— Но поверь, мне было странно застать тебя в шатре принца. И мне показалось, что вы так близки… так друг к другу расположены… — Он помедлил, явно не зная, как теперь обращаться к дочери. — Могу я сесть?
Она кивнула и, встав, подлила ему в кубок вина.
— Ты выглядишь неплохо, — переведя дух, произнес он. — Мы ведь не виделись со дня твоей свадьбы.
— Зато я виделась с вашим сыном.
— Я слышал, что произошло… Брайан мне рассказал…
— Значит, до ваших ушей дошла только ложь.
— Я выслушал не только его одного. И… не во всем ему поверил. Брайан бросил тень на нашу семью. Все знают, что он в немилости у герцога. — Монтегью нахмурился. — Вероятно, я тоже теперь в немилости из-за него.
— Из-за него ли?
Монтегью опустил взгляд и припал к кубку.
— Из твоего письма мне стало ясно, как ты относишься ко мне. Ты считаешь, что я был плохим отцом. Думай обо мне что хочешь, но я никогда не подниму руку на свое дитя.
Джоселин постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал без дрожи в голосе.
— А разве я ваше дитя? Разве я ваша плоть и кровь? А не рождена от семени другого мужчины?
Монтегью чуть не выронил чашу.
— Кто влил тебе в уши эту мерзость?
— Ваш сын. Он заявил, что мы не состоим в родстве. Может, поэтому он дважды покушался на моего мужа и дважды замышлял убить меня. Он и сейчас добивается, чтобы меня как ведьму сожгли на костре.
Монтегью чертыхнулся.
— Парень сошел с ума!
— Так ли это? А, может, он просто проболтался? И по неразумению открыл мне правду, которую вы так долго скрывали?
— Мне нечего скрывать.
— А почему вы пренебрегали мною всегда, почему вы смотрели на меня с отвращением с первого дня, как я появилась на свет?
Монтегью покраснел, отвел взгляд, но все же возразил:
— Это ложь! Ты моя — плоть от плоти моей! Твоя мать не познала мужчину до меня.
Джоселин растерялась. Теперь она не знала, печалиться ли ей или вздохнуть с облегчением.
— Брайан сказал, что у матери был любовник — Рхис из Полвиса.
— Да, это правда. Гвендолин любила его до нашей свадьбы. Она призналась мне в этом в первый же день, как мы встретились. Ни она, ни я не желали идти под венец. Я только что похоронил мать Брайана и Аделизы, и сердце свое закопал в ту же могилу, где покоилась моя Маделин. Но дед твой — отец Гвендолин — хотел мира, и мне мир был нужен как воздух. Уэльсцы теснили нас с запада, а клика Матильды собирала грозную силу на востоке… К тому же я хотел иметь еще одного сына.
И вот по этой причине я позволил связать себя с нелюбимой женщиной, которая сама не скрывала, что тоже не любит меня. И сына мне она не принесла… Неудивительно, что после твоего рождения мы жили с ней раздельно. Я знал о Рхисе, но ревности не испытывал. У меня было достаточно любовниц, а темноволосые, щуплые женщины, как твоя мать, мне вообще никогда не нравились.
— Я рада, что у матери все же был Рхис. Он был чудесный человек, — твердо сказала Джоселин.
Монтегью позволил себе усмехнуться.
— Тебе надо было родиться мальчишкой. В тебе живет душа мужчины. Ты всегда была смелой и резкой, что так необычно для девчонки. Откуда в тебе такой характер?
В первый раз в разговоре с отцом Джоселин улыбнулась.
— Может быть, потому, что вы очень хотели сына.
— Может быть… — вздохнул Монтегью.
Джоселин никогда его не любила, и он ее не любил, но все же это был ее отец, и он откликнулся на ее письмо и признал в ней свою плоть и кровь, и за это она уже была ему благодарна.
— А ты преуспела, дочь! Ходят слухи, что гордый Нормандский Лев цепляется за твою юбку, — решился пошутить Монтегью. — И ты на равных говоришь с человеком, который скоро станет нашим королем. Может, замолвишь за меня перед ним словечко?
Для поднятия духа он осушил кубок до дна.
— Непременно, если будет удобный случай.
— Мы с твоим супругом давно не в ладах, но клянусь спасением души, я в покушениях на него участия не принимал. Его женитьба на тебе связала нас кровными узами, а эти узы я никогда не оскверню предательством. Я ехал сюда, чтобы поговорить с ним о том, о чем ты просила в письме, но, видимо, такой разговор не понадобится. Он уже присягнул Генри Плантагенету?
— Нет. И не собирается.
— Как?! — У Монтегью глаза полезли на лоб. — Ведь они ведут себя, как друзья. Мне показалось, что их водой не разольешь.
— Да, с нами обходятся хорошо, но топор занесен у Роберта над головой, и никто не знает, когда он упадет. Пока мы соглашаемся плясать под дудку Генри, он доволен. Он играет с нами, как кот с мышью. А по ночам я не сплю и представляю, как Роберта поволокут на эшафот, а меня — на костер, если Генри склонится выполнить просьбу Брайана.
— Но тут я тебя выручу, дочь. — Монтегью обрел решимость и сам подлил себе вина. — Брайан слишком много на себя берет в последнее время. Ему кажется, что он уже взрослый и может не слушать отцовских советов. Я проучу его как следует.
— Знаете, отец, — вдруг созналась Джоселин, — я поначалу даже обрадовалась, что я не ваша дочь… Я почти поверила, что мой отец — Рхис, добрый, ласковый, хороший человек. Но сейчас я уже думаю по-другому. Я благодарна вам, что вы приехали и готовы помочь нам с Робертом де Ленгли.
— А я горжусь тобой, Джоселин. И жалею, что не могу сказать того же про моего сына.
Джоселин вдруг захотелось прикоснуться к отцу, погладить его поседевшие, но все еще пышные кудри. Подобное желание она иногда испытывала в раннем детстве. Она уже было протянула руку, но увидела, что он засыпает у нее на глазах. Возраст, тяжелая дорога, трудный разговор с дочерью, да и выпитое вино — все это сказалось…
Он упал головой на стол, из раскрытого рта вырвался храп. Он выглядел таким беззащитным — ее отец, некогда могущественный, знатный рыцарь сэр и Уильям Монтегью.
30
Роберт опять кипел гневом.
— Завтра на рассвете мы выезжаем. Возле Уоллингфорда произойдет решающая битва. А что я там буду делать, связанный по рукам и ногам?! Смотреть, как сражаются и погибают мои друзья?
Джоселин вздохнула облегченно. Слава Богу, ее муж не примет участия в битве. Она прильнула к нему, попыталась заключить его потную, разгоряченную шею в нежное кольцо своих рук, но он отстранился.
— А сейчас Генри требует, чтобы я сопровождал его на сегодняшней охоте… якобы для развлечения. Мне не нужны эти развлечения!
— Раз он попросил, вы должны согласиться, — мягко настояла Джоселин. — Его просьба — это почти приказ, а пленник вынужден подчиняться приказам. Вы в его власти, выкуп за вас еще не назначен.
— Я готов отдать все, что имею… Все, кроме вас, любимая моя, но этот негодяй никак не хочет назвать размер выкупа. Нам приказано ехать в Уоллингфорд, так что собирайтесь, мадам!
Роберт удалился, такой же разгневанный, как и пришел.
Собрать вещи было несложно. Джоселин упрятала в пару сундуков нехитрые его и свои одежды, конскую упряжь, оставшуюся от ныне покойного жеребца Белизара, и книги, в том числе драгоценное сочинение Абеляра, позаимствованное на время Робертом у принца Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Она кивнула и, встав, подлила ему в кубок вина.
— Ты выглядишь неплохо, — переведя дух, произнес он. — Мы ведь не виделись со дня твоей свадьбы.
— Зато я виделась с вашим сыном.
— Я слышал, что произошло… Брайан мне рассказал…
— Значит, до ваших ушей дошла только ложь.
— Я выслушал не только его одного. И… не во всем ему поверил. Брайан бросил тень на нашу семью. Все знают, что он в немилости у герцога. — Монтегью нахмурился. — Вероятно, я тоже теперь в немилости из-за него.
— Из-за него ли?
Монтегью опустил взгляд и припал к кубку.
— Из твоего письма мне стало ясно, как ты относишься ко мне. Ты считаешь, что я был плохим отцом. Думай обо мне что хочешь, но я никогда не подниму руку на свое дитя.
Джоселин постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал без дрожи в голосе.
— А разве я ваше дитя? Разве я ваша плоть и кровь? А не рождена от семени другого мужчины?
Монтегью чуть не выронил чашу.
— Кто влил тебе в уши эту мерзость?
— Ваш сын. Он заявил, что мы не состоим в родстве. Может, поэтому он дважды покушался на моего мужа и дважды замышлял убить меня. Он и сейчас добивается, чтобы меня как ведьму сожгли на костре.
Монтегью чертыхнулся.
— Парень сошел с ума!
— Так ли это? А, может, он просто проболтался? И по неразумению открыл мне правду, которую вы так долго скрывали?
— Мне нечего скрывать.
— А почему вы пренебрегали мною всегда, почему вы смотрели на меня с отвращением с первого дня, как я появилась на свет?
Монтегью покраснел, отвел взгляд, но все же возразил:
— Это ложь! Ты моя — плоть от плоти моей! Твоя мать не познала мужчину до меня.
Джоселин растерялась. Теперь она не знала, печалиться ли ей или вздохнуть с облегчением.
— Брайан сказал, что у матери был любовник — Рхис из Полвиса.
— Да, это правда. Гвендолин любила его до нашей свадьбы. Она призналась мне в этом в первый же день, как мы встретились. Ни она, ни я не желали идти под венец. Я только что похоронил мать Брайана и Аделизы, и сердце свое закопал в ту же могилу, где покоилась моя Маделин. Но дед твой — отец Гвендолин — хотел мира, и мне мир был нужен как воздух. Уэльсцы теснили нас с запада, а клика Матильды собирала грозную силу на востоке… К тому же я хотел иметь еще одного сына.
И вот по этой причине я позволил связать себя с нелюбимой женщиной, которая сама не скрывала, что тоже не любит меня. И сына мне она не принесла… Неудивительно, что после твоего рождения мы жили с ней раздельно. Я знал о Рхисе, но ревности не испытывал. У меня было достаточно любовниц, а темноволосые, щуплые женщины, как твоя мать, мне вообще никогда не нравились.
— Я рада, что у матери все же был Рхис. Он был чудесный человек, — твердо сказала Джоселин.
Монтегью позволил себе усмехнуться.
— Тебе надо было родиться мальчишкой. В тебе живет душа мужчины. Ты всегда была смелой и резкой, что так необычно для девчонки. Откуда в тебе такой характер?
В первый раз в разговоре с отцом Джоселин улыбнулась.
— Может быть, потому, что вы очень хотели сына.
— Может быть… — вздохнул Монтегью.
Джоселин никогда его не любила, и он ее не любил, но все же это был ее отец, и он откликнулся на ее письмо и признал в ней свою плоть и кровь, и за это она уже была ему благодарна.
— А ты преуспела, дочь! Ходят слухи, что гордый Нормандский Лев цепляется за твою юбку, — решился пошутить Монтегью. — И ты на равных говоришь с человеком, который скоро станет нашим королем. Может, замолвишь за меня перед ним словечко?
Для поднятия духа он осушил кубок до дна.
— Непременно, если будет удобный случай.
— Мы с твоим супругом давно не в ладах, но клянусь спасением души, я в покушениях на него участия не принимал. Его женитьба на тебе связала нас кровными узами, а эти узы я никогда не оскверню предательством. Я ехал сюда, чтобы поговорить с ним о том, о чем ты просила в письме, но, видимо, такой разговор не понадобится. Он уже присягнул Генри Плантагенету?
— Нет. И не собирается.
— Как?! — У Монтегью глаза полезли на лоб. — Ведь они ведут себя, как друзья. Мне показалось, что их водой не разольешь.
— Да, с нами обходятся хорошо, но топор занесен у Роберта над головой, и никто не знает, когда он упадет. Пока мы соглашаемся плясать под дудку Генри, он доволен. Он играет с нами, как кот с мышью. А по ночам я не сплю и представляю, как Роберта поволокут на эшафот, а меня — на костер, если Генри склонится выполнить просьбу Брайана.
— Но тут я тебя выручу, дочь. — Монтегью обрел решимость и сам подлил себе вина. — Брайан слишком много на себя берет в последнее время. Ему кажется, что он уже взрослый и может не слушать отцовских советов. Я проучу его как следует.
— Знаете, отец, — вдруг созналась Джоселин, — я поначалу даже обрадовалась, что я не ваша дочь… Я почти поверила, что мой отец — Рхис, добрый, ласковый, хороший человек. Но сейчас я уже думаю по-другому. Я благодарна вам, что вы приехали и готовы помочь нам с Робертом де Ленгли.
— А я горжусь тобой, Джоселин. И жалею, что не могу сказать того же про моего сына.
Джоселин вдруг захотелось прикоснуться к отцу, погладить его поседевшие, но все еще пышные кудри. Подобное желание она иногда испытывала в раннем детстве. Она уже было протянула руку, но увидела, что он засыпает у нее на глазах. Возраст, тяжелая дорога, трудный разговор с дочерью, да и выпитое вино — все это сказалось…
Он упал головой на стол, из раскрытого рта вырвался храп. Он выглядел таким беззащитным — ее отец, некогда могущественный, знатный рыцарь сэр и Уильям Монтегью.
30
Роберт опять кипел гневом.
— Завтра на рассвете мы выезжаем. Возле Уоллингфорда произойдет решающая битва. А что я там буду делать, связанный по рукам и ногам?! Смотреть, как сражаются и погибают мои друзья?
Джоселин вздохнула облегченно. Слава Богу, ее муж не примет участия в битве. Она прильнула к нему, попыталась заключить его потную, разгоряченную шею в нежное кольцо своих рук, но он отстранился.
— А сейчас Генри требует, чтобы я сопровождал его на сегодняшней охоте… якобы для развлечения. Мне не нужны эти развлечения!
— Раз он попросил, вы должны согласиться, — мягко настояла Джоселин. — Его просьба — это почти приказ, а пленник вынужден подчиняться приказам. Вы в его власти, выкуп за вас еще не назначен.
— Я готов отдать все, что имею… Все, кроме вас, любимая моя, но этот негодяй никак не хочет назвать размер выкупа. Нам приказано ехать в Уоллингфорд, так что собирайтесь, мадам!
Роберт удалился, такой же разгневанный, как и пришел.
Собрать вещи было несложно. Джоселин упрятала в пару сундуков нехитрые его и свои одежды, конскую упряжь, оставшуюся от ныне покойного жеребца Белизара, и книги, в том числе драгоценное сочинение Абеляра, позаимствованное на время Робертом у принца Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104