За эти годы они стали настоящими подругами.
Для Элис Фрэйзер не было ничего невозможного. Даже при полном аншлаге она могла достать билеты на последнюю бродвейскую постановку; куда бы они ни приезжали — в Рим, Финикс или Сиэттл, — всегда могла назвать фирму, в которой работали самые лучшие флористы, и, уж конечно, знала размер, фасон и любимый цвет — бледно-розовый с оттенком слоновой кости — нижнего белья Виктории, которое та заказывала только в Париже.
Одним словом, Элис Фрэйзер была незаменима. Особенно когда они занимались подготовкой ежегодного благотворительного бала, работая по восемнадцать часов в сутки. И в значительной степени именно благодаря Элис Фрэйзер главное мероприятие ньюпортского сезона неизменно проходило на высоте.
— Кто этот человек? — небрежно спросила Виктория, указывая на незнакомца, и поднесла руку к горлу.
Элис обернулась и как бы между прочим оглядела бальный зал.
— Который?
— Высокий, темноволосый, красивый. Он должен стоять в дверях, — не глядя в сторону незнакомца, сказала Виктория.
— Этот? Официант.
Тори была потрясена. Она отпустила рубиновое ожерелье, которое нервно перебирала пальцами.
— Ты уверена?
— Да.
Девушка поднесла к губам бокал с шампанским и сделала вид, что пьет.
— Мне не пришло в голову, что он может быть официантом, — пробормотала она.
— А что тебе пришло в голову? — своим обычным тоном «не мели чепухи» спросила Элис.
Виктория Сторм сделала глубокий вдох и медленно выдохнула:
— Что он опасен.
Глава 3
— Я нашел одну, — объявил Йен Маккламфа, когда спустя примерно час приятели встретились в отдаленном углу коридора, куда редко кто-нибудь забредал.
Митчелл с облегчением вздохнул. Похоже, их поиски увенчались некоторым успехом.
— И где она? — спросил он.
Дюжий шотландец слегка откинул голову назад.
— В саду.
— И что это? — поинтересовался Митчелл.
— Скульптура.
— Большая?
Йен несколько раз сводил и разводил ладони, пока наконец не изобразил нужный размер. Потом приложил руку себе к плечу:
— В натуральную величину. — Йен потер тыльной стороной ладони подбородок и признался: — Конечно, я могу и ошибиться, поскольку она сидит, и к тому же на возвышении.
Митчелл выразительно посмотрел на приятеля:
— Значит, нам предстоит решить нелегкую задачу. Маккламфа не стал спорить.
— Эта чертова вещица весит не меньше чем полтонны.
Митчелл коротко выругался.
— Это даже не задача, а настоящая головоломка.
— И что же мы будем делать? Теперь им оставалось только одно.
— Полагаю, нам надо решить, как мы будем перебираться через мост, — процедил Митчелл сквозь стиснутые зубы.
Йен Маккламфа помолчал, размышляя, и наконец медленно кивнул.
— Да, у нас нет выбора, — сказал он и спросил: — А ты что-нибудь нашел?
И правда, Митчелл совсем забыл рассказать Йену о своих открытиях.
— Да, две. Портрет королевы Виктории в молодости. Он висит над камином в кабинете.
— А вторая?
— А вторая — небольшое зеркало на бронзовой подставке, дюймов двенадцать—четырнадцать в высоту. Подставка выполнена в виде мифической крылатой богини. Это не просто антикварная вещица, я готов побиться об заклад, что это то самое зеркало, которое в списке заявленных на аукцион вещей значится как «Крылатая победа».
— Или Вики, как ее любовно зовут в семье.
— Вот именно.
Морщины на суровом угловатом лице Йена Маккламфы обозначились еще резче.
— Каким же негодяем был этот Эндрю!
— Напротив, я полагаю, он оказал нам услугу.
— Какую еще услугу? — недоверчиво поинтересовался шотландец.
— По крайней мере он сосредоточил их в одном месте. — Митчелл сделал широкий жест рукой. — Мы бы просто физически не смогли обнаружить все исчезнувшие «Виктории», если бы он распродал их на аукционах в разных частях света. Тем более что это произошло более ста лет назад.
Йен никогда не противился разумным доводам, особенно если бывал ограничен временем.
— В твоих словах есть смысл, — пробурчал он.
Да. В том, что говорил Митчелл, действительно был смысл. Однако задача его не стала проще оттого, что он наконец попал в дом своей кузины.
— А кстати, ты уже представился юной леди? — спросил рыжий великан.
Иногда Митчеллу казалось, что Йен Маккламфа умеет читать мысли.
— Пока нет.
— И чего же ты ждешь? — Золотисто-красные брови Маккламфы, того же оттенка и густоты, что и его лохматая грива, сошлись в сплошную линию. — Поверь мне, ты — настоящий парень, ты не такой, как все. Она обрадуется тебе, как утка воде.
Митчелл стиснул зубы.
— Я хочу выждать момент, когда она останется одна.
Шотландец закусил уголок губы, чтобы скрыть улыбку, и, перейдя на древнее наречие своего народа, с наигранным удивлением предположил:
— Ты стал таким застенчивым, что не решаешься заговорить с ней на людях?
Митчеллу Сторму не требовался переводчик с гэльского языка. Он прекрасно понял, что хотел сказать Йен. Однако упражняться сейчас в гэльском он не собирался.
Один старик, которого местные жители называли Старым Недом, предупреждал Митчелла — отчасти в шутку, отчасти всерьез, — что, для того чтобы правильно произносить некоторые звуки древнего наречия, нужно не просто родиться шотландцем. Только тот, в чьих жилах течет несколько поколений чистой шотландской крови, кто с первых же дней своей жизни вдохнул запах виски и увидел зеленые холмы, может в совершенстве изъясняться по-гэльски.
Митчелл отвечал по крайней мере одному из этих требований: он был шотландцем во многих поколениях.
Маккламфа издал неопределенный фыркающий звук.
— Ты ждешь, пока эта девушка останется одна? Может быть, ты не заметил, приятель, но сегодня в доме проходит костюмированный бал, и Большой зал битком набит гостями.
Со стороны поведение Митчелла могло и впрямь показаться нелепым. Но он твердо знал, когда и как нужно подойти к Виктории Сторм, и потому сухо ответил:
— Я сделаю это тогда, когда сочту нужным.
— До чего ж ты похож на отца!
Это следовало рассматривать как комплимент. Как высшую похвалу. Йен Маккламфа был душой и телом предан Вильяму Сторму, прямому потомку королей древней Дальриады, тридцать четвертому предводителю клана, английскому пэру и лэрду островов.
Их связывали традиции, давняя дружба, духовное и кровное родство. С незапамятных времен кто-нибудь из представителей рода Маккламфа всегда был правой рукой главы клана Стормов.
— А ты уверен, что старый граф назвал именно Викторию, когда говорил о ключе? — В голосе Йена слышались усталость и разочарование.
— Уверен.
Митчелл не придал бы значения последним словам своего деда, посчитав их бредом умирающего, если бы в памяти его вдруг не вспыхнуло одно из воспоминаний детства, когда он в двенадцатилетнем возрасте отправился в путешествие к северным островам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Для Элис Фрэйзер не было ничего невозможного. Даже при полном аншлаге она могла достать билеты на последнюю бродвейскую постановку; куда бы они ни приезжали — в Рим, Финикс или Сиэттл, — всегда могла назвать фирму, в которой работали самые лучшие флористы, и, уж конечно, знала размер, фасон и любимый цвет — бледно-розовый с оттенком слоновой кости — нижнего белья Виктории, которое та заказывала только в Париже.
Одним словом, Элис Фрэйзер была незаменима. Особенно когда они занимались подготовкой ежегодного благотворительного бала, работая по восемнадцать часов в сутки. И в значительной степени именно благодаря Элис Фрэйзер главное мероприятие ньюпортского сезона неизменно проходило на высоте.
— Кто этот человек? — небрежно спросила Виктория, указывая на незнакомца, и поднесла руку к горлу.
Элис обернулась и как бы между прочим оглядела бальный зал.
— Который?
— Высокий, темноволосый, красивый. Он должен стоять в дверях, — не глядя в сторону незнакомца, сказала Виктория.
— Этот? Официант.
Тори была потрясена. Она отпустила рубиновое ожерелье, которое нервно перебирала пальцами.
— Ты уверена?
— Да.
Девушка поднесла к губам бокал с шампанским и сделала вид, что пьет.
— Мне не пришло в голову, что он может быть официантом, — пробормотала она.
— А что тебе пришло в голову? — своим обычным тоном «не мели чепухи» спросила Элис.
Виктория Сторм сделала глубокий вдох и медленно выдохнула:
— Что он опасен.
Глава 3
— Я нашел одну, — объявил Йен Маккламфа, когда спустя примерно час приятели встретились в отдаленном углу коридора, куда редко кто-нибудь забредал.
Митчелл с облегчением вздохнул. Похоже, их поиски увенчались некоторым успехом.
— И где она? — спросил он.
Дюжий шотландец слегка откинул голову назад.
— В саду.
— И что это? — поинтересовался Митчелл.
— Скульптура.
— Большая?
Йен несколько раз сводил и разводил ладони, пока наконец не изобразил нужный размер. Потом приложил руку себе к плечу:
— В натуральную величину. — Йен потер тыльной стороной ладони подбородок и признался: — Конечно, я могу и ошибиться, поскольку она сидит, и к тому же на возвышении.
Митчелл выразительно посмотрел на приятеля:
— Значит, нам предстоит решить нелегкую задачу. Маккламфа не стал спорить.
— Эта чертова вещица весит не меньше чем полтонны.
Митчелл коротко выругался.
— Это даже не задача, а настоящая головоломка.
— И что же мы будем делать? Теперь им оставалось только одно.
— Полагаю, нам надо решить, как мы будем перебираться через мост, — процедил Митчелл сквозь стиснутые зубы.
Йен Маккламфа помолчал, размышляя, и наконец медленно кивнул.
— Да, у нас нет выбора, — сказал он и спросил: — А ты что-нибудь нашел?
И правда, Митчелл совсем забыл рассказать Йену о своих открытиях.
— Да, две. Портрет королевы Виктории в молодости. Он висит над камином в кабинете.
— А вторая?
— А вторая — небольшое зеркало на бронзовой подставке, дюймов двенадцать—четырнадцать в высоту. Подставка выполнена в виде мифической крылатой богини. Это не просто антикварная вещица, я готов побиться об заклад, что это то самое зеркало, которое в списке заявленных на аукцион вещей значится как «Крылатая победа».
— Или Вики, как ее любовно зовут в семье.
— Вот именно.
Морщины на суровом угловатом лице Йена Маккламфы обозначились еще резче.
— Каким же негодяем был этот Эндрю!
— Напротив, я полагаю, он оказал нам услугу.
— Какую еще услугу? — недоверчиво поинтересовался шотландец.
— По крайней мере он сосредоточил их в одном месте. — Митчелл сделал широкий жест рукой. — Мы бы просто физически не смогли обнаружить все исчезнувшие «Виктории», если бы он распродал их на аукционах в разных частях света. Тем более что это произошло более ста лет назад.
Йен никогда не противился разумным доводам, особенно если бывал ограничен временем.
— В твоих словах есть смысл, — пробурчал он.
Да. В том, что говорил Митчелл, действительно был смысл. Однако задача его не стала проще оттого, что он наконец попал в дом своей кузины.
— А кстати, ты уже представился юной леди? — спросил рыжий великан.
Иногда Митчеллу казалось, что Йен Маккламфа умеет читать мысли.
— Пока нет.
— И чего же ты ждешь? — Золотисто-красные брови Маккламфы, того же оттенка и густоты, что и его лохматая грива, сошлись в сплошную линию. — Поверь мне, ты — настоящий парень, ты не такой, как все. Она обрадуется тебе, как утка воде.
Митчелл стиснул зубы.
— Я хочу выждать момент, когда она останется одна.
Шотландец закусил уголок губы, чтобы скрыть улыбку, и, перейдя на древнее наречие своего народа, с наигранным удивлением предположил:
— Ты стал таким застенчивым, что не решаешься заговорить с ней на людях?
Митчеллу Сторму не требовался переводчик с гэльского языка. Он прекрасно понял, что хотел сказать Йен. Однако упражняться сейчас в гэльском он не собирался.
Один старик, которого местные жители называли Старым Недом, предупреждал Митчелла — отчасти в шутку, отчасти всерьез, — что, для того чтобы правильно произносить некоторые звуки древнего наречия, нужно не просто родиться шотландцем. Только тот, в чьих жилах течет несколько поколений чистой шотландской крови, кто с первых же дней своей жизни вдохнул запах виски и увидел зеленые холмы, может в совершенстве изъясняться по-гэльски.
Митчелл отвечал по крайней мере одному из этих требований: он был шотландцем во многих поколениях.
Маккламфа издал неопределенный фыркающий звук.
— Ты ждешь, пока эта девушка останется одна? Может быть, ты не заметил, приятель, но сегодня в доме проходит костюмированный бал, и Большой зал битком набит гостями.
Со стороны поведение Митчелла могло и впрямь показаться нелепым. Но он твердо знал, когда и как нужно подойти к Виктории Сторм, и потому сухо ответил:
— Я сделаю это тогда, когда сочту нужным.
— До чего ж ты похож на отца!
Это следовало рассматривать как комплимент. Как высшую похвалу. Йен Маккламфа был душой и телом предан Вильяму Сторму, прямому потомку королей древней Дальриады, тридцать четвертому предводителю клана, английскому пэру и лэрду островов.
Их связывали традиции, давняя дружба, духовное и кровное родство. С незапамятных времен кто-нибудь из представителей рода Маккламфа всегда был правой рукой главы клана Стормов.
— А ты уверен, что старый граф назвал именно Викторию, когда говорил о ключе? — В голосе Йена слышались усталость и разочарование.
— Уверен.
Митчелл не придал бы значения последним словам своего деда, посчитав их бредом умирающего, если бы в памяти его вдруг не вспыхнуло одно из воспоминаний детства, когда он в двенадцатилетнем возрасте отправился в путешествие к северным островам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54