– Вам нельзя более терять время, – убеждала я его, – промедление смерти подобно. Пока еще солдаты сохраняют вам верность, но им не платили жалованье вот уже несколько месяцев, и с каждым днем они все яснее понимают, что происходит. Из-за вашей нерешительности мы можем рассчитывать только на солдат, потому что сейчас они представляют собой единственную государственную власть, которая осталась во Франции. Они делают все от них зависящее, чтобы поддержать закон и порядок, но надолго ли их хватит, ведь недовольные голоса звучат все громче и громче? Солдаты тоже люди. Они хотят иметь гражданские свободы, хотят иметь хорошее правительство и обеспеченное будущее. И все эти радикальные политические разглагольствования лишь вселяют в них неуверенность. Аксель и маркиз де ля Тур дю Пен, который, если вы помните, обеспечивает нашу защиту и охрану здесь, в Версале, только что вернулись после инспекционной поездки в Париж. Они были в казармах Национальной гвардии. Так вот, они говорят, что половина гвардейцев превратилась в республиканцев и им не нужна монархия! Так что их лояльность – не более чем иллюзия.
– Тогда как я могу приказать им разогнать Генеральный Совет, если им нельзя доверять?
– Граф Мерси говорит, что для этого нужно перебросить в Париж полки из Бреста, Ренна и Лонжюмо. Западная Франция еще не поражена язвой антироялизма. Перебросьте сюда солдат из западных провинций, пусть их будет как можно больше, и всех полицейских в радиусе пятидесяти километров от столицы. Разрешите им в случае необходимости стрелять в делегатов и бунтовщиков. Это позволит быстро остудить горячие головы и навести порядок!
– А как же быть с обещаниями, которые я дал депутатам всего две недели назад? О них я говорил в речи, которую вы написали для меня. Я ведь пообещал им быть верным другом и хорошим отцом. Я и есть их отец…
Голос у него сорвался. Я не сомневалась, что в это самое мгновение он вспомнил о бедном Луи-Иосифе. Я постаралась не обращать внимания на эту вспышку, хотя и у меня в глазах стояли слезы.
– Так будьте им хорошим отцом и накажите за неповиновение! Не позволяйте им отобрать у вас отеческую власть!
– Вы же знаете, я никогда не мог наказывать детей.
– Пришло время научиться этому. Я помогу вам. И граф Мерси, и маркиз, и Аксель…
Людовик сделал такой жест рукой, словно отмахивался от назойливой мухи.
– Я не могу… я не должен… мне нужно время все обдумать.
– Времени на размышления не осталось. Пришло время действовать.
В эту секунду я горько сожалела о том, что я не мужчина. А как было бы хорошо оказаться сильным мужчиной, способным встряхнуть моего супруга, заставить его встать на ноги, призвать генералов и отдать им необходимые распоряжения. Заставить его сделать то, что должно, пусть даже для этого потребуется применить силу. Силу физическую и силу слов.
– У меня болит голова, – пожаловался Людовик. – Мне нужно выйти на свежий воздух и прогуляться, чтобы в голове прояснилось.
Я поняла, что собирается сделать король.
– Не уезжайте сегодня на охоту. Сейчас каждый час на счету.
Но он уже поднялся на ноги и заковылял по коридору, стараясь удрать от меня и от долга, который призывал его остаться и сделать то, что необходимо.
Я окликнула его, и собственный голос показался мне очень похожим на голос моей матери. Но он уже ушел.
15 июля 1789 года.
Водоворот событий захлестнул нас. Людовик сделал то, на что у него хватило духу, то есть отправил войска окружить столицу. Но при этом король отказался силой распустить Генеральный Совет. Несмотря на мои гневные речи и даже мольбы, несмотря на срочные послания от министров и военных командиров, он не смог заставить себя применить силу или хотя бы пригрозить ее применением.
Последствия оказались воистину ужасными.
В Париже создан Комитет самоуправления, не подотчетный никому. Все войска вынуждены отступить за пределы города, но это временная мера, потому что парижане страдают от голода и не могут сопротивляться вечно. Простолюдины врываются в оружейные лавки и вооружаются. Генеральный Совет переименовал себя в Национальную Ассамблею, верховодят в которой низшие сословия. Вчера разъяренная толпа атаковала крепость Бастилию, где содержится Амели, и растерзала ее коменданта. Амели оказалась на свободе. Эрик говорит, что не знает, куда она исчезла. Она не приходила домой, чтобы повидаться с ним или детьми.
6 июля 1789 года.
Все уезжают. Уехали Шарло, и Иоланда, и мадам Соланж, и мой дорогой аббат Вермон, и десятки других придворных. Все они исчезли как-то вдруг, внезапно, в страшной спешке и полной растерянности. В Версале не хватает лошадей, фургонов и экипажей на всех желающих его покинуть, поэтому некоторые отправились в путь пешком, надеясь купить лошадей и повозки в первой же деревне.
По дворцу ходят самые мрачные слухи. Бунтовщики намерены захватить Версаль. Армии третьего сословия уже на марше, они идут сюда, угрожая убить Людовика, меня и вообще всех людей благородного происхождения. На побережье высадились англичане, и наши солдаты не в силах противостоять им. Новые слухи возникают каждый час.
Я не знаю, чему верить, но в том, что нам следует уезжать немедленно, убеждена. По нескольку раз в день меня призывают выйти на балкон и показаться шумной и враждебной толпе демонстрантов, бурлящей внизу, во дворе.
– Дайте нам королеву! Мы хотим королеву! – кричат они.
Иногда бунтовщики требуют, чтобы я показала им Муслин и Луи-Шарля, и мне становится страшно за детей, когда я гляжу в разъяренные лица и слышу бранные слова, долетающие снизу. Я знаю, что они ненавидят меня одну, они наводят свои мушкеты на меня, а не на детей. Каждый раз, появляясь им на глаза, я думаю о том, что уж теперь они точно убьют меня.
18 июля 1789 года.
Повсюду царит суматоха и неразбериха. Люди мечутся из одной комнаты в другую, поспешно собирая вещи, хватаясь друг за друга. Женщины плачут, мужчины ругаются и скандалят. Все забывают поесть и спят, где придется. В любое время суток нас могут разбудить мушкетные выстрелы и звон колоколов.
Я проиграла битву. Мне не удалось убедить Людовика оставить Версаль и укрыться в восточной крепости Метц, расположенной по другую сторону границы, где, как я уверена, мы были бы в безопасности. Направляясь в Италию, там остановился Шарло, равно как и многие другие. Идиоты-министры хотят, чтобы Людовик остался и даже переселился в Париж, чтобы противостоять бунтовщикам и злоумышленникам, которые создали свое, незаконное правительство.
– Если вы сами не желаете уезжать, сир, то хотя бы отправьте в безопасное место свою супругу и детей, – обратился к Людовику Аксель. – Шведское правительство гарантирует им убежище и защиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92