Ни одно войско никогда не проходило по этому пути.
— Мне уже говорили об этом.
— Кроме того, Анкира находится высоко в горах, в самом сердце плоскогорья, а когда мы прибудем туда, уже будет зима.
— Да, будет зима. Парменион вздохнул.
— Ну, если так… Что ж, пойду собираться: видимо, у нас не так много времени.
— Да, не много, — ответил Александр.
Старый военачальник осушил свой кубок, встал и, склонив голову, направился к выходу.
— Парменион! Тот обернулся:
— Да, государь?
— Береги себя.
— Постараюсь.
— Мне будет не хватать твоих советов и твоего опыта.
— А мне тебя, государь.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Александр же вернулся к карте, чтобы повнимательнее изучить свой маршрут, но вскоре услышал какие-то возбужденные препирательства и голос стражника:
— Нельзя тревожить царя такими глупостями.
Царь выглянул:
— О чем спор?
Там стоял юноша-пехотинец из педзетеров, простой солдат, не имевший никаких отличий.
— Чего ты хочешь? — спросил Александр.
— Государь, — вмешался стражник, — не теряй времени на этого олуха. Его беда в том, что его одолела дурь и до смерти хочется повидать свою женушку.
— Что ж, мне его желание кажется законным, — с улыбкой заметил Александр. — Ты кто? — спросил он солдата.
— Меня зовут Евдем, государь, я из Драбеска.
— Женат?
— Государь, я женился перед самым походом и пробыл с женой всего две недели, а с тех пор больше ее не видел. Говорят, мы не возвращаемся в Македонию, а вместо этого идем на восток. Это правда?
Александр оценил эффективность системы оповещения в войсках, но это его не удивило.
— Да, правда.
Молодой солдат смиренно опустил голову.
— Мне кажется, ты не горишь желанием следовать за своим царем и товарищами.
— Дело не в том, государь, а просто…
— Ты хочешь поспать со своей женой.
— Сказать по правде, да. И многие другие — тоже. Наши семьи хотели, чтобы мы вступили в брак, поскольку уходим на войну: они хотели оставить в доме наследника, на случай… Кто его знает.
Александр улыбнулся:
— Больше ничего не говори. Меня тоже хотели женить, но одно из немногих преимуществ царя состоит в том, что он женится только по своему желанию. Сколько вас таких?
— Шестьсот девяносто три.
— Великие боги, да вы уже все подсчитали! — воскликнул царь.
— Да, вот… Мы думали, что раз близится зима, а зимой не будет сражений, то можно попросить у тебя…
— Разрешения вернуться к вашим женам.
— Да, государь, — признал солдат, ободренный отзывчивостью Александра.
— И твои товарищи избрали тебя в представители?
— Да.
— Почему?
— Потому что…
— Говори не стесняясь.
— Потому что я первым ступил в брешь, когда рухнула стена, и я спрыгнул с горящей штурмовой башни, только когда она обрушила стену.
— Пердикка говорил мне о таком солдате, но не назвал его имени. Я горжусь знакомством с тобой, Евдем, и рад удовлетворить твое желание и желание твоих товарищей. Вам будет выдано каждому по сто статеров города Кизика, и вы получите двухмесячный отпуск.
У солдата от волнения загорелись глаза.
— Государь… я…— забормотал он.
— Но с условием.
— Что угодно, государь.
— Когда вернетесь, приведите с собой других воинов. По сотне каждый: пехотинцев или конников — неважно.
— Положись на мое слово. Можешь считать, что они уже в твоем строю.
— Тогда ступай.
Солдат, не зная, как выразить благодарность, продолжал стоять столбом.
— Ну? Не ты ли умирал от желания вернуться к жене?
— Да, но я хотел сказать тебе… хотел сказать, что…
Александр улыбнулся и сделал знак подождать. Он подошел к ларцу, достал оттуда золотое ожерелье с маленькой камеей, изображающей богиню Артемиду, и протянул солдату.
— Это богиня, покровительствующая женам и матерям. Передай это от меня своей жене.
Комок в горле не позволил Евдему вымолвить ни слова, и, в конце концов, он дрожащим голосом сумел лишь выдавить:
— Благодарю, государь.
ГЛАВА 32
Молодые солдаты, выразившие желание вернуться к женам, отправились в начале осени в Македонию, чтобы провести там зиму, а чуть погодя отбыл и Парменион с частью войска и фессалийской конницей. Командование ею царь, посоветовавшись со старым полководцем, доверил своему двоюродному брату Аминте, который всегда поддерживал его, проявляя великую доблесть и преданность. С Парменионом также отбыли Черный, Филот и Кратер.
Александр пригласил на ужин Селевка, Птолемея и Евмена, устроив с ними военный совет.
Чтобы не вызывать ревности, он поручил другим товарищам — и даже Гефестиону — кое-какие дела в окрестностях, и у троих избранных могло создаться впечатление, будто они остались в лагере случайно.
В зал не пустили даже слуг, и одна Лептина носила блюда для сотрапезников, усевшихся вокруг стола, как в свое время в Миезе на уроках Аристотеля.
— Наши осведомители говорят, что Великий Царь по морю, подвергаясь большому риску, послал Мемнону огромную сумму, чтобы тот нанял дополнительно стотысячное войско для вторжения в Грецию. Но мне кажется, сумма предназначается в первую очередь для того, чтобы он начал раздавать щедрые подарки множеству влиятельных людей, рассеянных по всем греческим городам. Парменион уже изложил мне свое мнение…
— Вернуться домой? — наугад выпалил Селевк.
— В общем, да, — подтвердил Александр.
Лептина начала накрывать стол к ужину: жареная рыба, овощи, разведенное водой вино. Легкая трапеза, означавшая, что царь хочет, чтобы все оставались трезвыми.
— А что думаешь делать ты? — спросил Птолемей.
— Я уже принял решение, но хочу узнать ваше мнение. Селевк?
— Я за то, чтобы идти дальше. Даже если Мемнон поднимет Грецию на восстание, что из этого? Ему никогда не удастся ступить в Македонию, Антипатр не позволит. А если мы и дальше будем занимать порты на азиатском побережье, Великий Царь не сможет поддерживать с Мемноном связь. И, в конце концов, ему придется сдаться.
— Птолемей, что скажешь ты?
— Я думаю так же, как Селевк: пойдем дальше. Однако если представится возможность убить Мемнона, будет еще лучше. Мы избавимся от кучи забот и отсечем Великому Царю его правую руку.
Александра как будто бы поразило и удивило такое предложение, но он продолжил совещание:
— Евмен?
— Птолемей прав. Пойдем дальше, но постараемся избавиться от Мемнона, если удастся. Он слишком опасен и слишком умен. Непредсказуем.
Александр помолчал, без особой охоты жуя рыбу, потом отхлебнул вина.
— Значит, идем дальше. Я уже попросил Гефестиона съездить на разведку на побережье Ликии и Памфилии, к ущельям, о которых говорят, что они труднопроходимы. Через несколько дней мы узнаем точно, так ли они тяжелы. Парменион поднимется по долине Герма и выйдет на центральное нагорье, где мы с ним встретимся весной, пройдя путь от побережья к центру Анатолии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Мне уже говорили об этом.
— Кроме того, Анкира находится высоко в горах, в самом сердце плоскогорья, а когда мы прибудем туда, уже будет зима.
— Да, будет зима. Парменион вздохнул.
— Ну, если так… Что ж, пойду собираться: видимо, у нас не так много времени.
— Да, не много, — ответил Александр.
Старый военачальник осушил свой кубок, встал и, склонив голову, направился к выходу.
— Парменион! Тот обернулся:
— Да, государь?
— Береги себя.
— Постараюсь.
— Мне будет не хватать твоих советов и твоего опыта.
— А мне тебя, государь.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Александр же вернулся к карте, чтобы повнимательнее изучить свой маршрут, но вскоре услышал какие-то возбужденные препирательства и голос стражника:
— Нельзя тревожить царя такими глупостями.
Царь выглянул:
— О чем спор?
Там стоял юноша-пехотинец из педзетеров, простой солдат, не имевший никаких отличий.
— Чего ты хочешь? — спросил Александр.
— Государь, — вмешался стражник, — не теряй времени на этого олуха. Его беда в том, что его одолела дурь и до смерти хочется повидать свою женушку.
— Что ж, мне его желание кажется законным, — с улыбкой заметил Александр. — Ты кто? — спросил он солдата.
— Меня зовут Евдем, государь, я из Драбеска.
— Женат?
— Государь, я женился перед самым походом и пробыл с женой всего две недели, а с тех пор больше ее не видел. Говорят, мы не возвращаемся в Македонию, а вместо этого идем на восток. Это правда?
Александр оценил эффективность системы оповещения в войсках, но это его не удивило.
— Да, правда.
Молодой солдат смиренно опустил голову.
— Мне кажется, ты не горишь желанием следовать за своим царем и товарищами.
— Дело не в том, государь, а просто…
— Ты хочешь поспать со своей женой.
— Сказать по правде, да. И многие другие — тоже. Наши семьи хотели, чтобы мы вступили в брак, поскольку уходим на войну: они хотели оставить в доме наследника, на случай… Кто его знает.
Александр улыбнулся:
— Больше ничего не говори. Меня тоже хотели женить, но одно из немногих преимуществ царя состоит в том, что он женится только по своему желанию. Сколько вас таких?
— Шестьсот девяносто три.
— Великие боги, да вы уже все подсчитали! — воскликнул царь.
— Да, вот… Мы думали, что раз близится зима, а зимой не будет сражений, то можно попросить у тебя…
— Разрешения вернуться к вашим женам.
— Да, государь, — признал солдат, ободренный отзывчивостью Александра.
— И твои товарищи избрали тебя в представители?
— Да.
— Почему?
— Потому что…
— Говори не стесняясь.
— Потому что я первым ступил в брешь, когда рухнула стена, и я спрыгнул с горящей штурмовой башни, только когда она обрушила стену.
— Пердикка говорил мне о таком солдате, но не назвал его имени. Я горжусь знакомством с тобой, Евдем, и рад удовлетворить твое желание и желание твоих товарищей. Вам будет выдано каждому по сто статеров города Кизика, и вы получите двухмесячный отпуск.
У солдата от волнения загорелись глаза.
— Государь… я…— забормотал он.
— Но с условием.
— Что угодно, государь.
— Когда вернетесь, приведите с собой других воинов. По сотне каждый: пехотинцев или конников — неважно.
— Положись на мое слово. Можешь считать, что они уже в твоем строю.
— Тогда ступай.
Солдат, не зная, как выразить благодарность, продолжал стоять столбом.
— Ну? Не ты ли умирал от желания вернуться к жене?
— Да, но я хотел сказать тебе… хотел сказать, что…
Александр улыбнулся и сделал знак подождать. Он подошел к ларцу, достал оттуда золотое ожерелье с маленькой камеей, изображающей богиню Артемиду, и протянул солдату.
— Это богиня, покровительствующая женам и матерям. Передай это от меня своей жене.
Комок в горле не позволил Евдему вымолвить ни слова, и, в конце концов, он дрожащим голосом сумел лишь выдавить:
— Благодарю, государь.
ГЛАВА 32
Молодые солдаты, выразившие желание вернуться к женам, отправились в начале осени в Македонию, чтобы провести там зиму, а чуть погодя отбыл и Парменион с частью войска и фессалийской конницей. Командование ею царь, посоветовавшись со старым полководцем, доверил своему двоюродному брату Аминте, который всегда поддерживал его, проявляя великую доблесть и преданность. С Парменионом также отбыли Черный, Филот и Кратер.
Александр пригласил на ужин Селевка, Птолемея и Евмена, устроив с ними военный совет.
Чтобы не вызывать ревности, он поручил другим товарищам — и даже Гефестиону — кое-какие дела в окрестностях, и у троих избранных могло создаться впечатление, будто они остались в лагере случайно.
В зал не пустили даже слуг, и одна Лептина носила блюда для сотрапезников, усевшихся вокруг стола, как в свое время в Миезе на уроках Аристотеля.
— Наши осведомители говорят, что Великий Царь по морю, подвергаясь большому риску, послал Мемнону огромную сумму, чтобы тот нанял дополнительно стотысячное войско для вторжения в Грецию. Но мне кажется, сумма предназначается в первую очередь для того, чтобы он начал раздавать щедрые подарки множеству влиятельных людей, рассеянных по всем греческим городам. Парменион уже изложил мне свое мнение…
— Вернуться домой? — наугад выпалил Селевк.
— В общем, да, — подтвердил Александр.
Лептина начала накрывать стол к ужину: жареная рыба, овощи, разведенное водой вино. Легкая трапеза, означавшая, что царь хочет, чтобы все оставались трезвыми.
— А что думаешь делать ты? — спросил Птолемей.
— Я уже принял решение, но хочу узнать ваше мнение. Селевк?
— Я за то, чтобы идти дальше. Даже если Мемнон поднимет Грецию на восстание, что из этого? Ему никогда не удастся ступить в Македонию, Антипатр не позволит. А если мы и дальше будем занимать порты на азиатском побережье, Великий Царь не сможет поддерживать с Мемноном связь. И, в конце концов, ему придется сдаться.
— Птолемей, что скажешь ты?
— Я думаю так же, как Селевк: пойдем дальше. Однако если представится возможность убить Мемнона, будет еще лучше. Мы избавимся от кучи забот и отсечем Великому Царю его правую руку.
Александра как будто бы поразило и удивило такое предложение, но он продолжил совещание:
— Евмен?
— Птолемей прав. Пойдем дальше, но постараемся избавиться от Мемнона, если удастся. Он слишком опасен и слишком умен. Непредсказуем.
Александр помолчал, без особой охоты жуя рыбу, потом отхлебнул вина.
— Значит, идем дальше. Я уже попросил Гефестиона съездить на разведку на побережье Ликии и Памфилии, к ущельям, о которых говорят, что они труднопроходимы. Через несколько дней мы узнаем точно, так ли они тяжелы. Парменион поднимется по долине Герма и выйдет на центральное нагорье, где мы с ним встретимся весной, пройдя путь от побережья к центру Анатолии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86