— Очень просто — оттого, что Роллан — фат, — ответил Фабьен, доведенный до крайности.
— Гм, это ведь не ответ на мой вопрос, — заметил граф.
— Ну, так потому, что Роллан компрометировал женщину…
— Позвольте заметить вам, что если бы эта женщина была неизвестна вам…
— Вы хотите сказать, что я бы не поступил так?..
— Ну да…
— Положим, что вы и правы.
— Но эту женщину знаете не только вы, но и многие из этих господ — между прочим, и господин Октав…
— Все это очень немудрено, право, Роллан не умеет хранить своих тайн.
— Так согласитесь же, что вы сожгли эту записку не без причины, так как вы находились между людьми, посвященными в эту тайну.
Фабьен не предвидел этого страшного и неоспоримого по логике аргумента; он смутился и не отвечал.
— Вами руководила другая, более уважительная причина, — продолжал граф, — то есть между вами находился муж этой женщины… Виконт, заклинаю вас честью, отвечайте мне!
— Вы правы, — пробормотал почти уничтоженный Фабьен.
— После вашего отъезда я остался у карточного стола. Под этим столом я нашел конверт, в котором господин де Клэ получил это письмо. Я поднял его и узнал почерк моей жены.
Фабьен молчал.
— Я сейчас же воротился домой и показал конверт своей жене. Она вскрикнула от изумления, и этот крик был настолько искренен, что я подумал, что де Клэ — подлец и что он подделался под ее почерк.
— Это опять-таки очень немудрено, — сказал Фабьен, надеясь, что у графа не было других доказательств виновности его жены.
— Позвольте… позвольте, я еще не закончил… жена предложила мне пригласить г. де Клэ, и вы вместе с ним провели у меня этот вечер…
— Я, право, не заметил ни одного слова и ни одного даже взгляда…
— Погодите, погодите…— перебил его граф и рассказал ему в нескольких словах все то, что он только что слышал и что за тем последовало.
Во время этого рассказа он смотрел на Фабьена проницательным, испытующим взглядом, как бы желая проникнуть в сокровенную глубь его мыслей.
У виконта д'Асмолля выступил на лбу холодный пот.
— На свете нет ничего невозможного, — добавил граф, — возможна всегда и ошибка, несмотря даже на очевидность фактов… Но я вспомнил ваш поступок, и непобедимое желание узнать наконец истину вынудило меня ехать к вам…
— Неужели же я должен сказать ее вам?
— Иначе я сейчас же еду к де Клэ и убью его.
— Но, граф!..
— Если же вы подтвердите, что моя жена виновна, я вызову его на дуэль и убью его честно. Если же вы скажете мне, что она невинна, я поверю вам на слово.
Виконт д'Асмолль сидел как на иголках.
— Ну, что же вы молчите? Фабьен глубоко вздохнул.
— Пошлите ваших секундантов к Роллану, — чуть слышно прошептал он.
Граф вздохнул и зашатался.
Эти слова этого честного человека произвели на него действие громового удара, но он почти сейчас же оправился и сказал:
— Хорошо, я вам верю… А у вас есть доказательства?
— К несчастию!..
— Вы видели графиню у Роллана?
— Да.
Это последнее слово Фабьен произнес чуть слышно и глухим голосом.
В это самое время вошел Рокамболь.
Присутствие его становилось здесь больше чем необходимым; оно придавало бодрости Фабьену, который, несмотря на свое нравственное мужество, уже начинал падать духом.
У графа Артова достало еще силы воли протянуть руку вошедшему маркизу.
— Здравствуйте, — сказал он при этом слегка дрожащим голосом.
— Любезный виконт, — продолжал он затем, обращаясь к Фабьену, — вы всегда были мне другом и сейчас доказали мне, что ваши чувства не изменились.
— О, как теперь, так будет и всегда! — проговорил Фабьен.
— Ну, так докажите же мне на деле это…
— Чем?
— Я не попрошу вас, конечно, быть секундантом вашего друга!..
— Прежнего, граф, а теперь я его презираю.
— Нет, я прошу у вас более простой услуги. Мне просто не хочется возвращаться сегодня домой — позвольте мне пробыть до завтра у вас.
— Располагайте моим домом, граф, — сказал Рокамболь.
Тогда граф сел и написал своей жене следующее письмо:
«Графиня!
Вчера и даже сегодня час назад я все еще сомневался… Теперь же сомнение невозможно для меня. Завтра я дерусь с Ролланом де Клэ и надеюсь убить его.
Через час после того я уеду из Франции, если не убьют меня самого… но я не хочу погибнуть от его руки. Я вас любил и прощаю вас.
Граф Артов».
Написав эту записку, граф запечатал ее и сказал виконту д'Асмоллю:
— Я оставлю вас ненадолго, мой друг, до свидания… Прощайте, маркиз.
И граф вышел, спокойный по наружности, но с разбитым сердцем.
— Куда прикажете везти? — спросил его извозчик, когда он сел в наемный фиакр.
— Прованская улица! — крикнул граф.
Роллан де Клэ сидел дома. В это утро он получил от Ребекки записку следующего содержания:
«Вы вчера были просто восхитительны, и я награжу вас за это. На всякий случай не уходите из дому до пяти часов, может быть, я успею вырваться хоть на минутку от своего тирана и побывать у вас».
Роллан, повинуясь этому приказанию, отослал даже своего камердинера, чтобы быть совершенно наедине с нею, если она приедет.
В половине второго раздался звонок.
— Это она!.. — проговорил Роллан, вздрогнув, и побежал отворять, но, отперев дверь, он невольно отшатнулся, у него потемнело в глазах… Это была не она, а он… Он, муж — страшный граф Артов.
— Милостивый государь! — сказал ему граф. — Мне нужно сказать вам несколько таких слов, которые я нахожу неудобным говорить здесь на пороге, а потому я прошу позволения войти к вам.
И, сказав это, граф прямо прошел в гостиную Роллана и сел.
Де Клэ последовал за ним и тоже сел. Он уже не сомневался, что граф все знал. Роллан горделиво поклонился графу и сказал:
— Чему обязан я чести вашего посещения, граф?
— Я все знаю…
Фат поклонился опять.
— Я к вашим услугам, — сказал он.
— Очень хорошо.
— И согласен на все ваши условия…
— Сначала пистолет, а потом шпага; вы, конечно, понимаете, что мы будем драться насмерть.
— Это как вам будет угодно.
— Завтра в восемь часов утра.
— Где?
— О, разумеется, не в Булонском лесу! Она, пожалуй, явится туда и разыграет трогательную сцену. Мы будем драться в Венсене, у Тронной заставы.
— Я буду там с моими секундантами, — ответил Роллан.
— Прощайте, милостивый государь, до завтра! — сказал граф с ужасающим хладнокровием.
Роллан любезно проводил его до лестницы.
Тут они обменялись еще раз взглядами и поклонами.
Роллан, нужно отдать ему справедливость, вел себя вполне прилично и достойно на этом свидании, он находил поступок графа чрезвычайно логичным и основательным и не подумал увертываться. Так как граф знал все, то драться было необходимо.
Но Роллан обладал только одним хорошим качеством — храбростью, а когда прошел первый момент его изумления и смущения, то он увидел в вызове графа только одно средство еще больше возвыситься в глазах своих приятелей-молокососов, которые и без того уже приходили в удивление от его успехов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42