Но вам-то какое до этого дело? — спросила Хетер.
Морган рассмеялся и решил посвятить её в шутку:
— Не милочка. Миличка, что на самом деле является одним из названий мула. Но раз это её устраивает, то и я помалкиваю.
Хетер чуть не задохнулась от внезапно охватившего её приступа смеха.
— О Боже! Интересно, понимает ли сам Ангус, с этим своим шотландским произношением, как он её называет?
— Вероятно, не понимает, — весело заметил Морган. — Но давай не будем говорить ему об этом. По крайней мере сейчас, ладно? Иначе мы лишимся удовольствия слышать это хотя бы время от времени.
Хетер с готовностью кивнула:
— Я согласна. Это будет нашей тайной шуткой.
— Я знал, что ты согласишься, — признался он, — так как у меня сложилось впечатление, что ты не испытываешь особых симпатий к этой даме.
— Это у меня происходит невольно, — призналась Хетер. — Мне просто кажется неправильным, что мой отец связан интимными отношениями с кем-либо помимо матери, независимо от того, насколько привлекательна или мила может быть эта особа.
Ранним ясным воскресным утром Хетер устало поднялась с постели и стала одеваться, чтобы отправиться в церковь. Хотя она не испытывала особого желания оказаться в толпе незнакомых людей, особенно после того как очень долго не могла уснуть предыдущей ночью из-за пьяного шума, доносившегося снизу, она решила всё же придерживаться многолетней привычки, сложившейся у них с матерью. По крайней мере, в церкви она должна наконец встретить соблюдающих правила приличия солидных и почтенных граждан, с которыми, как она надеялась, у неё много общего.
Думая так, она выбрала платье из светло-розовой парчи с длинными рукавами, украшенное рисунком из нежных бутонов роз и отороченное по лифу, рукавам и подолу элегантными кружевными оборками более яркого розового оттенка. Маленькие атласные складочки оттягивали юбку, собиравшуюся сзади в небольшой турнюр. С зонтиком, в перчатках, туфельках и шляпке под цвет платья она выглядела весьма привлекательно, хотя её огорчало то обстоятельство, что морщины на ткани не полностью разгладились, после того как платье повисело в шкафу. Гладить же его она не решалась из боязни сжечь, как она уже сожгла другое.
Пока она шла к церкви, ей не приходило в голову, что она одета слишком нарядно. Только усевшись, она с большим замешательством поняла, что мода в Додже несколько устарела по сравнению с Бостоном. — Из тридцати с небольшим женщин большинство были одеты намного проще, чем Хетер. Только у двух молодых женщин в одежде были использованы ткани пастельных тонов, и в глаза бросалось отсутствие украшений. Быстро оглядевшись, Хетер определила, что у неё одной был зонтик и шляпка и что единственными драгоценностями, украшавшими остальных дам, были обручальные кольца, скромные броши и часы, висящие у некоторых на шее. Таким образом, даже маленькие аметисты, поблёскивавшие у неё в ушах, и небольшая такая же подвеска на шее казались чрезмерными.
Почувствовав себя неловко, как будто она была розовым фламинго среди стаи крапивников, Хетер поспешила найти другое место, где она не так бросалась бы в глаза. Как назло, пастор в это утро выбрал для своей проповеди тему тщеславия. В течение его выступления Хетер чувствовала себя наглядным пособием, и время от времени взоры присутствовавших обращались к ней в молчаливом осуждении. К моменту окончания службы ей не терпелось убежать. Посещение церкви не принесло ей удовлетворения, покоя и новых знакомств, несмотря на её усилия.
Однако ей не удалось так легко убежать. Когда она проходила по заполненному людьми проходу, направляясь к двери, она услышала некоторые замечания, большинство которых, по её твёрдому убеждению, предназначалось для её ушей:
— Подумать только, так наряжаться в церковь! Ну и ну, куда катится мир!
— Послушай, Ада, может быть, на Востоке так принято? — предположила другая женщина.
— Но серьги! Боже! Третья дама заговорила:
— Богатые теперь надевают что хотят, независимо от того, куда они идут, по принципу: если имеешь — выставляй напоказ. Хотя, по-моему, это ужасно глупо и напыщенно — выставлять богатство так нагло перед менее удачливыми людьми.
— Богатая? — переспросил кто-то. — Дочь Гаса Бёрнса? Неужели этот человек так много берет сейчас за выпивку?
— Не только за напитки, дорогуша, — отозвался кто-то вполголоса. — Мы все знаем, что в этом аду происходит кое-что ещё, чем просто утоление жажды. И кто сказал, что она его дочь? Может быть, на самом деле она его… любовница!
— О нет! Разве вы не слышали, что говорили в суде? Даже судья — Свенсон убеждён в том, что она дочь Гаса.
— Хм… Она и там устроила целый спектакль. Похоже, у неё это входит в привычку.
К этому времени спина Хетер стала жёсткой и прямой, как доска, щёки горели от праведного гнева. Подошла её очередь обменяться рукопожатием с пастором, и, пожимая ему руку, она сказала громко и отчётливо, так, чтобы слышали все:
— Рада с вами познакомиться, сэр. Меня зовут мисс Блэйр-Бёрнс. Я из Бостона. У моего отца заведение на Фронт-стрит, как вам, вероятно, известно.
— Приятно было познакомиться, мисс. Как долго вы будете гостить в нашем маленьком городе?
— Пока неизвестно. Мне он показался не очень дружелюбным. Если вы принимаете предложения, то я посоветовала бы вам прочитать проповедь на тему о грехе сплетен. Я уверена, что многим вашим прихожанам такая проповедь пошла бы на пользу.
Лицо священника стало ярко-красным. Он кивнул в знак согласия, избегая смотреть ей в глаза.
— Я подумаю о вашем предложении, и, пожалуйста, не забывайте, что вы всегда желанный гость в нашей церкви. Наши двери всегда открыты для тех, кто нуждается в слове Божьем.
— В таком случае не могли бы вы сообщить мне, есть ли в Додже общество трезвости? — откликнулась она.
При этих словах несколько человек громко ахнули, а у стоявших рядом с ней от изумления отвисли челюсти. Одна дама, оказавшаяся храбрее других, выступила вперёд:
— Конечно, есть, хотя мне не понятно, почему вас это интересует.
Хетер не спасовала и спросила, пристально глядя женщине в глаза:
— Где и когда проходят его собрания? Другая дама пропищала:
— По вторникам вечером в семь часов, прямо здесь.
Хетер одарила их ледяной улыбкой:
— Спасибо. Если буду ещё в городе, я навещу вас.
Вдобавок к утренним переживаниям Хетер пришлось ещё вынести воскресный обед в доме Арлен Клэнси. Следует отметить, что эта женщина попыталась наладить дружеские отношения хотя бы ради Гаса и, очевидно, много потрудилась, чтобы приготовить вкусный обед. Так как после отъезда из Бостона Хетер всё время приходилось есть только в ресторанах, домашний обед должен был стать для неё своего рода праздником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Морган рассмеялся и решил посвятить её в шутку:
— Не милочка. Миличка, что на самом деле является одним из названий мула. Но раз это её устраивает, то и я помалкиваю.
Хетер чуть не задохнулась от внезапно охватившего её приступа смеха.
— О Боже! Интересно, понимает ли сам Ангус, с этим своим шотландским произношением, как он её называет?
— Вероятно, не понимает, — весело заметил Морган. — Но давай не будем говорить ему об этом. По крайней мере сейчас, ладно? Иначе мы лишимся удовольствия слышать это хотя бы время от времени.
Хетер с готовностью кивнула:
— Я согласна. Это будет нашей тайной шуткой.
— Я знал, что ты согласишься, — признался он, — так как у меня сложилось впечатление, что ты не испытываешь особых симпатий к этой даме.
— Это у меня происходит невольно, — призналась Хетер. — Мне просто кажется неправильным, что мой отец связан интимными отношениями с кем-либо помимо матери, независимо от того, насколько привлекательна или мила может быть эта особа.
Ранним ясным воскресным утром Хетер устало поднялась с постели и стала одеваться, чтобы отправиться в церковь. Хотя она не испытывала особого желания оказаться в толпе незнакомых людей, особенно после того как очень долго не могла уснуть предыдущей ночью из-за пьяного шума, доносившегося снизу, она решила всё же придерживаться многолетней привычки, сложившейся у них с матерью. По крайней мере, в церкви она должна наконец встретить соблюдающих правила приличия солидных и почтенных граждан, с которыми, как она надеялась, у неё много общего.
Думая так, она выбрала платье из светло-розовой парчи с длинными рукавами, украшенное рисунком из нежных бутонов роз и отороченное по лифу, рукавам и подолу элегантными кружевными оборками более яркого розового оттенка. Маленькие атласные складочки оттягивали юбку, собиравшуюся сзади в небольшой турнюр. С зонтиком, в перчатках, туфельках и шляпке под цвет платья она выглядела весьма привлекательно, хотя её огорчало то обстоятельство, что морщины на ткани не полностью разгладились, после того как платье повисело в шкафу. Гладить же его она не решалась из боязни сжечь, как она уже сожгла другое.
Пока она шла к церкви, ей не приходило в голову, что она одета слишком нарядно. Только усевшись, она с большим замешательством поняла, что мода в Додже несколько устарела по сравнению с Бостоном. — Из тридцати с небольшим женщин большинство были одеты намного проще, чем Хетер. Только у двух молодых женщин в одежде были использованы ткани пастельных тонов, и в глаза бросалось отсутствие украшений. Быстро оглядевшись, Хетер определила, что у неё одной был зонтик и шляпка и что единственными драгоценностями, украшавшими остальных дам, были обручальные кольца, скромные броши и часы, висящие у некоторых на шее. Таким образом, даже маленькие аметисты, поблёскивавшие у неё в ушах, и небольшая такая же подвеска на шее казались чрезмерными.
Почувствовав себя неловко, как будто она была розовым фламинго среди стаи крапивников, Хетер поспешила найти другое место, где она не так бросалась бы в глаза. Как назло, пастор в это утро выбрал для своей проповеди тему тщеславия. В течение его выступления Хетер чувствовала себя наглядным пособием, и время от времени взоры присутствовавших обращались к ней в молчаливом осуждении. К моменту окончания службы ей не терпелось убежать. Посещение церкви не принесло ей удовлетворения, покоя и новых знакомств, несмотря на её усилия.
Однако ей не удалось так легко убежать. Когда она проходила по заполненному людьми проходу, направляясь к двери, она услышала некоторые замечания, большинство которых, по её твёрдому убеждению, предназначалось для её ушей:
— Подумать только, так наряжаться в церковь! Ну и ну, куда катится мир!
— Послушай, Ада, может быть, на Востоке так принято? — предположила другая женщина.
— Но серьги! Боже! Третья дама заговорила:
— Богатые теперь надевают что хотят, независимо от того, куда они идут, по принципу: если имеешь — выставляй напоказ. Хотя, по-моему, это ужасно глупо и напыщенно — выставлять богатство так нагло перед менее удачливыми людьми.
— Богатая? — переспросил кто-то. — Дочь Гаса Бёрнса? Неужели этот человек так много берет сейчас за выпивку?
— Не только за напитки, дорогуша, — отозвался кто-то вполголоса. — Мы все знаем, что в этом аду происходит кое-что ещё, чем просто утоление жажды. И кто сказал, что она его дочь? Может быть, на самом деле она его… любовница!
— О нет! Разве вы не слышали, что говорили в суде? Даже судья — Свенсон убеждён в том, что она дочь Гаса.
— Хм… Она и там устроила целый спектакль. Похоже, у неё это входит в привычку.
К этому времени спина Хетер стала жёсткой и прямой, как доска, щёки горели от праведного гнева. Подошла её очередь обменяться рукопожатием с пастором, и, пожимая ему руку, она сказала громко и отчётливо, так, чтобы слышали все:
— Рада с вами познакомиться, сэр. Меня зовут мисс Блэйр-Бёрнс. Я из Бостона. У моего отца заведение на Фронт-стрит, как вам, вероятно, известно.
— Приятно было познакомиться, мисс. Как долго вы будете гостить в нашем маленьком городе?
— Пока неизвестно. Мне он показался не очень дружелюбным. Если вы принимаете предложения, то я посоветовала бы вам прочитать проповедь на тему о грехе сплетен. Я уверена, что многим вашим прихожанам такая проповедь пошла бы на пользу.
Лицо священника стало ярко-красным. Он кивнул в знак согласия, избегая смотреть ей в глаза.
— Я подумаю о вашем предложении, и, пожалуйста, не забывайте, что вы всегда желанный гость в нашей церкви. Наши двери всегда открыты для тех, кто нуждается в слове Божьем.
— В таком случае не могли бы вы сообщить мне, есть ли в Додже общество трезвости? — откликнулась она.
При этих словах несколько человек громко ахнули, а у стоявших рядом с ней от изумления отвисли челюсти. Одна дама, оказавшаяся храбрее других, выступила вперёд:
— Конечно, есть, хотя мне не понятно, почему вас это интересует.
Хетер не спасовала и спросила, пристально глядя женщине в глаза:
— Где и когда проходят его собрания? Другая дама пропищала:
— По вторникам вечером в семь часов, прямо здесь.
Хетер одарила их ледяной улыбкой:
— Спасибо. Если буду ещё в городе, я навещу вас.
Вдобавок к утренним переживаниям Хетер пришлось ещё вынести воскресный обед в доме Арлен Клэнси. Следует отметить, что эта женщина попыталась наладить дружеские отношения хотя бы ради Гаса и, очевидно, много потрудилась, чтобы приготовить вкусный обед. Так как после отъезда из Бостона Хетер всё время приходилось есть только в ресторанах, домашний обед должен был стать для неё своего рода праздником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97