— Конечно, заставлю! — ответил Мангеймер не без некоторой тревоги в голосе. — Я буду хлопотать за тебя, как за родного брата. Опускай же веревку!
— По справедливости говоря, — продолжал Танге, — вы тяжко провинились передо мной. Это вы совратили меня с истинного пути, вы пробудили во мне греховную страсть к игре и угрожали мне, когда я пытался ей противиться.
— Почему ты заговорил об этом сейчас? — спросил Мангеймер; его испугали слова капеллана, произнесенные решительным, угрожающим тоном.
— Что-то мне стало очень тяжело вас держать, капитан! Боюсь, что у меня не хватит сил!
— Подлая скотина! Значит, ты все-таки замышлял обман. Но я этого ожидал и потому заранее побросал на землю пуховики.
— Нет, этого вы не ожидали, капитан Мангеймер, — возразил Танге, говоривший теперь таким громким голосом, что стены замка подхватывали его эхо. — Я вовсе не собираюсь выпускать из рук веревку, как вы полагаете. Напротив, я сейчас крепко-накрепко привяжу ее к подоконнику.
Выполнив свою угрозу, капеллан закричал истошным голосом:
— Энги, сюда! Зайдите с левой стороны — здесь вы найдете верную мишень для ваших пуль и увидите, как капеллан держит свое слово!
Шведские драгуны, которые уже успели перебраться через ров и войти в лес, дважды выстрелили в Танге. Укрывшись за стеной, он продолжал громко кричать. Мангеймер тем временем сулил ему золотые горы, умоляя опустить веревку.
Над замком взошла луна, осветив мертвенно-бледное лицо капитана, прилагавшего отчаянные усилия, чтобы развязать узел веревки. Вскоре несколько темных фигур осторожно высунули головы из-за вала, который тянулся вдоль боковой стены замка. У Мангеймера вырвался вопль ужаса. Он видел, как в лунном свете сверкнули ружья, из которых целились в него энги. Прогремели четыре выстрела. Тело капитана скорчилось, и руки его задергались в воздухе. Затем раздался глухой стон, и Мангеймера не стало. Его окоченевший труп повис вдоль стены.
В это время луна осветила сгорбленную, тощую фигуру старухи, сидевшей на камне по другую сторону рва, откуда она наблюдала описанную сцену. Ее сморщенное лицо было искажено злорадной усмешкой. Когда Мангеймер испустил свои последний вздох, она поднялась и пробормотала себе под нос:
— Я ведь знала, что так случится, я говорила, что ему не суждено умереть ни на земле, ни на воде. Тогда он смеялся над моим пророчеством. Сегодня оно сбылось, и он скрепил его своей кровью.
С этими словами Головешка скрылась в лесу.
ЭПИЛОГ
Однажды вечером Свен шел по Эрремандсгордскому лесу. Солнце уже садилось, и верхушки деревьев были озарены багровым отсветом. Колокола окрестных церквей созывали прихожан к вечерне. Из деревни доносился собачий лай, в пруду громко квакали лягушки.
Углубившись в лес, Свен увидел Ивера, который, улыбаясь, спешил ему навстречу с большим конвертом в руках.
— Гляди! — воскликнул вахмистр. — Эту грамоту доставили, когда тебя не было дома. На ней королевская печать с гербом.
Свен взломал печать и прочитал грамоту.
Король Фредерик Третий объявлял в этой бумаге, что жалует Свена Поульсена и его потомков поместьем Лундбю с его движимым и недвижимым имуществом в награду за услуги, оказанные отечеству.
Свен протянул грамоту Иверу. Вечернее солнце осветило благородные, мужественные черты Предводителя энгов. Ивер увидел на его лице горестную улыбку.
— Ах, дорогой Ивер! Когда приходит всеобщая беда, мы, бедняки, становимся просто необходимы и королю и его знати. Они нас могут и бояться, и ненавидеть, и даже восхищаться нами. Но никогда мы не заставим их нас любить.
Свен смолк. Ивер отвернулся, чтобы скрыть волнение. Тогда Предводитель энгов обнял его за плечи, и оба скрылись во мгле между деревьями.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69