Должно быть, ее несло приливом или подводным течением, потому что парус по-прежнему болтался. В мгновение ока она выбралась из скопления лодок. Вариан стоял, глядя, как маленькая фигурка сражается с потрепанным парусом. Порыв ветра надул его и вырвал у нее из рук. Лодка резко накренилась. Она ухватилась за парус.
Господи Иисусе! Она не знает, что делает.
— Эсме! — закричал он. — Не надо!
Она знала, что не умеет управлять парусами. Но она не сдастся. Дольше Вариан не мог размышлять, времени не было.
Он не мог воспользоваться другой лодкой, он тоже не умел править. Он сбросил с себя сюртук и ботинки, разбежался и нырнул в воду.
Когда он вынырнул, она уже миновала узкое горло, но ее движение замедлилось. Судно вертелось, ныряло носом, как безумное, частично поднятый парус то раздувался, то опадал. Вариан поплыл, полагаясь не столько на силу мускулов и мастерство, сколько на волю.
Он услышал вскрик и зловещий всплеск. Крикнул в ответ и заработал руками во всю силу, хотя мышцы уже болели, а дыхание срывалось.
Прошли минуты, или секунды, или целая жизнь, когда он подплыл настолько, чтобы слышать, как она барахтается. Он поднял глаза в тот момент, когда она уходила под воду. Он продолжал плыть. Он слышал, как смерть, словно ревущий ветер, приближается к ней быстрее, чем он.
«Оставь ее мне. Пожалуйста. Оставь ее. Кому угодно…»
— Вариан! — захлебнулся крик, такой слабый на фоне великой, неумолимой темноты, грозящей накрыть их обоих.
«Нет. Подожди. Я иду. Жди меня…»
Позади солнце скатилось за горизонт, красное, как адский пламень. Лодка без руля и без ветрил, покачиваясь, плыла на солнце. Ближе, но все еще вне пределов досягаемости, Вариан увидел, как ее голова на миг вынырнула из синей пасти моря. Он выкрикнул ее имя и погрузился в ревущую тьму.
Глава 19
Вариан услышал звуки еще до того, как полностью проснулся: жалобное пение теноров и низкое завывание какой-то дудки.
Он открыл глаза и понял, что сидит скрючившись на стуле возле кровати. При трепетном мерцании нескольких свечей он увидел легкую фигурку, зарывшуюся в одеяло. Спутанные темно-рыжие волосы обрамляли бледное, застывшее лицо. Эсме слегка пошевелилась, как будто почувствовала во сне его взгляд. «Она просто спит», — заверил он себя и тихонько погладил ее по голове. Он ее не потерял. Мужчины Саранды пришли и спасли их.
Вариан усложнил им задачу. Он отбивался как сумасшедший, хотя даже в приступе безумия понимал, что сам не сможет доплыть с ней до берега. Тяжелые юбки тянули книзу, замедляя движение. Он ослабевал, и они грозили утянуть его на дно вместе с ней.
Дальше все было как в тумане. Голоса, движение. Все существо Вариана было сосредоточено на девушке, которую он нес на руках, отказавшись отдать ее другим. Должно быть, он совсем обессилел, потому что не мог вспомнить, как они дошли до дома, где этот дом.
Сейчас он понимал, что пение доносится снаружи, что это обычная албанская песня в минорном ключе вроде той, что пела Эсме.
Он с трудом встал. Онемевшие мускулы протестовали, в руках и ногах покалывало, когда он пошел открыть окно. Внизу была широкая терраса, там сидели мужчины и пели. Дальше и ниже в лунном свете невинно блистал залив, как будто не он несколько часов назад старался отнять у него Эсме.
С кровати донесся стон, потом шорох простыней и суматошный поток речи на албанском языке. Вариан поспешил назад и нежно прижал ее к себе.
— Все хорошо, — сказал он. — Ты в безопасности.
Он почувствовал, как по хрупкому телу пробежала дрожь — раз, другой. Потом ее грудь сотряслась от рыданий, которые она тщетно старалась сдержать, и когда Вариан услышал, что она зовет отца, его сердце надорвалось от жалости.
Он, который так легко обращался с речью, сейчас не мог найти достойных слов. «Мне так жаль, мое сердечко». Он заставил себя выговорить бессильную замену, зная, что тщетно искать лучшее. Он прижимал ее к себе, гладил по волосам и понимал, что ничего не может ей дать. Ее долго сдерживаемое горе прорвалось прерывистым плачем, бормотанием на смеси албанского с английским. Горячие слезы заливали лицо, рыдания сотрясали худенькое тельце, а он был не в силах ей помочь.
Он никогда не боялся женских слез в отличие от других мужчин, но сейчас было другое. Сейчас плакала его сильная, храбрая Эсме. Она была разбита и беспомощна, и он не мог этого вынести. Сердце болело за нее, плакало ее слезами и приходило в отчаяние от своей беспомощности.
— Мне так жаль, — повторял он снова и снова. Одну напрасную фразу в ответ на все ее несчастья.
Так это продолжалось — хоть недолго, но бесконечно. Несмотря на его неумелость — а может быть, благодаря ей, — Эсме вскоре пришла в себя. Это произошло внезапно — она оттолкнула его и сердито вытерла нос.
Вариан полез за носовым платком и понял, что у него его нет. Всю его промокшую одежду унесли, на нем был только халат. Он оглядел комнату, нашел полотенце и без слов подал ей. Она вытерла лицо.
— Я никогда не плачу, — дрожащим голосом сказала она. — Терпеть не могу.
— Я знаю.
Она что-то пробормотала и потом отчетливо произнесла:
— Вы не должны были идти за мной.
— У меня не было выбора.
Эсме кинула на него взгляд откровенного презрения.
Его охватило чистое, благословенное облегчение. Она действительно злится, а значит, снова стала самой собой. Неразумной, темпераментной.
Она была подавлена, потому что ослабела. Конечно, она сорвала злость на нем, ну и пусть. С ее злостью Вариан мог справиться. Ее слезы его парализовали.
— Эсме, — начал он, — ты думала, я бы отпустил…
— Я не предполагала, что даже вы можете быть таким жадным. Я глазам своим не поверила, когда вы нырнули в воду. Вы же могли утонуть! За тысячу фунтов! Зачем вам деньги на дне моря?
— Прошу прощения? — не понял Вариан. — Боюсь, я не расслышал. Что-то про тысячу фунтов?
— Что-то? Не играйте со мной в ваши игры. Я знаю, почему вы за мной гнались — вы, ленивейший бездельник трех континентов. Но за деньги вы готовы пошевелиться.
— Действительно, — ответил он, — но умеренно. Пытаться переплыть Ионическое море вряд ли можно считаться умеренным трудом. — Он озадаченно посмотрел на нее. — Ты хочешь сказать, что несла на себе тысячу фунтов? А я думал, это костюм сделал тебя такой тяжелой. — Не притворяйтесь тупицей. Я знаю, что вам предложил Али и что вы согласились сделать. Я надеюсь, он вам уже отдал деньги. Если нет, то обещаю вам, вы их никогда не увидите.
Вариан почесал затылок.
— Видимо, Али предложил мне тысячу фунтов за то, чтобы я что-то сделал. Прости, пожалуйста, но сейчас у меня все смешалось. Возможно, меня ударили веслом по голове. Ценой жизни не могу вспомнить, что я согласился сделать.
Зеленые глаза заволокло смущением. Эсме неловко ворочалась в кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Господи Иисусе! Она не знает, что делает.
— Эсме! — закричал он. — Не надо!
Она знала, что не умеет управлять парусами. Но она не сдастся. Дольше Вариан не мог размышлять, времени не было.
Он не мог воспользоваться другой лодкой, он тоже не умел править. Он сбросил с себя сюртук и ботинки, разбежался и нырнул в воду.
Когда он вынырнул, она уже миновала узкое горло, но ее движение замедлилось. Судно вертелось, ныряло носом, как безумное, частично поднятый парус то раздувался, то опадал. Вариан поплыл, полагаясь не столько на силу мускулов и мастерство, сколько на волю.
Он услышал вскрик и зловещий всплеск. Крикнул в ответ и заработал руками во всю силу, хотя мышцы уже болели, а дыхание срывалось.
Прошли минуты, или секунды, или целая жизнь, когда он подплыл настолько, чтобы слышать, как она барахтается. Он поднял глаза в тот момент, когда она уходила под воду. Он продолжал плыть. Он слышал, как смерть, словно ревущий ветер, приближается к ней быстрее, чем он.
«Оставь ее мне. Пожалуйста. Оставь ее. Кому угодно…»
— Вариан! — захлебнулся крик, такой слабый на фоне великой, неумолимой темноты, грозящей накрыть их обоих.
«Нет. Подожди. Я иду. Жди меня…»
Позади солнце скатилось за горизонт, красное, как адский пламень. Лодка без руля и без ветрил, покачиваясь, плыла на солнце. Ближе, но все еще вне пределов досягаемости, Вариан увидел, как ее голова на миг вынырнула из синей пасти моря. Он выкрикнул ее имя и погрузился в ревущую тьму.
Глава 19
Вариан услышал звуки еще до того, как полностью проснулся: жалобное пение теноров и низкое завывание какой-то дудки.
Он открыл глаза и понял, что сидит скрючившись на стуле возле кровати. При трепетном мерцании нескольких свечей он увидел легкую фигурку, зарывшуюся в одеяло. Спутанные темно-рыжие волосы обрамляли бледное, застывшее лицо. Эсме слегка пошевелилась, как будто почувствовала во сне его взгляд. «Она просто спит», — заверил он себя и тихонько погладил ее по голове. Он ее не потерял. Мужчины Саранды пришли и спасли их.
Вариан усложнил им задачу. Он отбивался как сумасшедший, хотя даже в приступе безумия понимал, что сам не сможет доплыть с ней до берега. Тяжелые юбки тянули книзу, замедляя движение. Он ослабевал, и они грозили утянуть его на дно вместе с ней.
Дальше все было как в тумане. Голоса, движение. Все существо Вариана было сосредоточено на девушке, которую он нес на руках, отказавшись отдать ее другим. Должно быть, он совсем обессилел, потому что не мог вспомнить, как они дошли до дома, где этот дом.
Сейчас он понимал, что пение доносится снаружи, что это обычная албанская песня в минорном ключе вроде той, что пела Эсме.
Он с трудом встал. Онемевшие мускулы протестовали, в руках и ногах покалывало, когда он пошел открыть окно. Внизу была широкая терраса, там сидели мужчины и пели. Дальше и ниже в лунном свете невинно блистал залив, как будто не он несколько часов назад старался отнять у него Эсме.
С кровати донесся стон, потом шорох простыней и суматошный поток речи на албанском языке. Вариан поспешил назад и нежно прижал ее к себе.
— Все хорошо, — сказал он. — Ты в безопасности.
Он почувствовал, как по хрупкому телу пробежала дрожь — раз, другой. Потом ее грудь сотряслась от рыданий, которые она тщетно старалась сдержать, и когда Вариан услышал, что она зовет отца, его сердце надорвалось от жалости.
Он, который так легко обращался с речью, сейчас не мог найти достойных слов. «Мне так жаль, мое сердечко». Он заставил себя выговорить бессильную замену, зная, что тщетно искать лучшее. Он прижимал ее к себе, гладил по волосам и понимал, что ничего не может ей дать. Ее долго сдерживаемое горе прорвалось прерывистым плачем, бормотанием на смеси албанского с английским. Горячие слезы заливали лицо, рыдания сотрясали худенькое тельце, а он был не в силах ей помочь.
Он никогда не боялся женских слез в отличие от других мужчин, но сейчас было другое. Сейчас плакала его сильная, храбрая Эсме. Она была разбита и беспомощна, и он не мог этого вынести. Сердце болело за нее, плакало ее слезами и приходило в отчаяние от своей беспомощности.
— Мне так жаль, — повторял он снова и снова. Одну напрасную фразу в ответ на все ее несчастья.
Так это продолжалось — хоть недолго, но бесконечно. Несмотря на его неумелость — а может быть, благодаря ей, — Эсме вскоре пришла в себя. Это произошло внезапно — она оттолкнула его и сердито вытерла нос.
Вариан полез за носовым платком и понял, что у него его нет. Всю его промокшую одежду унесли, на нем был только халат. Он оглядел комнату, нашел полотенце и без слов подал ей. Она вытерла лицо.
— Я никогда не плачу, — дрожащим голосом сказала она. — Терпеть не могу.
— Я знаю.
Она что-то пробормотала и потом отчетливо произнесла:
— Вы не должны были идти за мной.
— У меня не было выбора.
Эсме кинула на него взгляд откровенного презрения.
Его охватило чистое, благословенное облегчение. Она действительно злится, а значит, снова стала самой собой. Неразумной, темпераментной.
Она была подавлена, потому что ослабела. Конечно, она сорвала злость на нем, ну и пусть. С ее злостью Вариан мог справиться. Ее слезы его парализовали.
— Эсме, — начал он, — ты думала, я бы отпустил…
— Я не предполагала, что даже вы можете быть таким жадным. Я глазам своим не поверила, когда вы нырнули в воду. Вы же могли утонуть! За тысячу фунтов! Зачем вам деньги на дне моря?
— Прошу прощения? — не понял Вариан. — Боюсь, я не расслышал. Что-то про тысячу фунтов?
— Что-то? Не играйте со мной в ваши игры. Я знаю, почему вы за мной гнались — вы, ленивейший бездельник трех континентов. Но за деньги вы готовы пошевелиться.
— Действительно, — ответил он, — но умеренно. Пытаться переплыть Ионическое море вряд ли можно считаться умеренным трудом. — Он озадаченно посмотрел на нее. — Ты хочешь сказать, что несла на себе тысячу фунтов? А я думал, это костюм сделал тебя такой тяжелой. — Не притворяйтесь тупицей. Я знаю, что вам предложил Али и что вы согласились сделать. Я надеюсь, он вам уже отдал деньги. Если нет, то обещаю вам, вы их никогда не увидите.
Вариан почесал затылок.
— Видимо, Али предложил мне тысячу фунтов за то, чтобы я что-то сделал. Прости, пожалуйста, но сейчас у меня все смешалось. Возможно, меня ударили веслом по голове. Ценой жизни не могу вспомнить, что я согласился сделать.
Зеленые глаза заволокло смущением. Эсме неловко ворочалась в кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98