— Пытай не пытай, говорить буду правду.
— Послушай, Михайла Федорович, в остатный раз добром говорю. Ежели ты скажешь правду о том, как Нагие не уберегли царевича и он на нож набрушился, никого не трону. В Москве по-прежнему будете жить либо в Угличе, как захотите. Царице Марье в почете жить до конца дней своих. Денег дам и земли отмерю вдоволь… А не скажешь, я расправу учиню, какой прежде не видано было. За царскую кровь младенца никого не пожалею. Всех, кто на княжьем дворе был в тот день, всех на плаху. Царицу в монастырь, а вас, братьев, в ссылку, в Сибирь соболей ловить.
— Что ты говоришь, Борис Федорович, побойся бога!
— Вы царевича не уберегли, а для отвода глаз и своего спасения царского дьяка Битяговского убили. Ты своей рукой убил, — возвысил голос Борис Годунов. — Бога я боюсь, поэтому и расправлюсь с вами за кровь сына помазанника божьего.
— Лживый ты человек, Борис Федорович.
— Вы, Нагие, противу царской власти мятеж в Угличе учинили. Колокольным звоном народ подняли…
Борис Федорович загорелся и готов был говорить долго.
— Хочешь, я тебе всю правду выложу? — прохрипел Михайла Нагой, ворочая налитыми кровью глазами.
— Правду? Говори. — Борис Федорович сошел с кресла и сделал несколько шагов к узнику.
Михайла почувствовал запах розового масла от ухоженной бороды правителя.
Михайла Нагой — человек с неистовым, необузданным нравом. Звезд с неба не хватал, но был честен и всегда стоял за справедливость. Он понял, что правитель хочет оправдать себя в глазах Москвы, хочет отвести от себя подозрения в убийстве царевича Дмитрия. Михайла Нагой знал, что Нагие проиграли в страшной игре за царский престол и теперь предстоит жестокая расплата. Была надежда на защиту сестры, царицы Марьи, но теперь и она испарилась. Осталась ненависть к правителю Годунову, укравшему у Нагих будущее.
В Угличе ни у кого не было сомнений в виновности Бориса Годунова. Духовник семейства Нагих написал грамоту, где многие именитые горожане свидетельствовали против правителя. Но когда приехали в Углич князь Василий Шуйский, Клешнин и митрополит Крутицкий Геласий, все пошло шиворот-навыворот. Духовник стал говорить другое, а за ним отреклись от прежних слов и многие горожане. «Бориска перехватил наше письмо к царю Федору Ивановичу, — думал Михайла. — Он лезет из кожи, чтобы погубить всех нас, Нагих, убрать со своей дороги».
И вот он, Нагой, шурин царя Ивана Грозного, стоит со связанными руками перед истинным убийцей царевича Дмитрия.
«Пусть меня пытают, пусть грозят смертью, я не отступлю и буду твердо стоять против злодея. Боже, помоги мне, — молил Михайла, — держать правду и не поклониться Годунову».
Страшная ненависть красной пеленой закрыла глаза Нагого.
— В Углич по царскому указу для бережения Дмитрия четыре приказа стрельцов наряжено, три конных и один пеший, так ли, Борис Федорович? — сказал Нагой, едва ворочая языком от душившей его злобы.
— Ну, так что ж от того?
— Так, говоришь, а когда в набат ударили, ни одного стрельца в кремле не оказалось. Ведомо тебе?.. Знаю, что замыслил, кровопивец. Царевича Дмитрия заколоть, ударить в набат, свалить все на недосмотр Нагих. Ты хотел, — выпучив кровянистые глаза на правителя, хрипел Михайла, — весь род Нагих самосудом извести. Так ведь, так, злодей? Стрельцов-то перед тем ты в Серпухов увел, мешали они тебе на стенах.
Лицо Бориса Годунова исказилось.
— Увел, чтобы вы, Нагие, в Москву по заговору противу великого государя стрельцов не привели. Давно про ваши изменные дела нам известно! — Правитель, не сдержавшись, со злобой ткнул кулаком в лицо царского шурина. — Вздерни его, Никита, да поучи плетью, авось поумнеет.
Палач рванул за веревку, переброшенную через блок. Руки за спиной Михайлы поднялись вверх. От боли он выгнулся вперед. Никита навалился на веревку всем телом, и руки у Михайлы вывернулись из суставов, и сам он с остановившимся взглядом повис над землей. Ноги его безжизненно болтались всего в шести вершках от кирпичного пола.
— Слушай, Михайла Федорович, — сказал Клешнин, — ежели ты признаешь, что царевич Дмитрий от своей руки помер, пытать дальше не будем.
— Убийца Бориска Годунов! — тонко сказал Нагой, тяжело дыша. — Убийца, убийца!..
— Начинай! — крикнул Клешнин.
Взяв со стола плеть с костяной ручкой, Никита расставил пошире ноги и, размахнувшись, стеганул Михайлу вдоль спины.
Рот Нагого перекосился от боли.
— Признаешь? — опять спросил Клешнин.
— Нет.
— Поласкай маленько, Никита… Ну, как теперь, признаешь?
Михайла замотал головой.
* * *
Царский дядька Андрей Клешнин продолжал угличское розыскное дело о том, как царевич сам на нож набрушился.
В Москву под строгой охраной привезли Андрея Федоровича Нагого и Григория Федоровича. Взяли кормилицу Орину Тучкову с мужем в железа. Везли в Москву бережно, чтоб с дороги не утекли и дурна над собой не учинили. Привезли в Москву для допроса еще многих угличских дворян и посадских людей.
Дело затеял правитель большое, и конец был страшный. Около двух сотен дворян, жильцов и угличских посадских людей казнили смертью. Другим отрезали языки, заточили в темницы. И остальные посадские люди пострадали: многих отправили в Сибирь и заселили ими город Пельм. Братьев Нагих правитель отправил в дальнюю ссылку. Вдовую царицу Марью насильно постригли и отвезли в монастырь святого Николая на реке Выксе. Бесследно исчезли кормилица Орина Тучкова с мужем.
Древний богатый город Углич опустел и заглох. Всех угличских людей правитель Борис Годунов наказал будто бы за расправу над царскими приказными чиновниками.
Жену Овдотью и дочерей дьяка Битяговского Дуньку и Маньку правитель наградил деньгами и поместьем. Мамка боярыня Василиса Волохова избежала наказания. Главная виновница и ответчица, не уберегшая от смерти царевича Дмитрия, получила в награду от Бориса Годунова деньги и богатые земли. Она была им обласкана, попала во дворец в число придворных царицы Орины.
Кинутые в яму и в гневе затоптанные ногами мужиков тела дьяка Битяговского и товарищей его были вынуты, отпеты в церкви и похоронены с великой честью.
* * *
Вскоре после событий на уделе в Угличе русскую землю постигли тяжелые испытания. Крымский хан Казы-Гирей, зная, что русские войска стояли против шведов в Новгороде и Пскове, напал на Москву.
26 июня прискакали гонцы с вестью о ханском нашествии. Более ста пятидесяти тысяч конных воинов двигались к Москве, обходя крепости и не отвлекаясь на грабежи. Наступление хана было стремительным, и московские воеводы не успели собрать достаточно войска у берегов Оки. Решено было дать сражение под стенами Москвы. Столица была объявлена на осадном положении. Снова возникла опасность пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125