Было очень тихо. Деревья склонились над поселком, укрывая его своими ветвями от бед и от врагов. В воздухе висел дым от большого костра. Но это был другой дым, не терпкий и удушливый, как на кухне у дядюшки. Этот дым пах ароматами трав и жареной оленины. От него приятно кружилась голова и сосало под ложечкой. Тэсс почувствовала, что очень голодна.
Барабаны били все чаще и громче. Теперь к ним присоединился еще и звук костяных палочек, которыми индейцы стучали по глиняным трубкам.
Когда Тэсс и Ворон подошли к костру, праздник уже начался.
Мужчины, взявшись за руки, танцевали вокруг костра, женщины пели, стоя в сторонке и хлопая в ладоши. У Тэсс возникло невольное желание захлопать и запеть вместе со всеми.
Увидев Ворона, мужчины разомкнули круг. Ворон подал Тэсс знак, чтобы она встала вместе с женщинами, а сам возглавил цепочку танцующих. На очередном витке ритма Ворон пропел что-то сильным грудным голосом, и индейцы подхватили напев вслед за ним. Он повел мужчин за собой по кругу в новом танце, и они вторили ему в телодвижениях.
То, что сказал Ворон, было правдой. Все это было совсем не похоже на панихиду. Тэсс видела, что лица индейцев сияют внутренним торжественным светом. Это был настоящий праздник, праздник в честь воина-брата, который погиб как герой и который теперь на небесах. Тэсс даже показалось, что, когда она вглядывается в свечение искр от костра, она чувствует присутствие души Такуко. Сейчас его друзья и родственники спокойно и достойно прощались с ним.
Танец вскоре закончился, и Ворон, часто дыша, подошел к Тэсс. На его лбу выступили капельки пота.
– Ты, наверное, считаешь, что у нас – дикарские обычаи? Ведь вы не танцуете на похоронах, – сказал он, глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание после быстрого танца.
– Вовсе нет, – ответила Тэсс. – Мне очень понравилось. Это очень красивый обычай. Знаешь, у меня был маленький братик. Ему еще и года не было, когда он умер. Мы просто похоронили его на кладбище за поселком, потом пришли домой и приготовили обед. Я думаю, маленькому Гарри понравилось бы, если бы мы для него станцевали.
Ворон подвел Тэсс к старой индианке, у которой лицо было морщинистое, как печеное яблоко. Она помешивала какой-то напиток в большом сосуде из высушенной тыквы. Ворон взял чашу, сделанную из панциря черепахи, наполнил ее до краев и подал Тэсс.
– Так, значит, в твоей жизни тоже были потери, – сказал он, ласково взглянув на нее.
Тэсс поднесла напиток к губам. Он пах прохладой и мятой.
– Скажи, – спросила она, – почему ты так разозлился на меня, когда я приняла подарок от На-Ки? Ведь он ничего плохого не сделал.
Старая индианка налила Ворону вина и, протянув ему чашу, что-то быстро проговорила.
Ворон резко ответил и пошел прочь от старухи.
Тэсс побежала за ним.
– Что сказала тебе старуха? – поинтересовалась Тэсс.
– Она сказала, что мне пора приниматься за дело. Что я и так слишком долго путешествовал, отдыхал от своих обязанностей.
– Но я-то думала, что вы с братом были на очень важном для вашего народа собрании.
Ворон остановился у большого раскидистого дерева и, присев на корточки, сделал большой глоток из чаши.
– Да, это так. Но в деревне есть люди, которые считают, что нам не следовало туда ходить. Они считают, что наш народ должен самостоятельно решать, нужно ли нам воевать с беловолосыми.
– А кто так говорит?
Ворон взглядом указал в ту сторону, где На-Ки оживленно разговаривал о чем-то с двумя индейцами.
– На-Ки? – Тэсс не понимала почему, но все это вдруг стало очень важно для нее. Ее невзгоды вдруг отошли куда-то далеко. – Так ты хочешь сказать, что На-Ки за войну, а ты – нет?
Ворон откинул за спину прядь волос, повернулся и посмотрел ей в лицо.
– Все не так просто. – Он помолчал, как будто ему не очень хотелось говорить об этом, но все-таки продолжил: – На-Ки хочет стать военачальником племени. Но им должен стать я. На-Ки неправильно понимает значение вождя. Он считает, что его долг – вести воинов в бой. Я же считаю, что он должен учитывать пожелания молодых и мудрость старейших, чтобы решать, когда надо воевать, а когда – нет. Только в крайнем случае следует становиться на тропу войны.
– Понимаю, – вздохнула Тэсс. – А кто будет решать, кого выбрать военачальником, если вы оба этого хотите?
Ворон допил вино и поставил чашу на землю.
– Наш народ будет голосовать на Большом Совете.
Тэсс оглянулась на старуху, разливавшую вино.
– Значит, некоторые не хотят, чтобы военачальником стал ты. Потому эта женщина так сказала?
– Мой соперник разносит слухи быстрее, чем пчела – мед. Он так говорит с людьми, что они начинают сомневаться в том, в чем раньше были уверены.
Ворон стал бесцельно водить пальцем по песку, рисуя какие-то значки.
– Пока мы с братом были на Великом Совете, На-Ки занимался тем, что раздавал нашим людям подарки от французов. Он убеждал людей, что они – наши союзники и что мы можем выжить, только встав на их сторону. – Лицо Ворона помрачнело. – Мне кажется, На-Ки не терпится взять в руки томагавк. Он не задумывается о том, что нужно людям. У него не болит сердце за них.
– А у тебя – болит, – вздохнула Тэсс, пытаясь разглядеть сквозь дым глаза Ворона. – Ты считаешь, что вам не надо воевать, да?
Ворон, не отрывая глаз, смотрел на пляшущие языки огня.
– Я не уверен. – признался он. – Но одно я знаю точно. Любое из этих решений изменит судьбу нашего народа навсегда. Англичане уже сотню лет гонят индейцев с их земель. Так не может дальше продолжаться, если наш народ хочет выжить. Но такие решения нельзя принимать, не думая. Это слишком серьезно. И кто сказал, что англичане – враги, а французы – нет? Разве об этом можно судить по подаркам и ложным обещаниям?
Ветер дул в их сторону, дым щипал глаза. Ворон посмотрел на Тэсс, которая сидела, скрестив ноги, и улыбнулся. Улыбка получилась какой-то жалкой. Чтобы подбодрить его, Тэсс улыбнулась в ответ.
– Армия короля – самая сильная в мире, – уверенно сказала она. – Я не думаю, что французы могут победить. Мой жених говорит, что они дураки, если рассчитывают победить.
– Так ты собиралась замуж? – спросил Ворон.
Тэсс сложила руки на коленях.
– Да. Скоро. Моего жениха зовут Майрон. – Она умолчала, что именно Майрон стрелял в Такуко.
– Ты любишь его? Этого Майрона? – прямо спросил Ворон.
Никто раньше не спрашивал ее об этом – ни дядя, когда благословил их союз, ни сам Майрон.
– Он – хороший человек, – сказала Тэсс. Она тут же вспомнила про Абби, про то, что она каждый день живет в своем мире молчания и ждет, когда старшая сестра заберет ее к себе. – Майрон может обеспечить нашу будущую семью, – добавила она.
Ворон покачал головой.
– Я, наверное, зря стараюсь понять белых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Барабаны били все чаще и громче. Теперь к ним присоединился еще и звук костяных палочек, которыми индейцы стучали по глиняным трубкам.
Когда Тэсс и Ворон подошли к костру, праздник уже начался.
Мужчины, взявшись за руки, танцевали вокруг костра, женщины пели, стоя в сторонке и хлопая в ладоши. У Тэсс возникло невольное желание захлопать и запеть вместе со всеми.
Увидев Ворона, мужчины разомкнули круг. Ворон подал Тэсс знак, чтобы она встала вместе с женщинами, а сам возглавил цепочку танцующих. На очередном витке ритма Ворон пропел что-то сильным грудным голосом, и индейцы подхватили напев вслед за ним. Он повел мужчин за собой по кругу в новом танце, и они вторили ему в телодвижениях.
То, что сказал Ворон, было правдой. Все это было совсем не похоже на панихиду. Тэсс видела, что лица индейцев сияют внутренним торжественным светом. Это был настоящий праздник, праздник в честь воина-брата, который погиб как герой и который теперь на небесах. Тэсс даже показалось, что, когда она вглядывается в свечение искр от костра, она чувствует присутствие души Такуко. Сейчас его друзья и родственники спокойно и достойно прощались с ним.
Танец вскоре закончился, и Ворон, часто дыша, подошел к Тэсс. На его лбу выступили капельки пота.
– Ты, наверное, считаешь, что у нас – дикарские обычаи? Ведь вы не танцуете на похоронах, – сказал он, глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание после быстрого танца.
– Вовсе нет, – ответила Тэсс. – Мне очень понравилось. Это очень красивый обычай. Знаешь, у меня был маленький братик. Ему еще и года не было, когда он умер. Мы просто похоронили его на кладбище за поселком, потом пришли домой и приготовили обед. Я думаю, маленькому Гарри понравилось бы, если бы мы для него станцевали.
Ворон подвел Тэсс к старой индианке, у которой лицо было морщинистое, как печеное яблоко. Она помешивала какой-то напиток в большом сосуде из высушенной тыквы. Ворон взял чашу, сделанную из панциря черепахи, наполнил ее до краев и подал Тэсс.
– Так, значит, в твоей жизни тоже были потери, – сказал он, ласково взглянув на нее.
Тэсс поднесла напиток к губам. Он пах прохладой и мятой.
– Скажи, – спросила она, – почему ты так разозлился на меня, когда я приняла подарок от На-Ки? Ведь он ничего плохого не сделал.
Старая индианка налила Ворону вина и, протянув ему чашу, что-то быстро проговорила.
Ворон резко ответил и пошел прочь от старухи.
Тэсс побежала за ним.
– Что сказала тебе старуха? – поинтересовалась Тэсс.
– Она сказала, что мне пора приниматься за дело. Что я и так слишком долго путешествовал, отдыхал от своих обязанностей.
– Но я-то думала, что вы с братом были на очень важном для вашего народа собрании.
Ворон остановился у большого раскидистого дерева и, присев на корточки, сделал большой глоток из чаши.
– Да, это так. Но в деревне есть люди, которые считают, что нам не следовало туда ходить. Они считают, что наш народ должен самостоятельно решать, нужно ли нам воевать с беловолосыми.
– А кто так говорит?
Ворон взглядом указал в ту сторону, где На-Ки оживленно разговаривал о чем-то с двумя индейцами.
– На-Ки? – Тэсс не понимала почему, но все это вдруг стало очень важно для нее. Ее невзгоды вдруг отошли куда-то далеко. – Так ты хочешь сказать, что На-Ки за войну, а ты – нет?
Ворон откинул за спину прядь волос, повернулся и посмотрел ей в лицо.
– Все не так просто. – Он помолчал, как будто ему не очень хотелось говорить об этом, но все-таки продолжил: – На-Ки хочет стать военачальником племени. Но им должен стать я. На-Ки неправильно понимает значение вождя. Он считает, что его долг – вести воинов в бой. Я же считаю, что он должен учитывать пожелания молодых и мудрость старейших, чтобы решать, когда надо воевать, а когда – нет. Только в крайнем случае следует становиться на тропу войны.
– Понимаю, – вздохнула Тэсс. – А кто будет решать, кого выбрать военачальником, если вы оба этого хотите?
Ворон допил вино и поставил чашу на землю.
– Наш народ будет голосовать на Большом Совете.
Тэсс оглянулась на старуху, разливавшую вино.
– Значит, некоторые не хотят, чтобы военачальником стал ты. Потому эта женщина так сказала?
– Мой соперник разносит слухи быстрее, чем пчела – мед. Он так говорит с людьми, что они начинают сомневаться в том, в чем раньше были уверены.
Ворон стал бесцельно водить пальцем по песку, рисуя какие-то значки.
– Пока мы с братом были на Великом Совете, На-Ки занимался тем, что раздавал нашим людям подарки от французов. Он убеждал людей, что они – наши союзники и что мы можем выжить, только встав на их сторону. – Лицо Ворона помрачнело. – Мне кажется, На-Ки не терпится взять в руки томагавк. Он не задумывается о том, что нужно людям. У него не болит сердце за них.
– А у тебя – болит, – вздохнула Тэсс, пытаясь разглядеть сквозь дым глаза Ворона. – Ты считаешь, что вам не надо воевать, да?
Ворон, не отрывая глаз, смотрел на пляшущие языки огня.
– Я не уверен. – признался он. – Но одно я знаю точно. Любое из этих решений изменит судьбу нашего народа навсегда. Англичане уже сотню лет гонят индейцев с их земель. Так не может дальше продолжаться, если наш народ хочет выжить. Но такие решения нельзя принимать, не думая. Это слишком серьезно. И кто сказал, что англичане – враги, а французы – нет? Разве об этом можно судить по подаркам и ложным обещаниям?
Ветер дул в их сторону, дым щипал глаза. Ворон посмотрел на Тэсс, которая сидела, скрестив ноги, и улыбнулся. Улыбка получилась какой-то жалкой. Чтобы подбодрить его, Тэсс улыбнулась в ответ.
– Армия короля – самая сильная в мире, – уверенно сказала она. – Я не думаю, что французы могут победить. Мой жених говорит, что они дураки, если рассчитывают победить.
– Так ты собиралась замуж? – спросил Ворон.
Тэсс сложила руки на коленях.
– Да. Скоро. Моего жениха зовут Майрон. – Она умолчала, что именно Майрон стрелял в Такуко.
– Ты любишь его? Этого Майрона? – прямо спросил Ворон.
Никто раньше не спрашивал ее об этом – ни дядя, когда благословил их союз, ни сам Майрон.
– Он – хороший человек, – сказала Тэсс. Она тут же вспомнила про Абби, про то, что она каждый день живет в своем мире молчания и ждет, когда старшая сестра заберет ее к себе. – Майрон может обеспечить нашу будущую семью, – добавила она.
Ворон покачал головой.
– Я, наверное, зря стараюсь понять белых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86