Дворяне, спрятавшиеся за занавесью, должны были совершить подлое дело.
Показав молодцам, где они должны спрятаться и ждать Бориса Годунова, хозяин проводил князя и долго стоял на крыльце, прислушиваясь к стихавшему лошадиному топоту.
Борис Годунов приехал на праздник с отменными подарками. Ксения получила три дорогих, шитых золотом платья, соболью шубу, тяжелые золотые серьги с крупными изумрудами. Борис Годунов был почетным гостем, и хотя после смерти Никиты Романовича он сидел на царских приемах четвертым (после Мстиславского, Ивана Петровича Шуйского и своего дяди Митрия Годунова), его званые обеды почитались выше царских.
С правителем прискакал большой вооруженный отряд. Много слуг осталось у крыльца, а сам Годунов с десятком приближенных вошел в горницу, где был накрыт праздничный стол. Он, как всегда, сначала обратился к иконам и, привычно склонив колени, стал усердно молиться. За ним склонили колени приближенные. Борис Годунов припадал к иконам не по внутреннему убеждению, а желая показать свою набожность и боголюбие. Он обладал широкими плечами и коротковатыми, словно обрубленными, ногами. Держался с достоинством.
Борис Годунов и его люди расселись за столом. Борис Федорович сегодня в отличном настроении, шутил, произносил здравицы. Думали, что он поостережется отравы и не станет пить вина, но почетный гость осушил три большие чаши.
Среди гостей находились бояре Андрей Иванович и Василий Иванович Шуйские. И молодой еще Иван Иванович Шуйский, по прозванию Пуговка, небольшого роста, состоящий в рындах при царе Федоре. Андрей Иванович, вдохновитель партии князей Шуйских, пожалуй, больше всех ненавидел царского шурина Бориса Годунова. Василий Иванович, будущий русский царь, на вид ничем не приметен. Маленькое личико, курнос и подслеповат. Плоские волосы зализаны на лоб. Небольшая бородка льняного цвета. Отличался он предусмотрительностью и неразборчивостью в средствах, если нужно достигнуть цели.
Одним из самых уважаемых гостей считался Иван Петрович Шуйский, двоюродный брат князей Шуйских. Он был тучен и лицом красен. Русая борода закрывала грудь. На правой щеке Ивана Петровича виднелся выпуклый шрам от сабельного удара. Воевода отличался прямотой нрава, был обидчив и простоват.
Князья Шуйские и многие вельможи считали знаменитого псковского воеводу главной ветвью родословного древа князей Суздальских и ближайшим по крови к царю человеком. А по завещанию царя Ивана он числился одним из главных советников молодого царя.
Князь Иван Петрович сидел рядом с правителем. Ел и пил он много и со смаком. Борис Годунов был ласков с воеводой и в разговоре славил его.
— Никогда не забудут русские люди доблесть твою, Иван Петрович. Ты не сдал Псков и тем спас нашу землю.
— Как я мог сдать крепость, ежели в Успенском храме перед владимирской иконой богоматери дал клятву покойному царю Ивану Васильевичу до смерти держать Псков!
— Не всякому даны такая твердость и величие духа, как тебе, Иван Петрович. Противник твой, польский король Баторий, силен был. И на приступ ходил и подкопы копал, стрелял из пушек. И подметные письма в город на стрелах посылал. Ты сам чуть не пал смертью от вражеской хитрости.
— Что вспоминать прошлое, Борис Федорович. По воле царя Ивана Васильевича я был готов и в Москве служить его сыну честью и правдой… Да ведь тебе не по нраву моя служба. — Иван Петрович сердито засопел, лицо его еще больше покраснело.
— Вовсе нет. Не слушай бездельных людей, они не хотят нашей дружбы. Хотят вражды между нами.
— Ты сладкоречив и обольстителен не в меру, Борис Федорович. Однако твои слова меня не завлекут. Мы, князья Шуйские, обойдемся и без твоей дружбы.
Борис Федорович взглянул на побелевший шрам, пересекавший щеку воеводы, отвернулся и стал говорить с Иваном Глинским.
За спиной он услышал злобный смех Андрея Ивановича Шуйского.
Праздничный стол ломился от яств и напитков. На огромном серебряном блюде, распространяя вкусный запах, лежал жаренный на вертеле кабан. Он был украшен цветами и травами. Слуги разносили гостям жареную и вареную рыбу с кореньями и овощами, уток, гусей и кур, говядину и баранину, всякие похлебки, жидкие и крутые каши. Гости пробовали ото всякого блюда и запивали либо хмельным медом, либо красными заморскими винами. На заедку лакомились орехами в меду и сладким овсяным киселем. А для прохлаждения слуги приносили хлебный квас со льда и ягодные напитки.
Гости дивились обилию серебряной посуды на хозяйском столе, множеству золотых кубков, чар и братин.
Время шло. На дворе стемнело. Слуги зажгли свечи в тяжелых кованых подсвечниках.
Когда гости выпили и развеселились, в горницу впустили шутов и карлов. Разыгравшиеся шуты кривлялись и приставали к гостям. Когда гусельщики ударили по струнам и запел гудок, карлы и карлицы принялись танцевать, смешно приседая и притопывая.
В самый разгар веселья Борис Годунов почувствовал легкое прикосновение. Он быстро обернулся и увидел верного слугу Ивана Воейкова.
— Берегись, господин, — едва слышно прошептал Воейков, — измена. Ежели тебя позовут, не ходи смотреть на хозяйские сокровища, в кладовой ждут душегубы.
Хорошее настроение вмиг покинуло Бориса Федоровича. Он стал лихорадочно соображать, как ему живым и здоровым выбраться из дома князя Мстиславского. От волнения его бросило в пот. Он хотел было посоветоваться с сидевшим рядом Иваном Глинским, но не успел. Пришла мысль, что его могли отравить, и правитель незаметно полизал безуй-камень, вправленный в перстень на указательном пальце. Он верил, что камень может спасти от отравы.
— Борис Федорович, сын мой любезный, — послышался слабый голос хозяина, — ежели хочешь глянуть на занятные вещицы, пойдем со мной. Даже сам царь Иван Васильевич не знал про мои богатства.
Мстиславский был бледен и едва стоял на ногах.
«Предатель, вор зловредный, — подумал правитель, — смерть готовит, а лисьим хвостом метет». Мурашки забегали по его телу при мысли о близкой смерти.
Борис Федорович мог сам превосходно плести тайные козни, а перед мечом отступал. При царе Иване он не бывал в ратных делах, неотступно находясь при царской особе.
— И хороши вещицы, Иван Федорович? — взяв себя в руки, спросил Годунов, стараясь не смотреть на хозяина.
— Книги редкие, иконы древние, драгоценная утварь, что от родителев осталась, и еще всего много, — засуетился хозяин. — Не откажи взглянуть.
— Хорошо, Иван Федорович, посижу еще с гостями, чарку меду выпью, и пойдем. Любопытствую посмотреть.
Борис Годунов еще не решил, как ему поступить. Голова распухла от кипевших мыслей. Он больше не смеялся и не смотрел на скоморошью потеху.
В горнице раздалась удалая русская песня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Показав молодцам, где они должны спрятаться и ждать Бориса Годунова, хозяин проводил князя и долго стоял на крыльце, прислушиваясь к стихавшему лошадиному топоту.
Борис Годунов приехал на праздник с отменными подарками. Ксения получила три дорогих, шитых золотом платья, соболью шубу, тяжелые золотые серьги с крупными изумрудами. Борис Годунов был почетным гостем, и хотя после смерти Никиты Романовича он сидел на царских приемах четвертым (после Мстиславского, Ивана Петровича Шуйского и своего дяди Митрия Годунова), его званые обеды почитались выше царских.
С правителем прискакал большой вооруженный отряд. Много слуг осталось у крыльца, а сам Годунов с десятком приближенных вошел в горницу, где был накрыт праздничный стол. Он, как всегда, сначала обратился к иконам и, привычно склонив колени, стал усердно молиться. За ним склонили колени приближенные. Борис Годунов припадал к иконам не по внутреннему убеждению, а желая показать свою набожность и боголюбие. Он обладал широкими плечами и коротковатыми, словно обрубленными, ногами. Держался с достоинством.
Борис Годунов и его люди расселись за столом. Борис Федорович сегодня в отличном настроении, шутил, произносил здравицы. Думали, что он поостережется отравы и не станет пить вина, но почетный гость осушил три большие чаши.
Среди гостей находились бояре Андрей Иванович и Василий Иванович Шуйские. И молодой еще Иван Иванович Шуйский, по прозванию Пуговка, небольшого роста, состоящий в рындах при царе Федоре. Андрей Иванович, вдохновитель партии князей Шуйских, пожалуй, больше всех ненавидел царского шурина Бориса Годунова. Василий Иванович, будущий русский царь, на вид ничем не приметен. Маленькое личико, курнос и подслеповат. Плоские волосы зализаны на лоб. Небольшая бородка льняного цвета. Отличался он предусмотрительностью и неразборчивостью в средствах, если нужно достигнуть цели.
Одним из самых уважаемых гостей считался Иван Петрович Шуйский, двоюродный брат князей Шуйских. Он был тучен и лицом красен. Русая борода закрывала грудь. На правой щеке Ивана Петровича виднелся выпуклый шрам от сабельного удара. Воевода отличался прямотой нрава, был обидчив и простоват.
Князья Шуйские и многие вельможи считали знаменитого псковского воеводу главной ветвью родословного древа князей Суздальских и ближайшим по крови к царю человеком. А по завещанию царя Ивана он числился одним из главных советников молодого царя.
Князь Иван Петрович сидел рядом с правителем. Ел и пил он много и со смаком. Борис Годунов был ласков с воеводой и в разговоре славил его.
— Никогда не забудут русские люди доблесть твою, Иван Петрович. Ты не сдал Псков и тем спас нашу землю.
— Как я мог сдать крепость, ежели в Успенском храме перед владимирской иконой богоматери дал клятву покойному царю Ивану Васильевичу до смерти держать Псков!
— Не всякому даны такая твердость и величие духа, как тебе, Иван Петрович. Противник твой, польский король Баторий, силен был. И на приступ ходил и подкопы копал, стрелял из пушек. И подметные письма в город на стрелах посылал. Ты сам чуть не пал смертью от вражеской хитрости.
— Что вспоминать прошлое, Борис Федорович. По воле царя Ивана Васильевича я был готов и в Москве служить его сыну честью и правдой… Да ведь тебе не по нраву моя служба. — Иван Петрович сердито засопел, лицо его еще больше покраснело.
— Вовсе нет. Не слушай бездельных людей, они не хотят нашей дружбы. Хотят вражды между нами.
— Ты сладкоречив и обольстителен не в меру, Борис Федорович. Однако твои слова меня не завлекут. Мы, князья Шуйские, обойдемся и без твоей дружбы.
Борис Федорович взглянул на побелевший шрам, пересекавший щеку воеводы, отвернулся и стал говорить с Иваном Глинским.
За спиной он услышал злобный смех Андрея Ивановича Шуйского.
Праздничный стол ломился от яств и напитков. На огромном серебряном блюде, распространяя вкусный запах, лежал жаренный на вертеле кабан. Он был украшен цветами и травами. Слуги разносили гостям жареную и вареную рыбу с кореньями и овощами, уток, гусей и кур, говядину и баранину, всякие похлебки, жидкие и крутые каши. Гости пробовали ото всякого блюда и запивали либо хмельным медом, либо красными заморскими винами. На заедку лакомились орехами в меду и сладким овсяным киселем. А для прохлаждения слуги приносили хлебный квас со льда и ягодные напитки.
Гости дивились обилию серебряной посуды на хозяйском столе, множеству золотых кубков, чар и братин.
Время шло. На дворе стемнело. Слуги зажгли свечи в тяжелых кованых подсвечниках.
Когда гости выпили и развеселились, в горницу впустили шутов и карлов. Разыгравшиеся шуты кривлялись и приставали к гостям. Когда гусельщики ударили по струнам и запел гудок, карлы и карлицы принялись танцевать, смешно приседая и притопывая.
В самый разгар веселья Борис Годунов почувствовал легкое прикосновение. Он быстро обернулся и увидел верного слугу Ивана Воейкова.
— Берегись, господин, — едва слышно прошептал Воейков, — измена. Ежели тебя позовут, не ходи смотреть на хозяйские сокровища, в кладовой ждут душегубы.
Хорошее настроение вмиг покинуло Бориса Федоровича. Он стал лихорадочно соображать, как ему живым и здоровым выбраться из дома князя Мстиславского. От волнения его бросило в пот. Он хотел было посоветоваться с сидевшим рядом Иваном Глинским, но не успел. Пришла мысль, что его могли отравить, и правитель незаметно полизал безуй-камень, вправленный в перстень на указательном пальце. Он верил, что камень может спасти от отравы.
— Борис Федорович, сын мой любезный, — послышался слабый голос хозяина, — ежели хочешь глянуть на занятные вещицы, пойдем со мной. Даже сам царь Иван Васильевич не знал про мои богатства.
Мстиславский был бледен и едва стоял на ногах.
«Предатель, вор зловредный, — подумал правитель, — смерть готовит, а лисьим хвостом метет». Мурашки забегали по его телу при мысли о близкой смерти.
Борис Федорович мог сам превосходно плести тайные козни, а перед мечом отступал. При царе Иване он не бывал в ратных делах, неотступно находясь при царской особе.
— И хороши вещицы, Иван Федорович? — взяв себя в руки, спросил Годунов, стараясь не смотреть на хозяина.
— Книги редкие, иконы древние, драгоценная утварь, что от родителев осталась, и еще всего много, — засуетился хозяин. — Не откажи взглянуть.
— Хорошо, Иван Федорович, посижу еще с гостями, чарку меду выпью, и пойдем. Любопытствую посмотреть.
Борис Годунов еще не решил, как ему поступить. Голова распухла от кипевших мыслей. Он больше не смеялся и не смотрел на скоморошью потеху.
В горнице раздалась удалая русская песня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125