Согласны вы вступить со мной в сделку?
— Отчего же нет, приятель?! Давай выкладывай, в какую.
— Сначала выслушайте мои условия.
— Ах, вон оно что! Ты еще ставишь условия!
— Прежде всего вы вернете мне два ригсдалера, что вы у меня сегодня выиграли. Потом вы поклянетесь мне словом офицера и вашим земным и небесным блаженством, что завтра утром пойдете к Сиссель и скажете ей, что пуговицы, которые вы ей недавно продали, вы самовольно взяли у меня в комнате.
Во время речи Танге капитан неоднократно проявлял признаки нетерпения. Он притопывал ногой, покручивал усы. Но едва Танге назвал последнее условие, он яростно выругался, бросился на капеллана и, одной рукой стиснув его за плечо, другой схватил саблю, которая лежала на столе.
— Клянусь спасением! Я приколю тебя к стене, несчастный псалмопевец! — заорал он. — И ты смеешь соваться ко мне с таким предложением! Чтобы я, капитан Мангеймер, признался в воровстве, которого не совершал!
Когда Мангеймер бросился на Танге, капеллан побледнел от страха, но тут же овладел собой и закричал:
— Не горячитесь, капитан! Вы выслушали до конца мои условия, а теперь послушайте, что я предлагаю взамен!
— Что бы там ни было, ни под каким видом я не соглашусь на последнее условие…
— А почему бы нет? Вы можете сказать, что взяли пуговицы просто, чтобы подразнить Сиссель. Это ей покажется вполне правдоподобным.
— Гм, что ж, посмотрим, — сказал капитан. — Но что я получу взамен? Это должны быть несметные сокровища, а не какие-нибудь два жалких церковных сосуда.
— Я и предлагаю вам несметные сокровища.
— Может, три сосуда? — недоверчиво спросил Мангеймер, но глаза его загорелись алчностью. — Говори!
Танге взял в руки лампу и выглянул за дверь, чтобы убедиться, что никто его не подслушивает. Вернувшись, он подошел вплотную к капитану и зашептал ему в самое ухо:
— Я предлагаю показать вам место, где спрятаны пятьдесят тысяч ригсдалеров.
Мангеймер уперся обеими руками в стол и, разинув рот, уставился на Танге с выражением полной растерянности. Потом лицо его налилось кровью, и он почти беззвучно прошептал:
— Пятьдесят тысяч ригсдалеров!
Но выражение растерянности исчезло так же внезапно, как появилось. Сдвинув брови и насмешливо улыбаясь, Мангеймер сказал:
— Ты или спятил, капеллан, или принимаешь меня за дурака, — тогда помолись богу о своей душе!
— Я вовсе не спятил и не собираюсь вас дурачить, — ответил Танге. — Я знаю, что говорю. Но запомните мои слова! деньги вы должны раздобыть сами, я только покажу вам, где они спрятаны.
— Так, значит, это правда? Ты не врешь? — прошептал капитан, настроение которого улучшалось с каждым словом Танге. — Не пытаешься меня надуть? Ты знаешь, где спрятаны деньги? Отлично, любезный друг! Во-первых, дай я тебя расцелую! А во-вторых, клянусь тебе моим благородным дворянским именем, я вознагражу тебя так, что ты будешь помнить капитана Мангеймера до конца своих дней! Пятьдесят тысяч ригсдалеров! Да за эти деньги я готов продать душу самой злобной ведьме на земле. Иди сюда, к окну, и выкладывай все, что знаешь.
И Танге рассказал, что, придя в церковь, чтобы расспросить могильщика о спрятанных священных сосудах, он услышал позади алтаря какие-то голоса. Танге притаился за колонной и увидел пастора, который взволнованно говорил о чем-то с двумя незнакомыми людьми. Из отрывочных слов, которые до него долетели, Танге понял, что пастору были даны на сохранение пятьдесят тысяч ригсдалеров и нынче вечером, в полночь, он передаст деньги незнакомцам, которые должны доставить их в Копенгаген.
— А эти люди не говорили, есть ли у них в этом деле помощники?
— Не говорили, — отвечал Танге. — Но, насколько я успел заметить, эти двое вооружены. Один из них приходил утром в церковь и долго исповедовался пастору.
— Значит, деньги должны быть переданы сегодня в полночь? А ну-ка живо ступай вниз, узнай, который теперь час.
— Одиннадцатый.
— Гром и молния! Самое время действовать! — с самодовольной улыбкой заявил Мангеймер, пристегивая саблю к Поясу и закутываясь в широкий синий плащ. — Слушай, Танге. Если дело выгорит, можешь жениться хоть завтра, я сделаю тебя пастором в одном из моих поместий.
— Каких поместий?
— В одном из тех, что я куплю на деньги из нашего клада. Пятьдесят тысяч ригсдалеров! Разрази меня гром! Да я родного брата зарежу за такие деньги!
Капитан ушел. Танге проводил его до дверей. После ухода Мангеймера на его лице выразилась некоторая тревога — он обдумывал возможные последствия своего предательства. А Мангеймер тем временем отправился в Гусиную башню, где в караульне его приятели играли в ландскнехт. Двое из них вскоре после прихода капитана встали из-за стола по той простой причине, что проиграли все свои деньги. Покрутив усы, Мангеймер улыбнулся. Он подошел к одному из проигравших и хлопнул его по плечу.
Это был старый драгун с обветренным лицом, покрытым шрамами и заросшим густой седоватой щетиной.
Старый вояка обернулся к Мангеймеру, холодно кивнул ему и заявил:
— Не приставай ко мне, Мангеймер! Я сейчас зол как черт!
— Еще бы, приятель, ведь ты продул все свои денежки!
— Кто играет, всегда рискует проиграть.
— Не всегда.
— Как это так?
— Есть беспроигрышная игра, в нее играют умные люди.
— Старая песенка! Уж не ты ли знаешь правила этой игры?
— Я для того и пришел, чтобы поучить тебя играть в нее, капитан Нилер.
— И заранее обещаешь мне выигрыш?
— Под мое честное слово.
— Сколько же я выиграю?
— Если я скажу — сотню крон серебром, а то и больше, я не совру.
— А какая ставка?
— Жизнь.
— Черт побери! Да это пустяк ради такого выигрыша! Расскажи поподробнее, Мангеймер!
— Выйди следом за мной, капитан Нилер, — сказал Мангеймер. — Жду тебя за оградой.
Вскоре оба офицера встретились позади вала, окружавшего башню.
— Ну, Мангеймер! — заявил старый рубака. — Я жду разгадки твоих слов.
— Рассказывать недолго, — объявил капитан. — Сижу я нынче вечером у себя в комнате в пасторском доме, где я квартирую, и вдруг слышу на улице стук копыт. У окна останавливается верховой, стучит в стекло и окликает меня по имени. Потом я слышу шаги на лестнице, и в мою комнату входит господин Магнус Тролле, который остановился в здешнем городе — ведь король назначил его и Ульфельда вести переговоры с датскими послами. Ты знаешь господина Магнуса Тролле, Нилер?
— Что-то не припомню.
— Неважно! Он получил известие, что датчане тайно прислали в город двух гонцов, чтобы те раздобыли документы чрезвычайной важности, которые скрыты в тайнике в церкви.» Эти бумаги, капитан Мангеймер, — сказал господин Тролле, — вы должны любой ценой отобрать у датчан и немедленно передать их государственному совету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Отчего же нет, приятель?! Давай выкладывай, в какую.
— Сначала выслушайте мои условия.
— Ах, вон оно что! Ты еще ставишь условия!
— Прежде всего вы вернете мне два ригсдалера, что вы у меня сегодня выиграли. Потом вы поклянетесь мне словом офицера и вашим земным и небесным блаженством, что завтра утром пойдете к Сиссель и скажете ей, что пуговицы, которые вы ей недавно продали, вы самовольно взяли у меня в комнате.
Во время речи Танге капитан неоднократно проявлял признаки нетерпения. Он притопывал ногой, покручивал усы. Но едва Танге назвал последнее условие, он яростно выругался, бросился на капеллана и, одной рукой стиснув его за плечо, другой схватил саблю, которая лежала на столе.
— Клянусь спасением! Я приколю тебя к стене, несчастный псалмопевец! — заорал он. — И ты смеешь соваться ко мне с таким предложением! Чтобы я, капитан Мангеймер, признался в воровстве, которого не совершал!
Когда Мангеймер бросился на Танге, капеллан побледнел от страха, но тут же овладел собой и закричал:
— Не горячитесь, капитан! Вы выслушали до конца мои условия, а теперь послушайте, что я предлагаю взамен!
— Что бы там ни было, ни под каким видом я не соглашусь на последнее условие…
— А почему бы нет? Вы можете сказать, что взяли пуговицы просто, чтобы подразнить Сиссель. Это ей покажется вполне правдоподобным.
— Гм, что ж, посмотрим, — сказал капитан. — Но что я получу взамен? Это должны быть несметные сокровища, а не какие-нибудь два жалких церковных сосуда.
— Я и предлагаю вам несметные сокровища.
— Может, три сосуда? — недоверчиво спросил Мангеймер, но глаза его загорелись алчностью. — Говори!
Танге взял в руки лампу и выглянул за дверь, чтобы убедиться, что никто его не подслушивает. Вернувшись, он подошел вплотную к капитану и зашептал ему в самое ухо:
— Я предлагаю показать вам место, где спрятаны пятьдесят тысяч ригсдалеров.
Мангеймер уперся обеими руками в стол и, разинув рот, уставился на Танге с выражением полной растерянности. Потом лицо его налилось кровью, и он почти беззвучно прошептал:
— Пятьдесят тысяч ригсдалеров!
Но выражение растерянности исчезло так же внезапно, как появилось. Сдвинув брови и насмешливо улыбаясь, Мангеймер сказал:
— Ты или спятил, капеллан, или принимаешь меня за дурака, — тогда помолись богу о своей душе!
— Я вовсе не спятил и не собираюсь вас дурачить, — ответил Танге. — Я знаю, что говорю. Но запомните мои слова! деньги вы должны раздобыть сами, я только покажу вам, где они спрятаны.
— Так, значит, это правда? Ты не врешь? — прошептал капитан, настроение которого улучшалось с каждым словом Танге. — Не пытаешься меня надуть? Ты знаешь, где спрятаны деньги? Отлично, любезный друг! Во-первых, дай я тебя расцелую! А во-вторых, клянусь тебе моим благородным дворянским именем, я вознагражу тебя так, что ты будешь помнить капитана Мангеймера до конца своих дней! Пятьдесят тысяч ригсдалеров! Да за эти деньги я готов продать душу самой злобной ведьме на земле. Иди сюда, к окну, и выкладывай все, что знаешь.
И Танге рассказал, что, придя в церковь, чтобы расспросить могильщика о спрятанных священных сосудах, он услышал позади алтаря какие-то голоса. Танге притаился за колонной и увидел пастора, который взволнованно говорил о чем-то с двумя незнакомыми людьми. Из отрывочных слов, которые до него долетели, Танге понял, что пастору были даны на сохранение пятьдесят тысяч ригсдалеров и нынче вечером, в полночь, он передаст деньги незнакомцам, которые должны доставить их в Копенгаген.
— А эти люди не говорили, есть ли у них в этом деле помощники?
— Не говорили, — отвечал Танге. — Но, насколько я успел заметить, эти двое вооружены. Один из них приходил утром в церковь и долго исповедовался пастору.
— Значит, деньги должны быть переданы сегодня в полночь? А ну-ка живо ступай вниз, узнай, который теперь час.
— Одиннадцатый.
— Гром и молния! Самое время действовать! — с самодовольной улыбкой заявил Мангеймер, пристегивая саблю к Поясу и закутываясь в широкий синий плащ. — Слушай, Танге. Если дело выгорит, можешь жениться хоть завтра, я сделаю тебя пастором в одном из моих поместий.
— Каких поместий?
— В одном из тех, что я куплю на деньги из нашего клада. Пятьдесят тысяч ригсдалеров! Разрази меня гром! Да я родного брата зарежу за такие деньги!
Капитан ушел. Танге проводил его до дверей. После ухода Мангеймера на его лице выразилась некоторая тревога — он обдумывал возможные последствия своего предательства. А Мангеймер тем временем отправился в Гусиную башню, где в караульне его приятели играли в ландскнехт. Двое из них вскоре после прихода капитана встали из-за стола по той простой причине, что проиграли все свои деньги. Покрутив усы, Мангеймер улыбнулся. Он подошел к одному из проигравших и хлопнул его по плечу.
Это был старый драгун с обветренным лицом, покрытым шрамами и заросшим густой седоватой щетиной.
Старый вояка обернулся к Мангеймеру, холодно кивнул ему и заявил:
— Не приставай ко мне, Мангеймер! Я сейчас зол как черт!
— Еще бы, приятель, ведь ты продул все свои денежки!
— Кто играет, всегда рискует проиграть.
— Не всегда.
— Как это так?
— Есть беспроигрышная игра, в нее играют умные люди.
— Старая песенка! Уж не ты ли знаешь правила этой игры?
— Я для того и пришел, чтобы поучить тебя играть в нее, капитан Нилер.
— И заранее обещаешь мне выигрыш?
— Под мое честное слово.
— Сколько же я выиграю?
— Если я скажу — сотню крон серебром, а то и больше, я не совру.
— А какая ставка?
— Жизнь.
— Черт побери! Да это пустяк ради такого выигрыша! Расскажи поподробнее, Мангеймер!
— Выйди следом за мной, капитан Нилер, — сказал Мангеймер. — Жду тебя за оградой.
Вскоре оба офицера встретились позади вала, окружавшего башню.
— Ну, Мангеймер! — заявил старый рубака. — Я жду разгадки твоих слов.
— Рассказывать недолго, — объявил капитан. — Сижу я нынче вечером у себя в комнате в пасторском доме, где я квартирую, и вдруг слышу на улице стук копыт. У окна останавливается верховой, стучит в стекло и окликает меня по имени. Потом я слышу шаги на лестнице, и в мою комнату входит господин Магнус Тролле, который остановился в здешнем городе — ведь король назначил его и Ульфельда вести переговоры с датскими послами. Ты знаешь господина Магнуса Тролле, Нилер?
— Что-то не припомню.
— Неважно! Он получил известие, что датчане тайно прислали в город двух гонцов, чтобы те раздобыли документы чрезвычайной важности, которые скрыты в тайнике в церкви.» Эти бумаги, капитан Мангеймер, — сказал господин Тролле, — вы должны любой ценой отобрать у датчан и немедленно передать их государственному совету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69