Видя, что Ивейн не сводит внимательных глаз с короля, Брина решила вмешаться, прежде чем последуют новые вопросы; Ивейн может не пожелать говорить, тоща как король будет счи­тать себя вправе услышать ответы.
– Я очень сожалею, ваше величество, что запасы наши так скудны и мы не сможем накор­мить всю вашу армию.
Олдфрит широко улыбнулся, и его холод­ные серые глаза потеплели. Он догадался о на­мерении леди Брнны и тотчас же подавил в себе желание поскорее узнать о подробностях чудесного происшествия. Несомненно, этот подвиг, подобно деяниям прошлого, со време­нем превратится в легенду и будет передаваться из уст в уста по всему королевству и за его пределами. Ну что же, он наберется терпения и услышит об этом позже. А пока что он ус­покоил хозяйку замка:
– Я и не ожидал, что один маленький скир может снабдить продовольствием стольких во­инов. По правде говоря, мы запаслись провизией по пути, в других скирах, так что не станем опус­тошать ваших кладовых и погребов, Брина обрадовалась и произнесла:
– Мы сочтем за честь, если вы и ваши тэны соблаговолите разделить с нами вечернюю тра­пезу, чтобы отпраздновать возвращение нашего господина.
Олдфрит любезно принял приглашение и взял даму под руку, чтобы торжественно прово­дить ее по единственной в деревушке узенькой улочке к замку. Его приближенные последовали за ним, а жители Трокенхольта разошлись по своим домам.
– Я предлагаю отпраздновать и еще кое-что, – сказал Олдфрит. – Судя по тому, что армия Этелрида отошла от границ, где до этого не прекращались вооруженные столк­новения, но и здесь ее тоже нет, нашему другу Ивейну, похоже, удалось сделать то, на что оказалось неспособным все мое военное искусство.
То, что король назвал друида по имени, по­казывало, что ему уже кое-что известно о про­исшедшем, по всей видимости, от Адама.
– Благодаря его доброй услуге, с войной по­кончено… по крайней мере на время. – Олдф­рит одарил всех милостивой улыбкой. – Во вся­ком случае, я смогу теперь отпустить воинов по домам, на их земли. Так что, с Божиею по­мощью, у них будет достаточно времени, чтобы заново возделать опустошенные поля и посеять хлеба, с надеждой дождаться жатвы.
Он на минутку отвлекся, приказав одному из тэнов распорядиться, чтобы воины разбили ла­герь за частоколом, огораживавшим деревню.
Когда все они прошли в центральную, залу замка, Брина, оглянувшись, заметила, что Вулф не отрывает таз от молодого жреца, который совсем не по-братски обнимал Анью за талию.
Брина шагнула к мужу и, легонько ударив его по руке, шутливо нахмурилась.
– Ты напоминаешь мне дедушку.
– Глиндора? – всерьез удивился Вулф. Скорее уж Ивейн похож был на старого колду­на. – Как это только пришло тебе в голову?
Довольная, что он задал ей именно этот во­прос, Брина пояснила:
– Помню, он так же сердито нахмурился, когда ты впервые просил у него разрешения об­венчаться со мной.
У Аньи перехватило дыхание, когда она ус­лышала этк слова матери – та, по-видимому, тоже умела мгновенно менять настроение.
– Венчаться?
Прищурившись, Вулф снова перевел свои зе­леные глаза на пару, стоявшую перед ним, – Анью, преисполненную надежды, и Ивейна, ко­торый, похоже, готов был защищать свое счастье. Еще мгновение – и истинное значение происходящего озарило Вулфа. Он разразился громовым хохотом, так что на тазах у него за­блестели слезы.
Вулфэйн требовал, чтобы дети воспитыва­лись как христиане, а не как друиды. Но хоте­лось ему этого или нет, а узы родства оказались сильнее. Судя по рассказам освобожденного из темницы Адама и по долетевшим до него отзву­кам происшедших в Трокенхольте событий, его маленькая Анья, несомненно, оказалась плоть от плоти друидов. Что до другого…
– Я и сам ведь полюбил жрицу, так что же тут удивляться, если дочь моя полюбила жреца?! – Вулфэйн, насмешливо прищурив­шись, посмотрел на влюбленных. – И, если их ухаживание было подобно нашему, необходимо как можно скорей сыграть свадьбу.
Анья вспыхнула, а Ивейн рассмеялся. Его редко удивляло поведение других, но сейчас он несомненно был озадачен и крепче прижал к себе девушку.
– Названый сын, муж нашей дочери, часть нашей семьи от первого до последнего часа.
Вулф ласково вглядывался в озаренное ра­достью лицо Ивейна.
–Я только прошу, чтобы свадьба состоялась по христианскому обычаю. Ивейн, не замедлив, ответил:
– Я рад буду любому обряду, который свя­жет меня с Аньей навеки.
Король Олдфрит стал невольным свидетелем этого разговора. Он подошел к ним, встреченный приветственными улыбками подданных.
– Я был в затруднении, не зная, как отбла­годарить молодого жреца и его юную подругу и ученицу за их деяния, пошедшие во благо моему королевству. Они вызволили Адама из темницы и обратили войска моих недругов в бегство, при этом освободив Трокенхольт. Теперь я знаю, что могу, в свою очередь, оказать им услугу.
Все, казалось, были в недоумении.
– В моей свите всегда есть священник. Правда, обычно ему приходится исполнять пог­ребальные обряды над воинами, павшими в битве, но он может исполнить и более приятную обязанность, благословив новобрачных.
В последовавший за этим час Анья чувство­вала себя так, будто вновь была подхвачена штормом, который, неожиданно налетев, закру­жил ее в своем вихре. Ее, однако, надежно удер­живал якорь возлюбленного. Священник из свиты Олдфрита был, несомненно, счастлив, что его призвали для исполнения столь приятного долга, и с радостью приступил к церемонии. Крестьяне, тотчас же созванные, собрались, чтобы присутствовать при нехитром обряде вен­чания дочери их господина с друидом-жрецом, который спас их от гибели.
В венке из наскоро собранных лилий и вос­хитительном платье, подаренном Элис, – из тонкой бирюзовой ткани с золотым шитьем по краям, – Анья стояла рядом с темноволосым, невыразимо прекрасным друидом на верхней площадке замка. Там, по христианским обыча­ям, девушка стала супругой Ивейна. Давняя, в по­таенных глубинах души взлелеянная мечта, стала явью.
Хотя запасы в кладовых и погребах Трокенхольта прискорбно оскудели, господин и все его подданные пировали так, как и подобало по та­кому торжественному случаю. Всеобщее ликова­ние еще более возросло благодаря изобилию эля, поднесенного в дар королем. На просторной лу­жайке за замком расставили большие деревян­ные столы; народ принес дудки, тамбурины и даже арфу, чтобы веселой музыкой оживить празднество. Пир, задуманный леди Бриной и ко­ролем Олдфритом как скромная трапеза в знак гостеприимства и благодарности, превратился в празднество, которое запомнится всем надолго. Да, оно останется в памяти – но не обилием изысканных яств, а счастьем молодых, в чью честь оно было устроено, и наслаждением, ко­торое оно доставило всем после многих недель и месяцев жизни в постоянном напряжении и страхе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69