Мне уже нечего вам сказать, да и вы не станете ничего слушать. Вероятно, король прикажет нам держаться подальше друг от друга. Я готов подчиниться его приказу. Он опасается, что я убью вас, если вы нападете на меня, как в прошлый раз. Кстати, я на это способен, — ледяным тоном закончил свою тираду де Ленгли.
Пелем возвысил голос:
— Прекрасно! Если вы не желаете беседы в узком кругу, тогда поговорим прилюдно. Я только что узнал, что вы убили свою первую жену. Что вы на это скажете, доблестный Нормандский Лев?
Де Ленгли побледнел, а глаза его, наоборот, зажглись огнем.
— Скажу лишь то, что у вас есть, видимо, большие связи в Нормандии. Не исключено, что даже при дворе самого Генри Анжу. Многим это покажется весьма интересным. Стефан, я уверен, огорчится, узнав, что вы поддерживаете контакты с его заклятым врагом. Иначе как бы до вас дошли подобные слухи.
— Не увиливайте от ответа. Я хочу услышать от вас правду о том, как вы расправились с женой. Члены семейства Монтегью желают этого. В особенности леди Аделиза.
Сквозь почтительно расступившуюся толпу Стефан приблизился к ним.
— Как вы посмели, Пелем? Как вы посмели появиться здесь и устраивать весь этот шум? Я был достаточно терпелив, но теперь я сыт вами по горло.
Пелем даже не обернулся к королю. Он впился глазами в де Ленгли.
— Я имею право задать вопрос. Леди собиралась обручиться со мной. Я не из тех, кто оскорбляет женщин, а потом их убивает.
— Хорошо, мы разберемся в этом деле без посторонних, — отрезал Стефан. — Вы оба! Ступайте за мной.
— И все же, рискуя вызвать неудовольствие Вашего Величества, я откажусь, — заявил де Ленгли. — Я был обвинен публично. И я имею право так же публично и ответить.
Он спокойно выдержал взгляд взбешенного Пелема.
— Моя жена умерла от лихорадки. Те, кто присутствовал при ее кончине, могут это подтвердить под присягой.
— Там было еще кое-что помимо лихорадки. Что-то странное… Вы заложили дверной засов и никого к больной не впускали. Так мне рассказали. — Пелем для пущего эффекта сделал паузу. — Даже ее исповедника!
— Да, там было еще кое-что, но ничего зловещего, такого, на что вы пытаетесь намекнуть. — Де Ленгли как бы собирался с силами, чтобы продолжить свой горький рассказ. — Моя супруга была беременна. Ей угрожала опасность потерять ребенка. Это было тяжким испытанием для нас обоих, согласитесь. У нас были причины для разговора наедине, даже присутствие священника было нежелательным. Впрочем, позже я сделал все, как полагается, и перед кончиной она получила отпущение грехов.
Лицо его не выражало никаких чувств, и голос был ледяным.
— В то время, когда я полностью был лишен возможности защитить себя, мои враги распустили эти нелепые слухи о совершенном мною убийстве. Никто не воспринял их всерьез. Даже анжуйцы.
Он укоризненно покачал головой, глядя на своего обвинителя с пренебрежением, словно тот был слабоумным или кем-то еще похуже.
— Ради Бога, Пелем, пораскиньте мозгами. Вся эта история не может содержать и крупицы правды по той простой причине, что анжуйцы не ухватились за нее. Будь у них хоть малейшее доказательство, Генри кричал бы об этом на всех углах.
— Свидетельств нет, потому что вы позаботились замести следы, — не унимался Пелем. — Даже ваши люди удивлялись, а кое-кто из них говорит…
Он вдруг замолк, увидев, как напрягся де Ленгли, как его пальцы вцепились в рукоять меча.
Королевский верховный судья Ричард де Люси тотчас встал между двумя мужчинами. Он положил руку на меч де Ленгли и, обратившись к королю, провозгласил:
— Мы уже достаточно слышали, Ваше Величество. Эти нелепые обвинения основаны на вздорных слухах и болтовне пьяных солдат у походных костров. Подобные нелепицы нередко выуживают болтуны со дна своих кубков. Лорд де Ленгли проявил терпение и дал удовлетворительный ответ, а теперь, как вы и сказали, Ваше Величество, — «довольно»!
Стефан поддержал своего фаворита:
— Да, я сказал «довольно». Ни слова больше! Вы превысили меру нашего терпения, Пелем. Я приказываю вам вернуться на свой пост. Я обязал вас охранять ворота замка. Если я увижу, что вы опять проникли в крепость, то, клянусь именем Господним, закую вас в кандалы. Мне будет очень жаль, сэр, но я это сделаю.
Пелем посмотрел на короля с грустью, смешанной с презрением.
— Мне кажется, что вы не способны заглянуть в будущее. Вы слепы и глухи, Ваше Величество. Кто вам скажет правду, как не ваш верный вассал?
— Хватит! — в гневе вскричал король и тут же опомнился, стремясь сохранить достоинство. — Докажите мне вашу верность послушанием. Мы побеседуем позднее, а сейчас я не желаю вас видеть.
Пелем был готов уже признать свое поражение и удалиться, но де Ленгли ухватил его за плечо:
— Во мне достаточно ненависти, чтобы прикончить тебя, Пелем, тут же, на месте, и ты, по-моему, этого добиваешься. Но я хочу сказать тебе — нет женщины на свете, ради которой стоит лишить жизни мужчину. И ради женщины не стоит идти на смерть! Запомни мои слова, Пелем. Запомни и возблагодари Господа и всю его ангельскую свиту за то, что они вовремя вступились за тебя. Я бы не простил твое шутовство, если б Господь не внушил мне — будь милосердным к дураку!
Джоселин затаила дыхание, ожидая чего-то страшного. Нет конца этому противостоянию. Никогда не ослабнет натянутая струна, если ее не разрубит меч.
Шепот, словно зловещий ветерок, пробежал по холлу. Любопытные или ненавидящие взгляды были обращены на Нормандского Льва и на его противника.
Ричард де Люси, словно щитом, загородил собой обоих рыцарей.
— Ваше Величество, не считаете ли вы нужным свершить брачную церемонию безотлагательно? Иначе невеста сразу станет вдовой.
Стефан устало кивнул.
— Назначим свадьбу на завтра. Найди Монтегью и передай ему мою волю. И покончим с этим делом… Надеюсь, астролог сочтет завтрашний день подходящим.
Остаток дня прошел в хлопотах. Джоселин благодарила небеса, что заботы по хозяйству не оставляли ей времени для размышлений о себе. Когда она разыскала Аделизу и сообщила ей о назначенной на завтра свадьбе, сестрица вновь ударилась в слезы, а потом начались ее обычные приступы мигрени.
Джоселин уложила сестру в постель и хлопотала вокруг, утешала и успокаивала, пока та не заснула. В кухне творился хаос. Испуганные служанки не знали, как справиться с огромным количеством снеди, которую подвыпившие в честь предстоящего праздника слуги вытащили из кладовых. И никто не мог подсчитать количество гостей за свадебным столом.
«Одна надежда, что кто-то кому-то перережет горло ночью, и их станет поменьше» — такая жуткая мысль не покидала Джоселин.
Она возвратилась в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Отец приказал им с Аделизой обязательно присутствовать на застолье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Пелем возвысил голос:
— Прекрасно! Если вы не желаете беседы в узком кругу, тогда поговорим прилюдно. Я только что узнал, что вы убили свою первую жену. Что вы на это скажете, доблестный Нормандский Лев?
Де Ленгли побледнел, а глаза его, наоборот, зажглись огнем.
— Скажу лишь то, что у вас есть, видимо, большие связи в Нормандии. Не исключено, что даже при дворе самого Генри Анжу. Многим это покажется весьма интересным. Стефан, я уверен, огорчится, узнав, что вы поддерживаете контакты с его заклятым врагом. Иначе как бы до вас дошли подобные слухи.
— Не увиливайте от ответа. Я хочу услышать от вас правду о том, как вы расправились с женой. Члены семейства Монтегью желают этого. В особенности леди Аделиза.
Сквозь почтительно расступившуюся толпу Стефан приблизился к ним.
— Как вы посмели, Пелем? Как вы посмели появиться здесь и устраивать весь этот шум? Я был достаточно терпелив, но теперь я сыт вами по горло.
Пелем даже не обернулся к королю. Он впился глазами в де Ленгли.
— Я имею право задать вопрос. Леди собиралась обручиться со мной. Я не из тех, кто оскорбляет женщин, а потом их убивает.
— Хорошо, мы разберемся в этом деле без посторонних, — отрезал Стефан. — Вы оба! Ступайте за мной.
— И все же, рискуя вызвать неудовольствие Вашего Величества, я откажусь, — заявил де Ленгли. — Я был обвинен публично. И я имею право так же публично и ответить.
Он спокойно выдержал взгляд взбешенного Пелема.
— Моя жена умерла от лихорадки. Те, кто присутствовал при ее кончине, могут это подтвердить под присягой.
— Там было еще кое-что помимо лихорадки. Что-то странное… Вы заложили дверной засов и никого к больной не впускали. Так мне рассказали. — Пелем для пущего эффекта сделал паузу. — Даже ее исповедника!
— Да, там было еще кое-что, но ничего зловещего, такого, на что вы пытаетесь намекнуть. — Де Ленгли как бы собирался с силами, чтобы продолжить свой горький рассказ. — Моя супруга была беременна. Ей угрожала опасность потерять ребенка. Это было тяжким испытанием для нас обоих, согласитесь. У нас были причины для разговора наедине, даже присутствие священника было нежелательным. Впрочем, позже я сделал все, как полагается, и перед кончиной она получила отпущение грехов.
Лицо его не выражало никаких чувств, и голос был ледяным.
— В то время, когда я полностью был лишен возможности защитить себя, мои враги распустили эти нелепые слухи о совершенном мною убийстве. Никто не воспринял их всерьез. Даже анжуйцы.
Он укоризненно покачал головой, глядя на своего обвинителя с пренебрежением, словно тот был слабоумным или кем-то еще похуже.
— Ради Бога, Пелем, пораскиньте мозгами. Вся эта история не может содержать и крупицы правды по той простой причине, что анжуйцы не ухватились за нее. Будь у них хоть малейшее доказательство, Генри кричал бы об этом на всех углах.
— Свидетельств нет, потому что вы позаботились замести следы, — не унимался Пелем. — Даже ваши люди удивлялись, а кое-кто из них говорит…
Он вдруг замолк, увидев, как напрягся де Ленгли, как его пальцы вцепились в рукоять меча.
Королевский верховный судья Ричард де Люси тотчас встал между двумя мужчинами. Он положил руку на меч де Ленгли и, обратившись к королю, провозгласил:
— Мы уже достаточно слышали, Ваше Величество. Эти нелепые обвинения основаны на вздорных слухах и болтовне пьяных солдат у походных костров. Подобные нелепицы нередко выуживают болтуны со дна своих кубков. Лорд де Ленгли проявил терпение и дал удовлетворительный ответ, а теперь, как вы и сказали, Ваше Величество, — «довольно»!
Стефан поддержал своего фаворита:
— Да, я сказал «довольно». Ни слова больше! Вы превысили меру нашего терпения, Пелем. Я приказываю вам вернуться на свой пост. Я обязал вас охранять ворота замка. Если я увижу, что вы опять проникли в крепость, то, клянусь именем Господним, закую вас в кандалы. Мне будет очень жаль, сэр, но я это сделаю.
Пелем посмотрел на короля с грустью, смешанной с презрением.
— Мне кажется, что вы не способны заглянуть в будущее. Вы слепы и глухи, Ваше Величество. Кто вам скажет правду, как не ваш верный вассал?
— Хватит! — в гневе вскричал король и тут же опомнился, стремясь сохранить достоинство. — Докажите мне вашу верность послушанием. Мы побеседуем позднее, а сейчас я не желаю вас видеть.
Пелем был готов уже признать свое поражение и удалиться, но де Ленгли ухватил его за плечо:
— Во мне достаточно ненависти, чтобы прикончить тебя, Пелем, тут же, на месте, и ты, по-моему, этого добиваешься. Но я хочу сказать тебе — нет женщины на свете, ради которой стоит лишить жизни мужчину. И ради женщины не стоит идти на смерть! Запомни мои слова, Пелем. Запомни и возблагодари Господа и всю его ангельскую свиту за то, что они вовремя вступились за тебя. Я бы не простил твое шутовство, если б Господь не внушил мне — будь милосердным к дураку!
Джоселин затаила дыхание, ожидая чего-то страшного. Нет конца этому противостоянию. Никогда не ослабнет натянутая струна, если ее не разрубит меч.
Шепот, словно зловещий ветерок, пробежал по холлу. Любопытные или ненавидящие взгляды были обращены на Нормандского Льва и на его противника.
Ричард де Люси, словно щитом, загородил собой обоих рыцарей.
— Ваше Величество, не считаете ли вы нужным свершить брачную церемонию безотлагательно? Иначе невеста сразу станет вдовой.
Стефан устало кивнул.
— Назначим свадьбу на завтра. Найди Монтегью и передай ему мою волю. И покончим с этим делом… Надеюсь, астролог сочтет завтрашний день подходящим.
Остаток дня прошел в хлопотах. Джоселин благодарила небеса, что заботы по хозяйству не оставляли ей времени для размышлений о себе. Когда она разыскала Аделизу и сообщила ей о назначенной на завтра свадьбе, сестрица вновь ударилась в слезы, а потом начались ее обычные приступы мигрени.
Джоселин уложила сестру в постель и хлопотала вокруг, утешала и успокаивала, пока та не заснула. В кухне творился хаос. Испуганные служанки не знали, как справиться с огромным количеством снеди, которую подвыпившие в честь предстоящего праздника слуги вытащили из кладовых. И никто не мог подсчитать количество гостей за свадебным столом.
«Одна надежда, что кто-то кому-то перережет горло ночью, и их станет поменьше» — такая жуткая мысль не покидала Джоселин.
Она возвратилась в свою комнату, чтобы переодеться к ужину. Отец приказал им с Аделизой обязательно присутствовать на застолье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104