— Вам придется долго ждать, пока они. придут, — ответил Ивер. — Ваши слуги валяются в погребе: одни убиты, другие связаны по рукам и ногам.
Собутыльники оцепенели, в их души закрался страх.
— Наши слуги связаны! — воскликнули они.
— Да, двое из них.
— И убиты!
— Да, двое других.
— Кто же, черт подери, посмел это сделать?
— Я, — сказал Ивер. — А теперь слушайте дальше. Я обещал рассказать вам нечто такое, что заставит вас позабыть о девушке, а обещания надо выполнять. Я связал и убил ваших слуг, потому что они мешали мне пройти в погреб, где хранятся бочки с порохом.
— Бочки с порохом! — воскликнули офицеры.
— Четыреста фунтов, — пояснил Ивер. — Я выбил у всех бочек днища и провел из погреба желобок через двор в крепостной ров.
Услышав эту новость, собутыльники сразу протрезвели. Они стали переглядываться, охваченные ужасом и отчаянием. Первым пришел в себя Циглер.
— Зачем ты это сделал? — спросил он.
— Чтобы напомнить вам одну историю, которая произошла в Эрремандсгорде. Там вы собрались той же компанией, что и сейчас. Вы пытали старую хозяйку замка и убили ее служанку.
— Эту историю мы знаем наизусть, — сказал Циглер, бросив насмешливый взгляд на Кернбука.
— Тогда я рыдал над покойницей.
— Ты рыдал, бедняга! Как трогательно и как поучительно!
— А сегодня вечером я за нее отомщу, — сказал Ивер, — это будет еще поучительнее.
— А вдруг ты не успеешь! — крикнул Циглер и бросился на него.
Кернбук встал между ними и решительно произнес:
— Пусть этот человек выскажется до конца!
Циглер в бешенстве заскрежетал зубами.
— Что вы за дворянин, капитан Кернбук, — спросил он, — коль скоро вы заодно с этим мужланом?
— А вы что за дворяне, — передразнил его Ивер, — когда ведете войну, как шайка разбойников и головорезов? Вы покрываете позором — нет, не вашу честь, потому что ее у вас никогда не было, — а доброе имя честного шведского народа, па стороне которого вы воюете!
— Тысяча чертей! — вскричал Циглер. — Уйдите с дороги, Кернбук! Разве вы не слышите, как он нас оскорбляет?
— Я вас не оскорбляю, — ответил Ивер, — но вы все до одного взлетите на воздух.
— Мы взлетим на воздух?
— Подойдите к окну и взгляните, все ли я сделал, как полагается?
Офицеры подбежали к окну и увидели на снегу черную линию, тянувшуюся из погреба через мост на другую сторону рва, где стоял с фонарем в руках старый фогт. Пока внимание всех офицеров было приковано к этому зрелищу, Ивер, тронув Кернбука за плечо, прошептал:
— Следуйте за мной!
Капитан на мгновение заколебался, но каждому из нас присущ инстинкт, который заставляет в решающий момент подчиняться тому, кто сильнее нас. Ивер подвел Кернбука к потайной двери, нажал на один из маленьких восьмиугольных выступов в панели и вытолкнул капитана в образовавшуюся щель. Циглер обернулся и бросился вслед за ним. Ивер стоял у двери: увидев приближавшегося немца, он шагнул вперед и обнажил свою шпагу.
— Вас я заприметил еще в Эрремандсгорде! — воскликнул он и, кинувшись на Циглера, с молниеносной быстротой завертел шпагой.
И когда капитан, ошеломленный этой отчаянной атакой, нарушавшей все правила фехтовального искусства, попятился назад, Ивер сделал выпад и вонзил клинок в его грудь. Двое бросились Циглеру на помощь, но Ивер уже закрывал за собой дверь. Когда офицеры подбежали к камину, они услышали звук задвигающегося засова и громкий голос:
— Вознесите ваши мольбы к всевышнему, несчастные! Вам уже больше не придется молиться.
Ручеек крови пополз по полу там, где упал Циглер. Раненый со стоном поднял голову и, вытянув руку, прошептал:
— Попробуйте открыть другую дверь и догнать его, пока не поздно!
Но было уже поздно. Несчастный хотел еще что-то сказать, на губах его показалась кровавая пена, и, изрыгнув проклятие, он упал навзничь с глубоким и продолжительным вздохом, возвестившим наступление смерти. Один из шведов попытался было открыть главную дверь, но сразу же отказался от этой попытки, вспомнив, что только что сам запер ее, а ключ положил в карман Кернбуку. Другой офицер вставил кинжал между косяком и замком, чтобы сломать его силой. Кончик кинжала отломился. Следующая попытка была более удачной. Дверь распахнулась, но прямо перед ней стоял огромный платяной шкаф, который Ивер перетащил сюда из коридора. Оттого-то чуть раньше и послышался шум, который прервал перепалку между Кернбуком и Циглером.
Пока в зале происходили описываемые здесь события, погреб огласился криками связанных слуг. Протянутый фитиль не оставлял никаких сомнений в том, что должно было произойти, и, растроганный мольбами солдат, Ивер вывел их из замка.
— О боже милостивый! — воскликнул один из них, выйдя во двор. — Бедный Ханс Альфонс, которого вы огрели кувшином, все еще дышит. Сжальтесь над ним, господин капитан!
— Я не капитан, хоть ты и назвал меня так, — сказал Ивер, дружелюбно взглянув на пленника, — но, если в твоем друге еще теплится жизнь, я позволю ему ее сохранить.
Богатырь вернулся в погреб, поднял раненого и понес его через весь двор на другую сторону рва. Здесь уже находились Кернбук, Ингер и фогт.
Немецкие офицеры открыли в зале окна. В тишине, царившей вокруг, гулко разнеслось эхо их жалобных криков. Безоблачное небо было усеяно звездами, во двор падал лунный свет. Ночная тишина и покой еще больше оттеняли чудовищность всего, что происходило в замке.
Общими усилиями запертым в зале офицерам удалось, наконец, проникнуть в коридор, но там они натолкнулись еще на одну дверь — ее массивные дубовые панели не поддавались никаким ударам. Поэтому офицеры вернулись назад, распахнули окна и стали кричать, моля о помощи.
Выведя слуг за крепостной ров, Ивер взял из рук фогта фонарь.
— А теперь дай дочери руку, Каспер Дам, — сказал он, — и пойди с ней к учителю в Вестер Эгеде. Он приютит вас на эту ночь. Вам не обязательно быть при том, что здесь произойдет.
Кернбук положил руку на его плечо.
— Ты хорошо обдумал то, что собираешься сделать? — с глубоким волнением спросил он.
— Не спрашивайте меня, капитан! С тех пор как мы последний раз говорили с вами, у меня было достаточно времени это обдумать!
— Ивер! — воскликнула Ингер. — Мы никогда не будем с тобой счастливы, если в день нашей помолвки здесь произойдет убийство!
— Ступай! — сказал Ивер, приподнимая крышку фонаря. — Моя сестра не обретет покоя в могиле, пока я не сдержу своего слова.
— Да, я хорошо знала твою сестру…
— Они замучили ее до смерти, хотя за всю свою жизнь она никому не причинила зла.
— Софи была кроткой и доброй душой…
— К чему ты это говоришь?
— К тому, что ты избрал худой способ почтить ее память!
— Я поклялся, что они умрут.
— А я говорю, что они не умрут, — сказала Ингер и, неожиданно нагнувшись к фонарю, задула в нем огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69