи оставили тропинку, ведущую вверх по склону. Не колеблясь ни минуты, не чувствуя угрызений совести, Ивейн последовал за прекрасной добычей, радуясь, что благодаря неосознанной помощи Киэра сможет остаться с любимой наедине.
Иа вершине холма тропинка совсем исчеза­ла, но Ивейн лишь улыбнулся, уверенный, что это еще один дар духов леса – источника его силы, – призванный оберегать его одиночество. Ему не было необходимости видеть следы. Едва ощутимая аура, легкие, дразнящие излучения вели его за собой. Двигаясь в серой дымке уга­сающего дня, он шел на их зов. Чем ближе он подходил, тем явственнее ощущался призыв, пока Ивейн не прошел наконец через еще одну естественную преграду. Она без сомнения не рас­ступилась бы перед тем, кто не был, подобно друидам, связан с природой. Теперь, однако, ему ни к чему было спрашивать, как это удалось Анье. Ее связь со стихией была несомненной, столь же несомненной, как и его любовь к де­вушке. И, так как первая смела все преграды с его пути, душа его ликующе воспарила.
Запахнувшись в черный плащ, Ивейн стоял в испещренной солнцем тени на ковре из густой травы, а сладостное благоухание бесчисленных цветов наполняло воздух. Чудесные воспомина­ния словно ожили вновь, превратившись в реаль­ность. Юноша снова видел перед собой свою прелестную жрицу. Казалось, сама богиня весны поднялась в человеческом облике из струящихся легких волн. Действительно, Анья являла собой образ дивной, неземной красоты, стоя вот так, по бедра погруженная в расплавленный, про­зрачный хрусталь, повернувшись спиной к дру­иду. Силуэт ее четко вырисовывался на фоне за­катного неба, залитого ослепительными и не­жными цветами заходящего солнца – от легчайшего голубого до золотого и пронзительно розового. Всей душой отдаваясь могуществу та­инственных сумерек, девушка подняла дицо и протянула руки к светилу, заходившему во всей своей славе. Голосом неземной чистоты и невин­ности она возносила хвалу и благодарственную молитву духам. Простые слова песнопения дока­зывали, что ей еще необходимо учиться, но этот маленький недостаток щедро искупался ее чис­тосердечием.
Анья вновь опустила руки, склонив голову в молитвенном порыве. Ивейн ждал, пока она за­кончит молитву, и лишь потом заговорил с над­лежащей почтительностью:
– Благодарю тебя, во-первых, за то, что ты спасла мне жизнь, и, во-вторых, за возвращенное мне здоровье.
Анья инстинктивно присела, погрузившись по шею в воду, но тут же, не желая себе присва­ивать чужую заслугу, ответила:
– Одна я ничего не смогла бы сделать. Это Киэр, чтобы остановить врагов, воспользовался той же рогаткой, из которой стреляли в тебя.
Ивейн, закинув голову, звучно расхохотался.
– Рогатка! Вот уж от чего я не готов был обороняться!.. Но, похоже, и враги наши тоже. По-моему, я должен непременно добавить мою скромную благодарность ко всему, чем собира­юсь заняться с Киэром.
Анью порадовал веселый смех Ивейна. Ясно было, что он чувствует себя лучше и на душе у него светло. Девушка чуть повернулась, радостно улыбнувшись ему через плечо.
– И все-таки…
Улыбка – неотразимая, обаятельная – оза­рила лицо друида.
– Я благодарен тебе за то, что, пока я лежал беспомощный, без сознания, ты молила духов стихии вернуть мне здоровье и силы.
В синих глазах жреца было столько невыска­занного, что девушка не хотела даже думать об этом, боясь ошибиться, принимая мечты за дей­ствительность. Анья была так погружена в раз­мышления о недосказанном, что не заметила даже этого явного признания ее участия в его чу­десном спасении.
Ивейн почувствовал ее робость и улыбнулся ласково и насмешливо. Он знал, как заставить ее поверить.
Анью потрясло, когда, тихонько оглянув­шись, она заметила, что Ивейн поспешное стя­гивает с себя одежду. Хотя они и любили друг друга в укромном, увитом жимолостью укрытии, Анья впервые видела Ивейна полностью обна­женным, и сердце ее затрепетало при этом оше­ломляющем зрелище. Жрец ступил в ручей вслед за девушкой, и отражавшиеся в воде лучи захо­дящего солнца заиграли на мускулах его могуче­го тела. Ивейн подходил к ней все ближе, и Анья всем существом своим жаждала лишь одного – ощутить его жар. Руки девушки дрожали, внутри бушевало пламя.
Синий огонь взгляда Ивейна опалил ее чудес­ную наготу, затем взметнулся, поднявшись к изящному лицу, полному желания, и к широко раскрытым огромным глазам, говорившим о ее любви больше, чем сказали бы любые слова. Жрец ощутил на себе взгляд зеленых, затуманен­ных глаз, касавшихся его тела, точно ласковые легчайшие прикосновения. Найдя в воде руки возлюбленной, Ивейн притянул ее к себе и при­жал к своей мощной груди.
Пальцы Аньи вздрогнули, предвкушая, как сейчас запутаются в темных курчавых зарослях на груди любимого. Их никто не удерживал, и они, скользнув дальше, ощутили его гладкую кожу, это так взволновало девушку, что она закусила губы. Все исчезло для нее, кроме могучей груди, вздьь мавшейся и опадавшей, и руки Аньи беспрерывно скользили, словно завороженные, наслаждаясь ощущением железных мускулов и жестких вьющихся волос. Она коснулась широких плеч, потом ее руки снова скользнули вниз, и девушка чувствовала, как каждый изгиб или впадинка за­горается под их прикосновением.
Ивейн всем своим существом, каждой кле­точкой тянулся к ищущим, пытливым касаниям Аньи. Прохладная вода вокруг них не умеряла огня, полыхавшего у него в крови, бежавшего по его жилам, как пожар, пожирающий лес. Тяжелые веки жреца опустились, прикрыв пламя, полыхав­шее в его синих глазах. Собрав всю свою вы­держку, Ивейн застыл, давая девушке возможность беспрепятственно удовлетворить любопытство.
Анье нравилось прикасаться к телу возлюб­ленного, нравился его мужской аромат, и кон­чиком языка она тронула это тело, желая ощу­тить его вкус. Для Ивейна ее прикосновение было подобно обжигающим языкам пламени. Дыхание его стало неровным, прерывистым, и сердце Аньи забилось еще сильнее. Девушка чувствовала, как растет его страсть, и жажда, томившая возлюбленного, передавалась ей.
Касания нежных пальцев Аньи становились все отважнее, смелея от бушевавшего в ее душе шторма, и стойкость Ивейна подвергалась мучи­тельным испытаниям. Плотина его сдержаннос­ти прорвалась, когда нежные губы, вслед за лег­кими пальцами, коснулись плоского мужского соска. Из горла юноши вырвался сдавленный стон, он запустил пальцы в сверкающие волосы, не в силах оторваться от источника невырази­мого наслаждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69