Но я не мог так поступить. Что бы
я стал делать, предоставленный самому себе? Сидеть и думать о каком-нибудь
из древних мест? Нет! В таких случаях всегда очень важно продолжать что-то
делать, чтобы хоть чем-то заполнить образовавшуюся пустоту. Поэтому я
остался гидом и все время свои мысли переключал на те маленькие тайны, к
которым мы прикасались во время путешествия.
Я разобрал робота и осмотрел регулятор. Он был, как я и предполагал,
сломан - это означало, что это сделал я на ранней стадии единоборства,
либо Хасан, чтобы охладить мой разрушительный пыл. Если это сделал Хасан,
то значит, он хотел, чтобы я был не просто избит, а забит до смерти.
Однако в этом случае возникает вопрос: зачем? Интересно, известно ли его
работодателю, что когда-то я был Карагиозисом? Если это так, то для чего
ему хотелось убить основателя и Первого секретаря его собственной партии,
человека, который поклялся, что он не потерпит, чтобы при его жизни Земля
была распродана и превращена в место для развлечения банды синих
пришельцев. Человека, который поклялся бороться за освобождение Земли до
последнего. Человека, который организовал вокруг себя ядро
единомышленников, систематически снижавшего до нуля стоимость
собственности на Земле, принадлежащей веганцам, и даже пошел на то, чтобы
уничтожить процветающее агентство таллеритов по покупке недвижимости,
обосновавшееся на Мадагаскаре.
Человека, идеалам которого он был сам предан, хотя в настоящее время
и старался направить свою деятельность в более мирное законное русло.
Почему ему вдруг захотелось, чтобы этот человек погиб?
Следовательно, он либо изменил делу партии, либо не знает, кем я
являюсь на самом деле, и на уме у него что-то другое, если он поручил
Хасану прикончить меня.
Или, может быть, Хасан подчиняется приказу кого-то еще?
Но кто же мог быть этим его таинственным хозяином? И опять же, для
чего ему моя смерть?
Ответа у меня не было. И я решил, что его надо найти немедленно!
Первым меня стал угощать Джордж.
- Очень жаль, Конрад, - сказал он, стараясь не смотреть на меня.
Говорить что-нибудь человеческое всегда было для него трудно. Он
расстраивается и старается побыстрей покончить с этим. Вряд ли моя с Эллен
выходка прошлым летом привлекла его внимание. Все его страсти прекращаются
за пределами биологической лаборатории. Я помню, как он делал вскрытие
последней собаки на Земле. После того, как он в течение четырех часов
чесал за ухом, вычесывал блох из хвоста и умилялся ее лаем, он повел
Вольфа к себе в лабораторию. Вольф медленно плелся, волоча в зубах
кухонное полотенце, с которым он очень любил забавляться. В лаборатории
Джордж сделал животному укол и произвел вскрытие. Ему, как он потом
говорил, было очень интересно сделать вскрытие, пока Вольф был еще здоров.
Скелет любимца Джорджа до сих пор стоит у него в лаборатории. Поэтому
вряд ли у этого человека было особое желание снять с меня мерку для
деревянного спального мешка подземного применения.
Если бы он и желал моей смерти, то это должна быть утонченная,
быстрая и экзотическая смерть. Однако к подобной экзотике - с помощью
робота - он не питал особого пристрастия.
В этом я был уверен.
Эллен же, хотя и способна на сильные чувства, по сути ведет себя, как
неисправная кукла с автоматическим взводом. Что-то всегда заскакивает в ее
механизме как раз перед тем, как ее чувства должны вырваться, а уж на
следующий день ее столь же страстно влечет к чему-нибудь другому.
Ее соболезнование звучало, насколько я помню, приблизительно так:
- Конрад, вы даже не представляете себе, как я удручена! В самом
деле! Хотя я даже не встречалась с вашей женой, но я так понимаю ваши
чувства!
Ее голос то поднимался, то опускался, принимая всевозможные оттенки,
и я знал, что она свято верит во все, о чем сейчас говорит. И за это я был
ей благодарен.
- Нет вашей женщины, и у вас на сердце тяжесть. Словами не облегчить
эту тяжесть. Что на роду написано, то нельзя зачеркнуть. Я скорблю вместе
с вами, Конрад.
Ее слова не удивили меня. Этим человеком никогда не владела злоба или
ненависть. У нее не было личных мотивов убить меня. Поэтому я был уверен,
что ее соболезнование было самым искренним.
Миштиго не сказал ни слова в мое утешение. Это чуждо самой природе
веганцев. Для синеоких смерть - событие радостное. В соответствии с их
этическими воззрениями, она означает акт завершения - рассеивание духов
мира человека на мельчайшие частицы, воспринимающие наслаждение в огромном
всеобщем организме. Материально смерть - это торжественная ревизия всего
того, чем обладал покойник. Это торжественный раздел его состояния,
сопровождаемый пиршеством в глобальной пьянке.
- Печально, что так получилось, друг мой, - сказал Дос Сантос. -
Утрата женщины - все равно, что потеря собственной крови. Печаль ваша
велика и безутешна. Она подобна тающему огню, который никак не может
потухнуть. Все это прискорбно и ужасно. Смерть - жестокая и темная штука,
- заключил он и его глаза стали влажными. - Кем бы вы ни были - веганцем,
евреем, мавром - для испанца Сантоса жертва есть жертва, нечто
воспринимаемое на недоступном для меня туманном мистическом уровне.
Затем ко мне подошла Диана и сказала:
- Ужасно... Очень жаль. Что тут говорить еще.
Я кивнул:
- Спасибо.
- Есть кое что, о чем я должна вас спросить. Но не сейчас, позднее.
- Как хотите, - сказал я, когда все ушли, и стал снова глядеть на
реку и размышлять об этих последних днях.
Она, казалось, была опечалена не меньше других, но у меня было
ощущение, что эта пара - Дос Сантос и Диана - в чем-то причастны к тому,
что связано с роботом. Хотя я сам уверен, что именно Диана кричала Хасану,
когда робот душил меня, чтобы он его оставил. Значит, остальные молчали.
Но я почти уверен, что прежде, чем что-либо предпринять, Дос всегда
советуется с ней.
В результате не осталось никого, кого я мог бы подозревать. И не было
каких-либо очевидных мотивов. Все это могло быть чистой случайностью.
Однако...
Однако, чувство того, что кто-то хотел меня убить, не покидало меня.
Я знал, что Хасан вовсе не прочь заняться двумя поручениями сразу от
различных заказчиков, если только интересы их не пересекаются. И от этого
я почувствовал себя счастливым.
Это давало мне какую-то цель, с этим уже можно было что-то делать. На
самом деле, ничто так не вызывает желание жить, как уверенность в том, что
кто-то хочет тебя убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
я стал делать, предоставленный самому себе? Сидеть и думать о каком-нибудь
из древних мест? Нет! В таких случаях всегда очень важно продолжать что-то
делать, чтобы хоть чем-то заполнить образовавшуюся пустоту. Поэтому я
остался гидом и все время свои мысли переключал на те маленькие тайны, к
которым мы прикасались во время путешествия.
Я разобрал робота и осмотрел регулятор. Он был, как я и предполагал,
сломан - это означало, что это сделал я на ранней стадии единоборства,
либо Хасан, чтобы охладить мой разрушительный пыл. Если это сделал Хасан,
то значит, он хотел, чтобы я был не просто избит, а забит до смерти.
Однако в этом случае возникает вопрос: зачем? Интересно, известно ли его
работодателю, что когда-то я был Карагиозисом? Если это так, то для чего
ему хотелось убить основателя и Первого секретаря его собственной партии,
человека, который поклялся, что он не потерпит, чтобы при его жизни Земля
была распродана и превращена в место для развлечения банды синих
пришельцев. Человека, который поклялся бороться за освобождение Земли до
последнего. Человека, который организовал вокруг себя ядро
единомышленников, систематически снижавшего до нуля стоимость
собственности на Земле, принадлежащей веганцам, и даже пошел на то, чтобы
уничтожить процветающее агентство таллеритов по покупке недвижимости,
обосновавшееся на Мадагаскаре.
Человека, идеалам которого он был сам предан, хотя в настоящее время
и старался направить свою деятельность в более мирное законное русло.
Почему ему вдруг захотелось, чтобы этот человек погиб?
Следовательно, он либо изменил делу партии, либо не знает, кем я
являюсь на самом деле, и на уме у него что-то другое, если он поручил
Хасану прикончить меня.
Или, может быть, Хасан подчиняется приказу кого-то еще?
Но кто же мог быть этим его таинственным хозяином? И опять же, для
чего ему моя смерть?
Ответа у меня не было. И я решил, что его надо найти немедленно!
Первым меня стал угощать Джордж.
- Очень жаль, Конрад, - сказал он, стараясь не смотреть на меня.
Говорить что-нибудь человеческое всегда было для него трудно. Он
расстраивается и старается побыстрей покончить с этим. Вряд ли моя с Эллен
выходка прошлым летом привлекла его внимание. Все его страсти прекращаются
за пределами биологической лаборатории. Я помню, как он делал вскрытие
последней собаки на Земле. После того, как он в течение четырех часов
чесал за ухом, вычесывал блох из хвоста и умилялся ее лаем, он повел
Вольфа к себе в лабораторию. Вольф медленно плелся, волоча в зубах
кухонное полотенце, с которым он очень любил забавляться. В лаборатории
Джордж сделал животному укол и произвел вскрытие. Ему, как он потом
говорил, было очень интересно сделать вскрытие, пока Вольф был еще здоров.
Скелет любимца Джорджа до сих пор стоит у него в лаборатории. Поэтому
вряд ли у этого человека было особое желание снять с меня мерку для
деревянного спального мешка подземного применения.
Если бы он и желал моей смерти, то это должна быть утонченная,
быстрая и экзотическая смерть. Однако к подобной экзотике - с помощью
робота - он не питал особого пристрастия.
В этом я был уверен.
Эллен же, хотя и способна на сильные чувства, по сути ведет себя, как
неисправная кукла с автоматическим взводом. Что-то всегда заскакивает в ее
механизме как раз перед тем, как ее чувства должны вырваться, а уж на
следующий день ее столь же страстно влечет к чему-нибудь другому.
Ее соболезнование звучало, насколько я помню, приблизительно так:
- Конрад, вы даже не представляете себе, как я удручена! В самом
деле! Хотя я даже не встречалась с вашей женой, но я так понимаю ваши
чувства!
Ее голос то поднимался, то опускался, принимая всевозможные оттенки,
и я знал, что она свято верит во все, о чем сейчас говорит. И за это я был
ей благодарен.
- Нет вашей женщины, и у вас на сердце тяжесть. Словами не облегчить
эту тяжесть. Что на роду написано, то нельзя зачеркнуть. Я скорблю вместе
с вами, Конрад.
Ее слова не удивили меня. Этим человеком никогда не владела злоба или
ненависть. У нее не было личных мотивов убить меня. Поэтому я был уверен,
что ее соболезнование было самым искренним.
Миштиго не сказал ни слова в мое утешение. Это чуждо самой природе
веганцев. Для синеоких смерть - событие радостное. В соответствии с их
этическими воззрениями, она означает акт завершения - рассеивание духов
мира человека на мельчайшие частицы, воспринимающие наслаждение в огромном
всеобщем организме. Материально смерть - это торжественная ревизия всего
того, чем обладал покойник. Это торжественный раздел его состояния,
сопровождаемый пиршеством в глобальной пьянке.
- Печально, что так получилось, друг мой, - сказал Дос Сантос. -
Утрата женщины - все равно, что потеря собственной крови. Печаль ваша
велика и безутешна. Она подобна тающему огню, который никак не может
потухнуть. Все это прискорбно и ужасно. Смерть - жестокая и темная штука,
- заключил он и его глаза стали влажными. - Кем бы вы ни были - веганцем,
евреем, мавром - для испанца Сантоса жертва есть жертва, нечто
воспринимаемое на недоступном для меня туманном мистическом уровне.
Затем ко мне подошла Диана и сказала:
- Ужасно... Очень жаль. Что тут говорить еще.
Я кивнул:
- Спасибо.
- Есть кое что, о чем я должна вас спросить. Но не сейчас, позднее.
- Как хотите, - сказал я, когда все ушли, и стал снова глядеть на
реку и размышлять об этих последних днях.
Она, казалось, была опечалена не меньше других, но у меня было
ощущение, что эта пара - Дос Сантос и Диана - в чем-то причастны к тому,
что связано с роботом. Хотя я сам уверен, что именно Диана кричала Хасану,
когда робот душил меня, чтобы он его оставил. Значит, остальные молчали.
Но я почти уверен, что прежде, чем что-либо предпринять, Дос всегда
советуется с ней.
В результате не осталось никого, кого я мог бы подозревать. И не было
каких-либо очевидных мотивов. Все это могло быть чистой случайностью.
Однако...
Однако, чувство того, что кто-то хотел меня убить, не покидало меня.
Я знал, что Хасан вовсе не прочь заняться двумя поручениями сразу от
различных заказчиков, если только интересы их не пересекаются. И от этого
я почувствовал себя счастливым.
Это давало мне какую-то цель, с этим уже можно было что-то делать. На
самом деле, ничто так не вызывает желание жить, как уверенность в том, что
кто-то хочет тебя убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50