Ренар обошел вокруг, время от времени останавливаясь, чтобы прижаться к ней, погладить, сдавить грудь.
— Неплохо, — одобрительно пробормотал он, — особенно учитывая, сколько тебе лет и то, что ты успела дважды ощениться.
Он снова стиснул ее грудь, улыбаясь, когда она поморщилась. К его удивлению, сама мысль о том, чтобы поиметь эту аристократку, возбудила его. Он потерся о ее попку, так что его не слишком заметное достоинство скользнуло в прогалину между ягодицами.
— Интересно, Жан-Клод когда-нибудь брал тебя в задницу? — прошептал он. — Или мне первому предстоит это удовольствие?
У Анн-Мари язык примерз к гортани. Желчь поднялась к самому горлу, во рту стоял горький вкус. Воздуха не хватало.
Ренар злобно засмеялся.
— Но об этом потом, гражданка. На колени! Соси, а я скажу тебе, когда остановиться. И постарайся быть поискуснее, чем сегодня утром! Ах-х-х, да, сука, вот так хорошо. Очень хорошо! — Он закрыл глаза и, когда она почти довела его до оргазма, прохрипел:
— А теперь на спину и раздвинь ноги пошире. Хочу слышать из твоих собственных уст, как сильно ты хочешь, чтобы я тебя отделал! Сколько времени прошло со смерти братца?
Он толкнул ее на постель.
— Ничего не скажешь, он был пылким мужчиной, наш Жан-Клод, а ты не так стара, чтобы не наслаждаться знаками его внимания, — хмыкнул он, упав на нее. — А теперь скажи, как сильно ты жаждешь, чтобы я сделал это с тобой?
— Ренар, во имя Господа! — взмолилась она.
— Скажи, сука, — или все переговоры окончены и твои дети завтра будут далеко! — прорычал он, ударив ее по лицу.
— Пожалуйста, — безнадежно повторила она, но, поняв, что этого недостаточно, с трудом выдавила:
— Пожалуйста, возьми меня, Ренар. О, сделай это со мной! Мне это нужно! Я так хочу тебя! Оттопчи меня! Возьми! Возьми! А-а-а! — воскликнула она, когда он безжалостно врезался в нее.
Его мокрый рот завладел ее губами, толстый язык не давал дышать. Графиня сразу поняла, что, если она не проявит должного воодушевления, он жестоко отомстит. Поэтому она застонала, царапая ногтями его широкую спину, и обхватила ногами его бедра.
— О да, — шептала она в его ухо. — О да, Ренар! Сильнее!
Не стесняйся быть грубым! Обожаю, когда мне причиняют боль!
И он не щадил графиню. Он пыхтел и потел над ее покорным телом, а потом взвыл от неутоленной похоти, чувствуя, как острые соски ее грудей щекочут его торс. Но тут его семя брызнуло в нее, и он злобно зарычал, но сразу успокоился, сообразив, что впереди вся ночь. Он будет сосать и грызть эти полные груди, пока она не завопит от боли и наслаждения.
Пусть она, в свою очередь, заставить его плоть снова подняться, и тогда он возьмет ее в зад! Братец никогда не отваживался на такое, а вот он попробует ее там, куда не входил ни один мужчина! Ей наверняка понравится!
Ренар всегда хотел Анн-Мари. Теперь она станет его рабой, пока ему не надоест. Вряд ли это случится слишком скоро. Ну а натешившись вдоволь, он продаст графиню хозяйке борделя в Харфлере и избавится от ее отродья, как и намеревался. Мальчишка пойдет в солдаты, а девчонка отправится в Париж, но прежде он надругается над ней, как его отец когда-то обесчестил его мать. Разве это не истинная революционная справедливость?!
Он громко рассмеялся своим молчаливым мыслям, и женщина, придавленная его телом, задрожала от ужаса.
Больше всего Анн-Мари поразило, что она сумела выжить и вынести эту самую страшную ночь в своей жизни. Проснувшись, она обнаружила рядом храпевшего, как свинья, Ренара.
Он насиловал ее и унижал самым гнусным образом. Бедная женщина сползла с кровати, корчась от боли. Все ее тело ныло, как избитое. К счастью, на каминной решетке она нашла кувшин с водой и попыталась смыть с себя мерзость его ласк.
Вряд ли она сумеет так же легко стереть воспоминания об этой ужасной ночи, но, чтобы спасти детей, пойдет и не на такое.
Кое-как вымывшись, она быстро оделась, выбежала из комнаты и спустилась на кухню, где ее уже ждали дети.
— Мама! — закричали они в один голос, но она лишь молча покачала головой.
— Что случилось? — спросила двенадцатилетняя Мари-Клер. — Почему папин лакей ужинал с тобой прошлым вечером ночью, а потом остался ночевать?
— Месье Ренар теперь новый владелец Ле-Верже, — медленно начала она.
— Но Ле-Верже мой! — негодующе вскричал Жан-Робер. — Мой дядя — бастард. Я настоящий наследник!
— Non, mon bebe. Ле-Верже отныне принадлежит месье Ренару. Так распорядилась революция. Скоро мы уедем в Англию к моему дяде. О, вам понравится Лондон. Тереза и Селина тоже будут с нами, Жан-Робер. Ну не чудесно ли?
— Англичане — наши враги! — упрямо объявил мальчик.
— Твой дедушка был англичанином, Жан-Робер. Тебя назвали в его честь, — мягко напомнила сыну мать.
— Глупый мальчишка! — фыркнула сестра. — Месье Ренар украл Ле-Верже, и мы ничего не сможем с этим поделать.
— Тогда я поеду к королю! — вспылил мальчик.
— Короля уже нет, Жан-Робер, — возразила сестра. — Они отсекли ему голову, как и нашему папе.
Жан-Робер жалобно шмыгнул носом.
— Мари-Клер! — пожурила девочку мать, хотя понимала, что она права.
— Когда мы едем? — спросила Мари-Клер.
— Скоро, — пообещала Анн-Мари. — Седина, отведи детей на урок к отцу Андре. И не возвращайтесь слишком скоро.
Постарайся задержаться подольше.
— Хорошо, мадам, — понимающе кивнула Седина. — Пойдемте, дети.
Она взяла их за руки и увела.
— Я нагрела воды, — шепнула Тереза, — и налила в маленькую дубовую лохань в кладовой. Вам нужно искупаться, мадам. Смыть смрад этой скотины, иначе он будет вечно стоять у вас в ноздрях.
Графиня вспыхнула.
— Ты знаешь?
— Знаю эту собаку Ренара, мадам. Вы сделали все возможное, чтобы защитить детей, но не верьте ему.
— Я и не верю. Ах, Тереза, мне так стыдно! — зарыдала графиня.
— Пусть он стыдится, — свирепо прошипела Тереза. — Я бы его прикончила, но это едва ли сойдет нам с рук, ведь в наше время никто не знает, чего ожидать от друга и соседа.
Идите вымойтесь.
Графиня последовала ее совету и почувствовала себя лучше. Она даже смогла съесть вареное яйцо с кусочком свежего хлеба и выпить несколько глотков разбавленного водой вина.
Едва она встала из-за стола, как в дверь громко заколотили.
— Пойду открою, — сказала она кухарке, которая в эту минуту месила тесто, и поспешила на стук. Распахнув дверь, графиня оказалась лицом к лицу с компанией крестьян.
— Мы пришли за графиней д'Омон и ее отродьем, — прохрипела женщина с черной повязкой на левом глазу — очевидно, предводительница.
— Я графиня, — дрожащим голосом пролепетала Анн-Мари, отступая.
— Нас послали привезти тебя в Харфлер, гражданка. И твоих детей тоже! — рявкнула женщина. — Где люди, которым приказано тебя сторожить? За такое нарушение закона покатятся головы, уж будьте уверены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Неплохо, — одобрительно пробормотал он, — особенно учитывая, сколько тебе лет и то, что ты успела дважды ощениться.
Он снова стиснул ее грудь, улыбаясь, когда она поморщилась. К его удивлению, сама мысль о том, чтобы поиметь эту аристократку, возбудила его. Он потерся о ее попку, так что его не слишком заметное достоинство скользнуло в прогалину между ягодицами.
— Интересно, Жан-Клод когда-нибудь брал тебя в задницу? — прошептал он. — Или мне первому предстоит это удовольствие?
У Анн-Мари язык примерз к гортани. Желчь поднялась к самому горлу, во рту стоял горький вкус. Воздуха не хватало.
Ренар злобно засмеялся.
— Но об этом потом, гражданка. На колени! Соси, а я скажу тебе, когда остановиться. И постарайся быть поискуснее, чем сегодня утром! Ах-х-х, да, сука, вот так хорошо. Очень хорошо! — Он закрыл глаза и, когда она почти довела его до оргазма, прохрипел:
— А теперь на спину и раздвинь ноги пошире. Хочу слышать из твоих собственных уст, как сильно ты хочешь, чтобы я тебя отделал! Сколько времени прошло со смерти братца?
Он толкнул ее на постель.
— Ничего не скажешь, он был пылким мужчиной, наш Жан-Клод, а ты не так стара, чтобы не наслаждаться знаками его внимания, — хмыкнул он, упав на нее. — А теперь скажи, как сильно ты жаждешь, чтобы я сделал это с тобой?
— Ренар, во имя Господа! — взмолилась она.
— Скажи, сука, — или все переговоры окончены и твои дети завтра будут далеко! — прорычал он, ударив ее по лицу.
— Пожалуйста, — безнадежно повторила она, но, поняв, что этого недостаточно, с трудом выдавила:
— Пожалуйста, возьми меня, Ренар. О, сделай это со мной! Мне это нужно! Я так хочу тебя! Оттопчи меня! Возьми! Возьми! А-а-а! — воскликнула она, когда он безжалостно врезался в нее.
Его мокрый рот завладел ее губами, толстый язык не давал дышать. Графиня сразу поняла, что, если она не проявит должного воодушевления, он жестоко отомстит. Поэтому она застонала, царапая ногтями его широкую спину, и обхватила ногами его бедра.
— О да, — шептала она в его ухо. — О да, Ренар! Сильнее!
Не стесняйся быть грубым! Обожаю, когда мне причиняют боль!
И он не щадил графиню. Он пыхтел и потел над ее покорным телом, а потом взвыл от неутоленной похоти, чувствуя, как острые соски ее грудей щекочут его торс. Но тут его семя брызнуло в нее, и он злобно зарычал, но сразу успокоился, сообразив, что впереди вся ночь. Он будет сосать и грызть эти полные груди, пока она не завопит от боли и наслаждения.
Пусть она, в свою очередь, заставить его плоть снова подняться, и тогда он возьмет ее в зад! Братец никогда не отваживался на такое, а вот он попробует ее там, куда не входил ни один мужчина! Ей наверняка понравится!
Ренар всегда хотел Анн-Мари. Теперь она станет его рабой, пока ему не надоест. Вряд ли это случится слишком скоро. Ну а натешившись вдоволь, он продаст графиню хозяйке борделя в Харфлере и избавится от ее отродья, как и намеревался. Мальчишка пойдет в солдаты, а девчонка отправится в Париж, но прежде он надругается над ней, как его отец когда-то обесчестил его мать. Разве это не истинная революционная справедливость?!
Он громко рассмеялся своим молчаливым мыслям, и женщина, придавленная его телом, задрожала от ужаса.
Больше всего Анн-Мари поразило, что она сумела выжить и вынести эту самую страшную ночь в своей жизни. Проснувшись, она обнаружила рядом храпевшего, как свинья, Ренара.
Он насиловал ее и унижал самым гнусным образом. Бедная женщина сползла с кровати, корчась от боли. Все ее тело ныло, как избитое. К счастью, на каминной решетке она нашла кувшин с водой и попыталась смыть с себя мерзость его ласк.
Вряд ли она сумеет так же легко стереть воспоминания об этой ужасной ночи, но, чтобы спасти детей, пойдет и не на такое.
Кое-как вымывшись, она быстро оделась, выбежала из комнаты и спустилась на кухню, где ее уже ждали дети.
— Мама! — закричали они в один голос, но она лишь молча покачала головой.
— Что случилось? — спросила двенадцатилетняя Мари-Клер. — Почему папин лакей ужинал с тобой прошлым вечером ночью, а потом остался ночевать?
— Месье Ренар теперь новый владелец Ле-Верже, — медленно начала она.
— Но Ле-Верже мой! — негодующе вскричал Жан-Робер. — Мой дядя — бастард. Я настоящий наследник!
— Non, mon bebe. Ле-Верже отныне принадлежит месье Ренару. Так распорядилась революция. Скоро мы уедем в Англию к моему дяде. О, вам понравится Лондон. Тереза и Селина тоже будут с нами, Жан-Робер. Ну не чудесно ли?
— Англичане — наши враги! — упрямо объявил мальчик.
— Твой дедушка был англичанином, Жан-Робер. Тебя назвали в его честь, — мягко напомнила сыну мать.
— Глупый мальчишка! — фыркнула сестра. — Месье Ренар украл Ле-Верже, и мы ничего не сможем с этим поделать.
— Тогда я поеду к королю! — вспылил мальчик.
— Короля уже нет, Жан-Робер, — возразила сестра. — Они отсекли ему голову, как и нашему папе.
Жан-Робер жалобно шмыгнул носом.
— Мари-Клер! — пожурила девочку мать, хотя понимала, что она права.
— Когда мы едем? — спросила Мари-Клер.
— Скоро, — пообещала Анн-Мари. — Седина, отведи детей на урок к отцу Андре. И не возвращайтесь слишком скоро.
Постарайся задержаться подольше.
— Хорошо, мадам, — понимающе кивнула Седина. — Пойдемте, дети.
Она взяла их за руки и увела.
— Я нагрела воды, — шепнула Тереза, — и налила в маленькую дубовую лохань в кладовой. Вам нужно искупаться, мадам. Смыть смрад этой скотины, иначе он будет вечно стоять у вас в ноздрях.
Графиня вспыхнула.
— Ты знаешь?
— Знаю эту собаку Ренара, мадам. Вы сделали все возможное, чтобы защитить детей, но не верьте ему.
— Я и не верю. Ах, Тереза, мне так стыдно! — зарыдала графиня.
— Пусть он стыдится, — свирепо прошипела Тереза. — Я бы его прикончила, но это едва ли сойдет нам с рук, ведь в наше время никто не знает, чего ожидать от друга и соседа.
Идите вымойтесь.
Графиня последовала ее совету и почувствовала себя лучше. Она даже смогла съесть вареное яйцо с кусочком свежего хлеба и выпить несколько глотков разбавленного водой вина.
Едва она встала из-за стола, как в дверь громко заколотили.
— Пойду открою, — сказала она кухарке, которая в эту минуту месила тесто, и поспешила на стук. Распахнув дверь, графиня оказалась лицом к лицу с компанией крестьян.
— Мы пришли за графиней д'Омон и ее отродьем, — прохрипела женщина с черной повязкой на левом глазу — очевидно, предводительница.
— Я графиня, — дрожащим голосом пролепетала Анн-Мари, отступая.
— Нас послали привезти тебя в Харфлер, гражданка. И твоих детей тоже! — рявкнула женщина. — Где люди, которым приказано тебя сторожить? За такое нарушение закона покатятся головы, уж будьте уверены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96