Не выдержав, Митчелл побежал на холм и заметил, что у причала нет лодки. Как же он не догадался, что она захочет проститься со своим островом и старым деревом? У него вырвался вздох облегчения.
Последние несколько дней Тори прощалась с островом и его обитателями. Как ему уговорить ее остаться?
Лодка подошла к причалу совсем близко, Митчелл схватил веревку и закрепил ее.
— Сегодня хорошая погода, — только и сказал он.
— Да, правда, — согласилась она.
— Ты еще не назвала остров? — Он протянул ей руку, Тори схватилась за нее и выбралась из лодки на причал. — Твой остров, — сказал он, когда они оказались лицом к лицу.
— Я пока думаю, как его назвать, — ответила она, избегая его взгляда.
— Только не забывай, что это твой остров. Он всегда будет твоим, — тихо добавил Митчелл.
Они прошли через причал и медленно двинулись к дому. Вскоре показалось жилище Старого Неда.
Митчелл понимал, что все время молчать нельзя. Он долго собирался с духом, но неожиданно для себя вдруг сказал:
— Я слышал, ты навещаешь Старого Неда.
— Да, я часто бываю у него. — Тори не поднимала глаз от своих мокрых сандалий.
— Он сказал мне, что не может понять, что происходит.
Это заставило ее поднять голову.
— Странно. Мне казалось, он умнее многих.
— Да, это верно. И тем не менее он не понимает, почему невеста Сторма покидает остров.
— А-а, — только и смогла она сказать.
— Он меня пристыдил.
Тори протянула было руку, чтобы дотронуться до него, но передумала и опустила ее.
— Надеюсь, ты объяснил ему, что в этом нет твоей вины.
Митчелл тяжело вздохнул:
— Он не поверил мне. Весь остров Сторм считает -меня виноватым в том, что ты уезжаешь.
Они подошли к окружавшему замок саду.
— А кто сказал, что я уезжаю? Он изогнул бровь:
— Мы, шотландцы, — наблюдательные люди, Тори.
— В том, что я уезжаю, нет твоей вины, Митчелл. Ты должен объяснить это всем. Просто мне незачем тут оставаться, вот и все. Когда приходит время уезжать, надо уезжать.
Ее слова эхом отозвались у него в голове: «Просто мне незачем здесь оставаться».
Неужели он так ошибался? В ней? В себе? Зачем он пытается обмануть себя? Митчелл пожал плечами:
— Я как-то забыл объяснить всем, что мы объявили о помолвке только для того, чтобы заставить уехать Сильвию Форбс.
— По-моему, это дело касается только нас двоих.
— Я пытался объяснить людям, что в Америке у тебя
— Это правда.
— Я сказал, что ты городская девушка… — он остановился и кашлянул, — …что ты городская женщина и что жить большую часть года на далеком острове тебе будет скучно.
«Скучно», — повторила она про себя. Черт. Так они ни к чему не придут. В конце концов надо что-нибудь сказать, что-нибудь сделать. Митчелл сделал еще одну попытку:
— Ты знаешь, я не говорил тебе этого, но сейчас хочу сказать.
Они остановились под кружевной аркой, заросшей душистыми белыми цветами.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросила Тори.
— Спасибо тебе.
— Спасибо?
— Спасибо за все, что ты сделала для меня и для всех жителей Сторма. Теперь остров расцветет: здесь будет хорошо жить, работать, растить детей.
— Я думаю, большинство тех, кто здесь живет, и раньше думали так же, — заметила она.
Они переходили от одной цветочной арки к другой, потом встретили садовника — он обрабатывал поздние летние розы.
Садовник приподнял шляпу.
— Леди Виктория. Милорд.
— Здравствуйте, у вас чудесные цветы, — улыбнулась ему Тори. — Только я не леди Виктория. Я просто Виктория, — сказала она Митчеллу, когда они отошли на достаточное расстояние.
— Для него ты леди, и, уж поверь мне, тебя можно назвать как угодно, но только не просто Викторией.
«Ну же, говори, Сторм», — подбадривал он себя.
— Прошлой ночью я не мог уснуть, — признался он наконец.
— Бессонница?
— Не думаю.
Это вызвало у нее смех.
— Если ты не мог уснуть, Митчелл, значит, у тебя была бессонница.
Иногда он становился упрямым как бык. И даже еще упрямее.
— Я не страдаю бессонницей.
— Тогда почему ты не мог уснуть прошлой ночью? — задала она вопрос, которого он так упорно добивался.
— Потому что мне не нравится спать одному.
— А разве большую часть своей жизни ты спал не один? — спросила она. И тут же спохватилась: — Можешь не отвечать. Это не мое дело.
Он продолжал, будто не слыша ее:
— Когда рядом с тобой нет нужного человека, тогда, конечно, лучше спать одному.
— Согласна, — кивнула Тори.
— Вот видишь, — быстро отреагировал он.
— Что вижу?
— Мы во многом с тобой согласны. Я бы даже сказал: почти во всем.
Тори искоса взглянула на него:
— Пожалуй.
Митчелл глубоко вздохнул. Он боялся, что не выдержит, схватит ее в объятия и будет целовать до тех пор, пока она не начнет соглашаться со всем, что он сделает или скажет.
Засунув руки в карманы, Митчелл начал опять:
— А что, если этот нужный человек…
— Нужный человек? — перебила она.
— Ну да, тот, без которого лучше спать одному.
— Ах, вот ты о чем.
— А что делать, если нужный тебе человек не считает, что ты ему нужен? — продолжал он.
Тори нахмурила лоб.
Черт, сколько можно ходить вокруг да около.
— Я думаю, у этого человека будут проблемы.
— Этот человек — я. У меня есть проблемы, — с отчаянием произнес Митчелл.
— У тебя проблемы? — Тори удивленно взглянула на него.
Он кивнул:
— Я люблю женщину, которая хочет меня бросить.
Она побледнела и застыла как вкопанная.
— Может быть, ты выразишься яснее, — сказала она, глядя прямо ему в лицо.
Сначала она ожидала услышать от него три коротких слова: «Я люблю тебя».
Но вместо этого он начал нести какую-то чушь и благодарить ее за помощь.
Потом, когда они шли по саду, самому прекрасному саду на земле, она пыталась убедить себя, что Митчелл любит ее, но жениться не собирается.
Ведь любовь не всегда заканчивается браком.
И вдруг он сказал, что его хочет покинуть женщина, в которую он влюблен.
После этих слов Тори оставила всякую надежду.
Больше она не позволит себе надеяться, что он любит ее, до тех пор пока не услышит от него настоящего признания в любви.
На меньшее она уже была не согласна.
— Ты считаешь меня смешным? — спросил Митчелл.
— Смешным?
— Ну, забавным.
— Я считаю тебя шутником, — сухо ответила она.
— Нет, серьезно. Ты считаешь меня остроумным?
— Ну, предположим.
— Я могу тебя рассмешить?
Тори рассмеялась:
— Конечно, ты все время смешишь меня.
— Ну, вот видишь, уже одно очко в мою пользу и в твою тоже, потому что ты тоже очень остроумная.
— Спасибо. Я знаю.
— А тебе нравится мой голос?
— Да. — Это был простой хороший вопрос, на который она могла дать простой хороший ответ.
Он улыбнулся:
— А мне нравится твой. Я люблю, когда из холла доносится твой смех. Он у тебя такой чистый и звонкий, как колокольчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Последние несколько дней Тори прощалась с островом и его обитателями. Как ему уговорить ее остаться?
Лодка подошла к причалу совсем близко, Митчелл схватил веревку и закрепил ее.
— Сегодня хорошая погода, — только и сказал он.
— Да, правда, — согласилась она.
— Ты еще не назвала остров? — Он протянул ей руку, Тори схватилась за нее и выбралась из лодки на причал. — Твой остров, — сказал он, когда они оказались лицом к лицу.
— Я пока думаю, как его назвать, — ответила она, избегая его взгляда.
— Только не забывай, что это твой остров. Он всегда будет твоим, — тихо добавил Митчелл.
Они прошли через причал и медленно двинулись к дому. Вскоре показалось жилище Старого Неда.
Митчелл понимал, что все время молчать нельзя. Он долго собирался с духом, но неожиданно для себя вдруг сказал:
— Я слышал, ты навещаешь Старого Неда.
— Да, я часто бываю у него. — Тори не поднимала глаз от своих мокрых сандалий.
— Он сказал мне, что не может понять, что происходит.
Это заставило ее поднять голову.
— Странно. Мне казалось, он умнее многих.
— Да, это верно. И тем не менее он не понимает, почему невеста Сторма покидает остров.
— А-а, — только и смогла она сказать.
— Он меня пристыдил.
Тори протянула было руку, чтобы дотронуться до него, но передумала и опустила ее.
— Надеюсь, ты объяснил ему, что в этом нет твоей вины.
Митчелл тяжело вздохнул:
— Он не поверил мне. Весь остров Сторм считает -меня виноватым в том, что ты уезжаешь.
Они подошли к окружавшему замок саду.
— А кто сказал, что я уезжаю? Он изогнул бровь:
— Мы, шотландцы, — наблюдательные люди, Тори.
— В том, что я уезжаю, нет твоей вины, Митчелл. Ты должен объяснить это всем. Просто мне незачем тут оставаться, вот и все. Когда приходит время уезжать, надо уезжать.
Ее слова эхом отозвались у него в голове: «Просто мне незачем здесь оставаться».
Неужели он так ошибался? В ней? В себе? Зачем он пытается обмануть себя? Митчелл пожал плечами:
— Я как-то забыл объяснить всем, что мы объявили о помолвке только для того, чтобы заставить уехать Сильвию Форбс.
— По-моему, это дело касается только нас двоих.
— Я пытался объяснить людям, что в Америке у тебя
— Это правда.
— Я сказал, что ты городская девушка… — он остановился и кашлянул, — …что ты городская женщина и что жить большую часть года на далеком острове тебе будет скучно.
«Скучно», — повторила она про себя. Черт. Так они ни к чему не придут. В конце концов надо что-нибудь сказать, что-нибудь сделать. Митчелл сделал еще одну попытку:
— Ты знаешь, я не говорил тебе этого, но сейчас хочу сказать.
Они остановились под кружевной аркой, заросшей душистыми белыми цветами.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросила Тори.
— Спасибо тебе.
— Спасибо?
— Спасибо за все, что ты сделала для меня и для всех жителей Сторма. Теперь остров расцветет: здесь будет хорошо жить, работать, растить детей.
— Я думаю, большинство тех, кто здесь живет, и раньше думали так же, — заметила она.
Они переходили от одной цветочной арки к другой, потом встретили садовника — он обрабатывал поздние летние розы.
Садовник приподнял шляпу.
— Леди Виктория. Милорд.
— Здравствуйте, у вас чудесные цветы, — улыбнулась ему Тори. — Только я не леди Виктория. Я просто Виктория, — сказала она Митчеллу, когда они отошли на достаточное расстояние.
— Для него ты леди, и, уж поверь мне, тебя можно назвать как угодно, но только не просто Викторией.
«Ну же, говори, Сторм», — подбадривал он себя.
— Прошлой ночью я не мог уснуть, — признался он наконец.
— Бессонница?
— Не думаю.
Это вызвало у нее смех.
— Если ты не мог уснуть, Митчелл, значит, у тебя была бессонница.
Иногда он становился упрямым как бык. И даже еще упрямее.
— Я не страдаю бессонницей.
— Тогда почему ты не мог уснуть прошлой ночью? — задала она вопрос, которого он так упорно добивался.
— Потому что мне не нравится спать одному.
— А разве большую часть своей жизни ты спал не один? — спросила она. И тут же спохватилась: — Можешь не отвечать. Это не мое дело.
Он продолжал, будто не слыша ее:
— Когда рядом с тобой нет нужного человека, тогда, конечно, лучше спать одному.
— Согласна, — кивнула Тори.
— Вот видишь, — быстро отреагировал он.
— Что вижу?
— Мы во многом с тобой согласны. Я бы даже сказал: почти во всем.
Тори искоса взглянула на него:
— Пожалуй.
Митчелл глубоко вздохнул. Он боялся, что не выдержит, схватит ее в объятия и будет целовать до тех пор, пока она не начнет соглашаться со всем, что он сделает или скажет.
Засунув руки в карманы, Митчелл начал опять:
— А что, если этот нужный человек…
— Нужный человек? — перебила она.
— Ну да, тот, без которого лучше спать одному.
— Ах, вот ты о чем.
— А что делать, если нужный тебе человек не считает, что ты ему нужен? — продолжал он.
Тори нахмурила лоб.
Черт, сколько можно ходить вокруг да около.
— Я думаю, у этого человека будут проблемы.
— Этот человек — я. У меня есть проблемы, — с отчаянием произнес Митчелл.
— У тебя проблемы? — Тори удивленно взглянула на него.
Он кивнул:
— Я люблю женщину, которая хочет меня бросить.
Она побледнела и застыла как вкопанная.
— Может быть, ты выразишься яснее, — сказала она, глядя прямо ему в лицо.
Сначала она ожидала услышать от него три коротких слова: «Я люблю тебя».
Но вместо этого он начал нести какую-то чушь и благодарить ее за помощь.
Потом, когда они шли по саду, самому прекрасному саду на земле, она пыталась убедить себя, что Митчелл любит ее, но жениться не собирается.
Ведь любовь не всегда заканчивается браком.
И вдруг он сказал, что его хочет покинуть женщина, в которую он влюблен.
После этих слов Тори оставила всякую надежду.
Больше она не позволит себе надеяться, что он любит ее, до тех пор пока не услышит от него настоящего признания в любви.
На меньшее она уже была не согласна.
— Ты считаешь меня смешным? — спросил Митчелл.
— Смешным?
— Ну, забавным.
— Я считаю тебя шутником, — сухо ответила она.
— Нет, серьезно. Ты считаешь меня остроумным?
— Ну, предположим.
— Я могу тебя рассмешить?
Тори рассмеялась:
— Конечно, ты все время смешишь меня.
— Ну, вот видишь, уже одно очко в мою пользу и в твою тоже, потому что ты тоже очень остроумная.
— Спасибо. Я знаю.
— А тебе нравится мой голос?
— Да. — Это был простой хороший вопрос, на который она могла дать простой хороший ответ.
Он улыбнулся:
— А мне нравится твой. Я люблю, когда из холла доносится твой смех. Он у тебя такой чистый и звонкий, как колокольчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54