Тогда аллах сразу все прояснил мне, и я понял, кто мешал вам, путал анализы, шептался с Хозяином в кустах, натравливал его на вас, пытался даже заразить эту милую Мариам…
– Как? Вы считаете…
– Да! – не дал мне договорить Шукри. – Голову даю на отсечение: он подсунул ей клещей в букете. Помните, он подарил ей в тот вечер букет?
Я молчал, потрясенный тем, что услышал.
– Но доказать это, дорогой мой Шукри, к сожалению, невозможно, – меланхолично произнес Фарук, закуривая сигарету, – как и многое другое, в чем вы его обвиняете. Даже с этой раной… Ведь она уже заросла.
– Да, – сразу стихая, согласился доктор Шукри. – Ты прав. Но ведь мы поймали его с поличным!
– В этом ты прав, – кивнул седой головой Фарук. – От этого он не отвертится. Но он ловкач, выдаст это за простую кражу, и все; отделается пустяковым наказанием.
– А как же вы его уличили? – спросил я.
– Вчерашним маскарадом, дорогой мой, вчерашним маскарадом, который так вывел вас из себя! – снова оживился доктор Шукри, ласково похлопывая меня по руке. – Понимаете, в ту ночь, когда он вас порезал, я все думал: чего он хочет и как его поймать? Вы помешали ему тогда залезть в мой кабинет, чтобы испортить, перепутать материалы, привезенные из долины. Он делал это уже и раньше, загрязняя анализы и сбивая вас с толку. Кто, кроме ветеринара, мог подсунуть вам вирус лошадиного энцефаломиелита? На такую приманку и следовало его ловить. Я написал моему старому другу, дорогому Абдулле Фаруку, вот он сидит перед вами, и благодарите его за то, что мы поймали злодея. Абдулла действительно мой старый и верный друг, только я пока не говорил вам и никому другому, что он опытнейший полицейский чиновник. Когда-то мы с ним работали в одном городе, подружились, и он, конечно, не станет отрицать, что я порой помогал ему медицинскими советами…
Доктор Шукри сделал маленькую паузу, явно для того, чтобы дать возможность другу подтвердить его заслуги многозначительным кивком, а затем продолжал:
– Наверное, и я за это время заразился от него каким-то мальчишеским шерлок-холмством. И вот те–перь я решил твердо разобраться в этом темном и позорном деле и позвал его на помощь. Ведь была задета честь нашего народа, честь медицины! Не спорьте со мной! Он приехал, и мы придумали этот вчерашний маскарад…
– Вы поймали его… – догадался я, но Шукри опять не дал мне договорить.
– Конечно! Он полез ночью в холодильник, чтобы испортить мнимую вакцину, и мы схватили его. Видели бы вы рожу этого мошенника, когда комната вдруг осветилась и лапы ему сковали наручники! Расчет был правильный: он просто не мог не полезть в холодильник, это был последний шанс для него. И капкан захлопнулся! А там была просто грязная вода из арыка…
Шукри был так увлечен, что я невольно рассмеялся и тут же извинился.
– Но зачем ему это было надо? Как он решился на это? – спросил я.
Доктор Шукри помрачнел и нехотя ответил:
– Он исмаилит.
– Не понимаю.
– Ну, есть такая религиозная секта – исмаилиты. Они существуют во многих странах. У них свой пир, вожак, которого они считают живым богом… Религиозные фанатики!.. – Было видно, что милейшему доктору неприятно обсуждать со мной эти религиозные проблемы.
Я не стал его больше расспрашивать, но тут вмешался Абдулла Фарук и решительно сказал:
– Ты все-таки неисправимый идеалист, Шукри, хотя и медик. Исмаилит… Разве в этом дело? Гораздо важнее, что чуть не половина пастбищ в этой долине перешла к нему в наследство от папаши, и кто добровольно откажется от таких доходов? Уж я-то лучше знаю людей, согласись.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
– Не буду кривить душой, – строго сказал он. – Мне, да и всем нам, очень неприятно, что вы, гости из дружественной страны, столкнулись с этим… Мы постараемся, чтобы он получил по заслугам. Хотя опять-таки не скрою: доказать его виновность будет трудно. Путал анализы? Докажите. Подсунул зараженных клещей в букете? Я верю, но где доказательства? Пытался залезть в холодильник? Да, он это отрицать не станет, но лишь для того, чтобы выкрасть из него бутылку шотландского виски, которую наш друг Шукри всегда держит там для гостей. – Абдулла Фарук невесело усмехнулся, покачал головой и добавил: – Но вы все-таки напишите подробно и обстоятельно о всех загадочных, странных, непонятных для вас происшествиях. Ничего не обходите: ни подслушанного разговора в кустах, ни внезапной болезни вашей сотрудницы, ни разрушенного овринга. Может быть, мы что-нибудь из него и выжмем, он проговорится, признается. Я сам буду вести допросы.
Всю дорогу обратно до нашего лагеря я не мог опомниться. Слишком невероятным выглядело то, что я услышал. И в то же время разоблачение Али Вардака, наконец, проясняло многое казавшееся раньше загадочным и непонятным.
Да, конечно, только он мог засорить материалы вирусом лошадиного энцефаломиелита и на какое-то время сбить нас с толку; именно для этого Али и вызвался тогда сам привезти их к нам в долину.
И не случайно он так удивился тогда, услышав, что мы наткнулись сразу на два загадочных вируса. Одного он подсунул сам, но о другом-то, истинном возбудителе болезни Робертсона, и понятия не имел!
Не удивительно, что он в тот свой приезд к нам в лагерь не предупредил нас об опасности селя. Наверное, даже порадовался в душе, что мы сами забрались в такое опасное место.
Хитрости и коварства ему не занимать. Как ловко он отводил нам всем глаза, сначала рассказав Шукри, будто видел какого-то таинственного незнакомца «на белой лошади», якобы посещавшего долину, а потом порезав себе руку в ту ночь, когда я его едва не поймал! Ловкач, ничего не скажешь!
Как ни чудовищно выглядела попытка забросить к нам в лагерь тифозных клещей в букете, но, на–верное, доктор Шукри не ошибся. Именно таким путем – принеся с собой с прогулки в степь букетик безобидных полевых цветов – и заражаются нередко люди. Метод был выбран простой и безошибочный: никто никогда не сможет доказать, что зараженные клещи не очутились в букете случайно. И конечно, лишь специалист-медик мог до этого додуматься.
Медик? Представитель самой гуманной профессии?! У меня язык не поворачивался, чтобы назвать так этого подлеца! И как он мог решиться на это? Однако решился.
А гибель Жени и Селима? Нет, в этом он, конечно, неповинен. Тут орудовал другой, главный убийца – невидимый и вездесущий, за которым мы так долго охотимся. Выбрал момент, когда наши товарищи допустили пустяковую неосторожность, и нанес неотразимый удар. Женя был слишком храбр и порой пренебрегал опасностью. Правду говорят, что наши недостатки – это зачастую продолжение наших достоинств.
Медик-исмаилит… Чепуха какая-то!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Как? Вы считаете…
– Да! – не дал мне договорить Шукри. – Голову даю на отсечение: он подсунул ей клещей в букете. Помните, он подарил ей в тот вечер букет?
Я молчал, потрясенный тем, что услышал.
– Но доказать это, дорогой мой Шукри, к сожалению, невозможно, – меланхолично произнес Фарук, закуривая сигарету, – как и многое другое, в чем вы его обвиняете. Даже с этой раной… Ведь она уже заросла.
– Да, – сразу стихая, согласился доктор Шукри. – Ты прав. Но ведь мы поймали его с поличным!
– В этом ты прав, – кивнул седой головой Фарук. – От этого он не отвертится. Но он ловкач, выдаст это за простую кражу, и все; отделается пустяковым наказанием.
– А как же вы его уличили? – спросил я.
– Вчерашним маскарадом, дорогой мой, вчерашним маскарадом, который так вывел вас из себя! – снова оживился доктор Шукри, ласково похлопывая меня по руке. – Понимаете, в ту ночь, когда он вас порезал, я все думал: чего он хочет и как его поймать? Вы помешали ему тогда залезть в мой кабинет, чтобы испортить, перепутать материалы, привезенные из долины. Он делал это уже и раньше, загрязняя анализы и сбивая вас с толку. Кто, кроме ветеринара, мог подсунуть вам вирус лошадиного энцефаломиелита? На такую приманку и следовало его ловить. Я написал моему старому другу, дорогому Абдулле Фаруку, вот он сидит перед вами, и благодарите его за то, что мы поймали злодея. Абдулла действительно мой старый и верный друг, только я пока не говорил вам и никому другому, что он опытнейший полицейский чиновник. Когда-то мы с ним работали в одном городе, подружились, и он, конечно, не станет отрицать, что я порой помогал ему медицинскими советами…
Доктор Шукри сделал маленькую паузу, явно для того, чтобы дать возможность другу подтвердить его заслуги многозначительным кивком, а затем продолжал:
– Наверное, и я за это время заразился от него каким-то мальчишеским шерлок-холмством. И вот те–перь я решил твердо разобраться в этом темном и позорном деле и позвал его на помощь. Ведь была задета честь нашего народа, честь медицины! Не спорьте со мной! Он приехал, и мы придумали этот вчерашний маскарад…
– Вы поймали его… – догадался я, но Шукри опять не дал мне договорить.
– Конечно! Он полез ночью в холодильник, чтобы испортить мнимую вакцину, и мы схватили его. Видели бы вы рожу этого мошенника, когда комната вдруг осветилась и лапы ему сковали наручники! Расчет был правильный: он просто не мог не полезть в холодильник, это был последний шанс для него. И капкан захлопнулся! А там была просто грязная вода из арыка…
Шукри был так увлечен, что я невольно рассмеялся и тут же извинился.
– Но зачем ему это было надо? Как он решился на это? – спросил я.
Доктор Шукри помрачнел и нехотя ответил:
– Он исмаилит.
– Не понимаю.
– Ну, есть такая религиозная секта – исмаилиты. Они существуют во многих странах. У них свой пир, вожак, которого они считают живым богом… Религиозные фанатики!.. – Было видно, что милейшему доктору неприятно обсуждать со мной эти религиозные проблемы.
Я не стал его больше расспрашивать, но тут вмешался Абдулла Фарук и решительно сказал:
– Ты все-таки неисправимый идеалист, Шукри, хотя и медик. Исмаилит… Разве в этом дело? Гораздо важнее, что чуть не половина пастбищ в этой долине перешла к нему в наследство от папаши, и кто добровольно откажется от таких доходов? Уж я-то лучше знаю людей, согласись.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
– Не буду кривить душой, – строго сказал он. – Мне, да и всем нам, очень неприятно, что вы, гости из дружественной страны, столкнулись с этим… Мы постараемся, чтобы он получил по заслугам. Хотя опять-таки не скрою: доказать его виновность будет трудно. Путал анализы? Докажите. Подсунул зараженных клещей в букете? Я верю, но где доказательства? Пытался залезть в холодильник? Да, он это отрицать не станет, но лишь для того, чтобы выкрасть из него бутылку шотландского виски, которую наш друг Шукри всегда держит там для гостей. – Абдулла Фарук невесело усмехнулся, покачал головой и добавил: – Но вы все-таки напишите подробно и обстоятельно о всех загадочных, странных, непонятных для вас происшествиях. Ничего не обходите: ни подслушанного разговора в кустах, ни внезапной болезни вашей сотрудницы, ни разрушенного овринга. Может быть, мы что-нибудь из него и выжмем, он проговорится, признается. Я сам буду вести допросы.
Всю дорогу обратно до нашего лагеря я не мог опомниться. Слишком невероятным выглядело то, что я услышал. И в то же время разоблачение Али Вардака, наконец, проясняло многое казавшееся раньше загадочным и непонятным.
Да, конечно, только он мог засорить материалы вирусом лошадиного энцефаломиелита и на какое-то время сбить нас с толку; именно для этого Али и вызвался тогда сам привезти их к нам в долину.
И не случайно он так удивился тогда, услышав, что мы наткнулись сразу на два загадочных вируса. Одного он подсунул сам, но о другом-то, истинном возбудителе болезни Робертсона, и понятия не имел!
Не удивительно, что он в тот свой приезд к нам в лагерь не предупредил нас об опасности селя. Наверное, даже порадовался в душе, что мы сами забрались в такое опасное место.
Хитрости и коварства ему не занимать. Как ловко он отводил нам всем глаза, сначала рассказав Шукри, будто видел какого-то таинственного незнакомца «на белой лошади», якобы посещавшего долину, а потом порезав себе руку в ту ночь, когда я его едва не поймал! Ловкач, ничего не скажешь!
Как ни чудовищно выглядела попытка забросить к нам в лагерь тифозных клещей в букете, но, на–верное, доктор Шукри не ошибся. Именно таким путем – принеся с собой с прогулки в степь букетик безобидных полевых цветов – и заражаются нередко люди. Метод был выбран простой и безошибочный: никто никогда не сможет доказать, что зараженные клещи не очутились в букете случайно. И конечно, лишь специалист-медик мог до этого додуматься.
Медик? Представитель самой гуманной профессии?! У меня язык не поворачивался, чтобы назвать так этого подлеца! И как он мог решиться на это? Однако решился.
А гибель Жени и Селима? Нет, в этом он, конечно, неповинен. Тут орудовал другой, главный убийца – невидимый и вездесущий, за которым мы так долго охотимся. Выбрал момент, когда наши товарищи допустили пустяковую неосторожность, и нанес неотразимый удар. Женя был слишком храбр и порой пренебрегал опасностью. Правду говорят, что наши недостатки – это зачастую продолжение наших достоинств.
Медик-исмаилит… Чепуха какая-то!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29