– Слезайте и поднимите руки.
Аксель спрыгнул на мостовую и помог спуститься мне.
– Снимите шляпу, – обратилась она ко мне.
Что оставалось делать? Я сняла шляпу, и длинные светлые волосы водопадом упали мне на плечи.
Я увидела, как у Амели округлились от удивления глаза.
– Идиотка! – выплюнула она. – Неужели ты действительно надеялась сбежать от Комитета бдительности? – Амели повернулась к стоявшему рядом с ней мужчине. – Я знаю эту женщину, это узница номер 280. Немедленно отведите ее обратно в Консьержери и сдайте на руки капитану стражи.
Аксель сделал шаг вперед, закрывая меня собой, вытащил пистолет и направил его на Амели:
– Отпустите ее.
– Арестуйте ее! – приказала своим спутникам Амели.
Они двинулись вперед, намереваясь схватить меня. Аксель выстрелил, и один из мужчин упал. Потом Амели выстрелила в Акселя и попала ему в плечо. Я закричала. Он покачнулся и рухнул на землю.
И тогда я рванулась к Амели, но несколько коммунаров схватили меня и потащили по дороге, по которой мы ехали к свободе совсем недавно, обратно в тюрьму.
– Не беспокойся, узница, он будет жить, – крикнула мне вслед Амели. – Во всяком случае, он проживет достаточно долго, чтобы рассказать нам всю правду, даже если для этого придется пытать его.
Я плюнула в нее.
– Когда сюда придут армии-освободительницы, вы все умрете. Вы все умрете страшной смертью.
Амели только рассмеялась в ответ.
– Это ты умрешь, узница номер 280. И очень скоро. Мы – Комитет бдительности. Мы не позволим врагам революции избежать правосудия.
30 сентября 1793 года.
У меня больше ничего не осталось. Желтая перчатка моего сына, маленький ангел, которого когда-то давно подарил мне Аксель, обручальные кольца, мое и Людовика, и пояс Святой Радегунды. И еще этот дневник, летопись моей жизни.
Впрочем, чего еще мне желать? Мое время почти истекло.
Каждое утро и вечер к моему окну прилетает воробей, маленькая темно-коричневая птаха с желтыми лапками и оранжевым клювом. Он совсем тощий, я вижу, как он дрожит на осеннем ветру и пушит перышки. Я кормлю его крошками грубого черного хлеба, который мне дают теперь. Эта еда годится только для крестьян и воробьев, но не для королевы!
Ах, если бы он был почтовым голубем и мог полететь к Акселю! Я надеюсь, что Аксель сейчас в Швеции. Он свободен и счастлив. Я знаю, что он был ранен, но думаю, что рана уже зажила. Он сидит в кресле у красивого озера, и у его ног лежит Малачи. Он думает обо мне.
Розали дает мне настойку цветков померанца и эфир, так что я сплю целыми днями. По ночам, однако, я слышу крики. Число казненных увеличивается с каждым днем. Им страшно. Да благословит их Господь…
Примечание, сделанное Розали Ламорлиер, служанкой вдовы Капет в тюрьме Консьержери.
Записано вечером 16 октября 1793 года в качестве дополнения к дневнику:
Сегодня утром в камеру к моей госпоже, вдове Капет, бывшей королеве Марии-Антуанетте, пришли члены Революционного трибунала, которые осудили ее, и палач Анри Сансон. Я помогла ей одеться и убрать волосы под батистовый капор. Она специально берегла капор к этому дню, он был белым и чистым. Но они не позволили надеть его, остригли ей волосы и связали руки.
Я последовала за нею во двор. Она хромала, потому что нога причиняла ей сильную боль, но не жаловалась. Я заметила, что она что-то шепчет, и догадалась, что королева молится. А потом она стала напевать песенку, которую слышала в детстве: «Солдат, солдат, будь храбрым и сильным». Ее усадили на повозку и повезли к месту казни как преступницу. Это очень жестокий поступок с их стороны.
Я шла рядом с повозкой всю дорогу до площади, а потом встала позади солдат, чтобы видеть свою госпожу, хотя слезы застилали мне глаза, я плакала. Она быстро поднялась по ступеням на эшафот и положила голову на плаху. Кое-кто говорил потом, что она наступила палачу на ногу и попросила прощения, но я этого не слышала.
Раздался громкий шелестящий звук, лезвие упало, и я увидела, как палач поднял голову и пошел по кругу, держа ее в руках и показывая толпе. Люди кричали и улюлюкали, некоторые стали петь и танцевать. Кое-кто молчал и хмурился, а несколько мужчин отсалютовали зажатыми в кулаке золотыми кинжалами. Потом голову швырнули на голые доски, а тело увезли.
Я никогда не забуду ее. Она была великой женщиной, самой славной из тех, кого я знала, и еще очень храброй. За те несколько недель, что я провела с ней, я хорошо узнала королеву и готова поклясться, что она была очень доброй и хорошей госпожой. На казнь она оделась в белое, потому что всегда утверждала, что невиновна, и я ей верю.
Моя госпожа сделала последнюю запись в своем дневнике, в которой предсказала свою смерть, и еще написала о том, как умер ее супруг, наш король. Она писала и о сыне и дочери, о том, как сильно их любит. Она была так добра, что написала несколько слов и обо мне. До самого конца она не сдавалась и не теряла надежды.
Перед тем как записать эти строчки в ее дневнике, я нашла в ее молитвеннике коротенькую записку. Вот что она там написала:
16 октября в половину пятого утра.
Да смилуется надо мной Господь!
У меня больше нет слез, чтобы плакать о своих детях.
Прощайте, прощайте!
Мария – Антуанетта.
ОБРАЩЕНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ
Книга «Тайный дневник Марии-Антуанетты» – это художественный вымысел, а не сухое и строгое изложение фактов. Это исторический роман, а не реконструкция событий далекого прошлого. Читателям, желающим получить научное описание жизни Марии-Антуанетты, я рекомендую обратиться к авторской биографии «На эшафот», а также к ссылкам и источникам, процитированным там же. Аксель Ферсен существовал на самом деле и действительно любил Антуанетту. Эрик – фигура вымышленная, равно как и Софи, и Амели, и священник с кустистыми бровями, отец Куниберт. Насколько известно, Антуанетта никогда не бывала в Швеции; братство рыцарей «Золотого кинжала» существовало в действительности, но об их деятельности мы почти ничего не знаем.
Историки придерживаются собственных исторических источников, предпочитая не слишком отклоняться от выводов (если они специалисты своего дела), которые можно с большой долей вероятности сделать на их основании, даже если подтвердить их фактически не представляется возможным. Романисты же изобретают и додумывают сцены, диалоги, мотивы, целые сюжетные линии. Тем не менее, все вымыслы, к которым я прибегла в этой книге, основаны на том, что мне известно об Антуанетте и ее окружении. Знание это я собирала в течение многих лет, посвященных изучению последней четверти восемнадцатого века. Эта эпоха чрезвычайно богата историческими событиями, и я расследовала их, снимая слой за слоем напластования прошедших лет и докапываясь до истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92