— Значит, купчая на Нортоу будет составлена не на твое имя? — прошептала Бесс, не веря, что Кавендиш решился на такой дерзкий шаг.
— Поместье я получу в уплату за передачу собственности аббатства Сент-Олбанс короне. Аббат полностью согласен с моим решением.
— Уильям, неужели Нортоу и вправду будет принадлежать тебе?
Он просунул ладонь под ее плащ и коснулся груди.
— Владельцем поместья буду считаться я, но на самом деле оно принадлежит тебе.
Бесс охватил трепет восторга, ее сосок затвердел под плотной тканью амазонки.
Кавендиш прихватил зубами ее ухо.
— Когда мы поженимся, Нортоу станет нашим загородным домом.
Он впервые произнес эти слова! Наконец-то Уильям пообещал жениться на ней! Бесс хотелось обнять и расцеловать его, но они были не одни. Поэтому она потерлась ягодицами о чресла Уильяма и почувствовала, как его достоинство набухает под черной кожей бриджей.
— Ты нарочно мучаешь меня!
Бесс лукаво засмеялась.
В Суффолк-Хаус они прибыли уже затемно. Кавендиш соскочил с коня и помог спешиться Бесс. По мере приближения к дому его желание неудержимо нарастало.
— Мне надо вымыться и переодеться, а потом я приеду к тебе. — Он не спрашивал разрешения — просто предупреждал о своих намерениях.
Больше всего на свете Бесс хотелось остаться с Уильямом наедине. Весь день рядом с ними были чужие люди. Уайтхолл, где жил Кавендиш, располагался в двух шагах от Суффолк-Хауса. Бесс знала, что у нее в комнатах их никто не потревожит. Она откинула голову, мечтая о поцелуе, но понимая, что ее желание неосуществимо.
— Возвращайся скорее! — шепнула она.
К тому времени как Уильям вернулся, Бесс успела вымыться, надушиться и надеть простое утреннее бледно-зеленое платье. Она приказала лакею принести ужин к ней в комнату.
Едва лакей удалился, Бесс бросилась в объятия Уильяма. Они целовались, шептались и вновь обменивались поцелуями, не веря в то, что наконец-то остались вдвоем. Оба никак не могли утолить жажду, снедавшую их целый день.
Подхватив Бесс на руки, Кавендиш отнес ее на кушетку у камина.
— Бесс, я безумно люблю тебя! Клянусь, прежде я никогда не испытывал подобных чувств.
Давно ожидая этих слов, она обвила руками его шею, прижалась к нему и впервые после смерти отца почувствовала себя в полной безопасности.
Поцелуи становились все продолжительнее и настойчивее, Бесс изнемогала от желания. Сильные пальцы Уильяма перебирали ее волосы. Он прокладывал по лицу Бесс горячие дорожки, ощущая бьющиеся жилки на висках, за ушами и на шее. Аромат Бесс заполнял его ноздри, которые трепетали от страсти, а настойчивые руки спускали платье с ее плеч, касались груди. Обоих охватил жар желания.
Про ужин они забыли. Уильям подхватил Бесс и решительно понес ее в спальню, где посадил на кровать и уверенными движениями снял платье. Увидев, что Бесс без белья, он понял: она с нетерпением ждала его приезда.
Когда обнаженная Бесс улеглась на кровать и замерла, у Кавендиша перехватило дыхание. Он застыл, не сводя с нее глаз. Природа создала Бесс для любви, и она наконец-то была готова отдаться ему. Немыслимое возбуждение причиняло ему физическую боль. Взглядом собственника Уильям скользил по ее телу, за взглядом следовали пальцы, ласкающие атласную кожу и упругие округлости и изгибы.
Бесс уже перестала бороться с желанием и нетерпеливо ждала, когда Уильям наконец сбросит одежду. Дрожа от страсти, она приподнялась и подставила ему губы. Когда язык Уильяма проник в глубину ее рта, Бесс застонала. Ее губы касались напряженной шеи Уильяма, а пальцы расстегивали его сорочку, обнажая широкую грудь. Поглаживая редкую темную поросль, Бесс мечтала ощутить ее прикосновение к своей обнаженной груди. Она ласкала губами и языком его живот, касалась ладонью вздыбленного достоинства, торопясь высвободить его и познать неведомые тайны.
— Разденься! Я хочу видеть тебя нагим, прикасаться к тебе! Ты тоже пылаешь от страсти? — шептала она. — Смотри, я вся в огне! — Взяв Кавендиша за руку, она провела ею по своей груди, животу и бедру.
— Внутри ты еще горячее. Сейчас ты сама убедишься. — Уильям схватил ее руку и прижал ее к пылающим складкам. Бесс застонала:
— Я изнемогаю от желания!
От этих слов кровь еще стремительнее заструилась по его жилам, в ушах отдавался громкий стук сердца. Уильям не сразу понял, что в дверь спальни кто-то стучит.
Бесс вскочила:
— Что это?
Уильям чертыхнулся.
— Кто посмел потревожить нас?
Бесс юркнула под одеяло, а Кавендиш раздраженно метнулся к двери и спросил, не открывая ее:
— В чем дело?
— Беда!
Уильям нехотя отпер дверь и увидел Генри Грея.
— Король мертв.
— Что?! — Кавендишу показалось, что он ослышался.
— Король Генрих только что умер в Хэмптон-Корте! Мы немедленно едем туда…
Глава 16
Кавендиш отравился в Хэмптон один, а Бесс вызвалась сопровождать Генри и Фрэнсис. Прочное положение сэра Уильяма мгновенно стало ненадежным, как, впрочем, и у других влиятельных придворных. Фрэнсис и Грей чувствовали себя гораздо увереннее: они принадлежали к семейству Тюдоров, а их дочь леди Джейн была невестой Эдуарда, унаследовавшего корону Англии.
К тому времени как они прибыли во дворец, там уже собралась вся знать Лондона, включая архиепископа Кранмера и ею свиту. В Хэмптон-Корте воцарились уныние и тревога. Придворные дамы и кавалеры были потрясены, застигнутые врасплох столь неожиданным событием. Фрэнсис и Генри сразу отправились на поиски дочери и девятилетнего мальчика, только что ставшего королем Англии, а Бесс прошла в покои леди Елизаветы.
Девушке пришлось назвать свое имя и подождать несколько минут, прежде чем ее провели в спальню Елизаветы, которую фрейлины переодевали в черное. Бесс низко присела.
— Ваша светлость, примите мои искренние соболезнования. Обе фрейлины плакали, а Елизавета стояла неподвижно и была так бледна, что Бесс перепугалась.
— Вам дурно? — встревожилась она. Елизавета взглянула на фрейлин:
— Оставьте нас!
Те повиновались. Оставшись наедине с принцессой, Бесс взяла ее за руки.
— Не могу поверить… Невероятно… — шепотом повторяла Елизавета.
— Присядьте.
Но Елизавета решительно покачала головой:
— У меня кружится голова… от облегчения. Наконец-то я свободна! Не верю своему счастью! Меня так и подмывает расхохотаться, — я едва сдерживаюсь. Я любила отца и вместе с тем ненавидела его всем сердцем! Понимаешь? Этот тиран убил мою мать, и все-таки я горжусь тем, что в моих жилах течет его кровь — кровь Тюдоров!
— Я прекрасно понимаю вас: любовь и ненависть — две стороны одной медали. Постарайтесь взять себя в руки: вам придется принимать соболезнования, носить траур по отцу и повиноваться своему брату Эдуарду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107