На другой день, 4 ноября, прибыл туда и сам государь.
Князь Долгорукий, поговоривши таким образом с полковниками. сообщил царю, что достойнейшими получить гетманский сан козаки считают двух полковников: черниговского и стародубского. «Полуботок очень хитр, — сказал Петр, — с него может выйти другой Мазепа. Лучше пусть выберут Скоропадского». Обстоятельства были таковы, что при малочисленности участников выбор вольными голосами мог считаться только для вида, а на самом деле гетманом должен стать тот, на кого укажет государь.
5 ноября совершено было отрешение Мазепы от гетманства. Оно совершилось театральным способом. Устроен был эшафот, на нем воздвигнута виселица; взнесли на эшафот куклу, изображавшую Мазепу в андреевской ленте. Затем взошли на возвышение Меншиков и Головкин и разодрали патент на звание кавалера. Потом прочитано было длинное писание, где излагались благодеяния Петра, долговременная доверенность государя к гетману и неблагодарность последнего. Вслед за тем сорвали с куклы андреевскую ленту, палач зацепил куклу веревкою и повесил на виселице. Такая казнь над отсутствующим врагом была в духе того времени. Почти около того же времени, по поводу политической вражды между Францией и Англией, во Франции подобным способом творили поругание над изображением английского короля Вильгельма III, а в Лондоне над изображением Людовика XIV.
Ввечеру 5 числа полковники, призванные один по одному к Долгорукому, объявили, что во всем будут поступать по произволению царскому.
Рада совершилась 6 ноября. После литургии и молебна в церкви Св. Троицы все вышли на улицу, где уже стояла толпа Козаков и посполитых. Князь Григорий Федорович проговорил к ним вступительную речь, а посольский дьяк Родостамов, взошедши на стол, прочитал с этого возвышения царскую грамоту.
«Теперь, — сказал князь Долгорукий, — по древнему вашему обыкновению пусть все войско малороссийское и народ, съехавшийся на избрание гетмана, подают голоса, кому быть гетманом».
Он отошел. Должно было произойти совещание. Но все уже было решено заранее.
«Быть гетманом стародубскому полковнику Ивану Ильичу Скоропадскому! — провозгласили начальные люди. — Понеже он человек есть царскому величеству верный и в войске малороссийском заслуженный и в делах искусный».
«Я стар, — отвечал Скоропадский. — Я не могу снести такого тягостного уряда. Гетманом быть следует человеку молодому и заслуженному. Изберите черниговского полковника Полуботка».
Большинство Козаков действительно расположено было тогда избрать Полуботка. Его все любили. Полуботок притом был всегда верен царю, не приставал к замыслу Мазепы, да и сам Мазепа не решился бы открывать ему своего замысла: прежние отношения гетмана к нему, а еще более к его родителю Леонтию, никак не могли подготовить в нем друга Мазепе. Но царь, заранее предуведомленный, что найдутся желающие избрать в гетманы Павла Полуботка, уже заявил, что его не желает. Старшины, зная это. предупредили дальнейшие толки, еще раз провозгласили имя Скоропадского, схватили его под руки и поставили на стол, с которого перед тем посольский дьяк читал царскую грамоту. Скоропадский еще раз кланялся, говорил, что недостоин такой чести. «Нет, нет, — кричали старшины, — ты достоин! Ты — старый и верный слуга царского пресветлого величества». Затем все ему кланялись и поздравляли с возведением в гетманское достоинство.
Тогда князь Долгорукий по принятому уже прежде обычаю вручил новоизбранному гетману один за другим клейноты: бунчук, знамя, булаву, царскую грамоту и печать малороссийского края, сделанную по образцу печати, употреблявшейся прежними гетманами. По окончании этого обряда все пошли в церковь. Там после эктении, в которой за именем царя помянули имя нового гетмана, Скоропадский присягал по присяжному листу, выданному из посольского приказа. В этой присяге, кроме обычного обещания верности, гетман обязывался не водить пересылки и сообщения с царскими неприятелями, особливо с бывшим гетманом Мазепою, и доносить царю о всякой шатости и склонности к сношениям с неприятелями в малороссийском народе. Произнесением присяги руководил глуховский протопоп Борзаковский. Полковники с своими полковыми старшинами стояли тут же, но сами присягнули уже после, 9 ноября, когда к ним присоединился приехавший на избирательную раду наказной лубенский полковник Василий Савич с своими полковыми старшинами.
Во время рады царь находился в помещении Меншикова. С царем были фельдмаршал Шереметев и канцлер Головкин Новоизбранный гетман с полковниками и полковыми старшинами явился к царю на поклон. Царь поздравил его, а за царем поздравили и вельможи. Гетман отправился от царя с почетом, в карете, запряженной шестью лошадьми, в сопровождении князя Долгорукого. В тот день был у гетмана обед и к столу его приглашены были полковники и полковые старшины. Целый день происходила стрельба, а народу разбрасывались от новоизбранного гетмана деньги в бумажных свертках от семи алтын до гривны в каждом свертке. Едва уехал от царя новоизбранный гетман, как явился приехавший на избрание черниговский архиепископ Иоанн Максимович, поднес государю образ Пресвятой Богородицы Черниговской и был со всеми своими духовными допущен к руке государевой, а потом отправился к себе на подворье.
Царь, ближние вельможи и походная канцелярия оставались в Глухове несколько дней. 11 ноября приехали туда с своим духовенством киевский митрополит Иоасаф Кроковский и переяславский епископ Захария Корнилович. 12 ноября в той же Троицкой церкви, где происходила присяга гетмана, после литургии в присутствии царя, вельмож и малороссийских чинов служился молебен, а после молебна духовными властями провозглашена была анафема и вечное проклятие вору и изменнику Мазепе. Новгородсеверский протопоп Афанасий Заруцкпй говорил проповедь, о которой пространно вспоминал прежде бывших изменников и оправдывал проклятие, наложенное на Мазепу. Малороссийские архиереи, черниговский и переяславский, издали от себя пастырское послание к народу о предании Мазепы проклятию и увещевали повиноваться новоизбранному гетману Скоропадскому. В тот же самый день, по заранее сообщенному царскому распоряжению. в московском Успенском соборе после литургии в присутствии царевича Алексея Петровича и царских вельмож духовные власти произнесли анафему над Мазепою. Митрополит рязанский, блюститель патриаршего престола, Стефан Яворский произнес поучение, сообразное настоящему событию, помянул с похвалою прежние доблести и добродетели Мазепы, потом порицал его измену и, заканчивая свою речь, сказал: «Нам, собранным во имя Господа Бога Иисуса Христа и святых апостолов, дано от самого Бога вязати и решити, и аще что свяжем на земли, будет связано и на небеси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Князь Долгорукий, поговоривши таким образом с полковниками. сообщил царю, что достойнейшими получить гетманский сан козаки считают двух полковников: черниговского и стародубского. «Полуботок очень хитр, — сказал Петр, — с него может выйти другой Мазепа. Лучше пусть выберут Скоропадского». Обстоятельства были таковы, что при малочисленности участников выбор вольными голосами мог считаться только для вида, а на самом деле гетманом должен стать тот, на кого укажет государь.
5 ноября совершено было отрешение Мазепы от гетманства. Оно совершилось театральным способом. Устроен был эшафот, на нем воздвигнута виселица; взнесли на эшафот куклу, изображавшую Мазепу в андреевской ленте. Затем взошли на возвышение Меншиков и Головкин и разодрали патент на звание кавалера. Потом прочитано было длинное писание, где излагались благодеяния Петра, долговременная доверенность государя к гетману и неблагодарность последнего. Вслед за тем сорвали с куклы андреевскую ленту, палач зацепил куклу веревкою и повесил на виселице. Такая казнь над отсутствующим врагом была в духе того времени. Почти около того же времени, по поводу политической вражды между Францией и Англией, во Франции подобным способом творили поругание над изображением английского короля Вильгельма III, а в Лондоне над изображением Людовика XIV.
Ввечеру 5 числа полковники, призванные один по одному к Долгорукому, объявили, что во всем будут поступать по произволению царскому.
Рада совершилась 6 ноября. После литургии и молебна в церкви Св. Троицы все вышли на улицу, где уже стояла толпа Козаков и посполитых. Князь Григорий Федорович проговорил к ним вступительную речь, а посольский дьяк Родостамов, взошедши на стол, прочитал с этого возвышения царскую грамоту.
«Теперь, — сказал князь Долгорукий, — по древнему вашему обыкновению пусть все войско малороссийское и народ, съехавшийся на избрание гетмана, подают голоса, кому быть гетманом».
Он отошел. Должно было произойти совещание. Но все уже было решено заранее.
«Быть гетманом стародубскому полковнику Ивану Ильичу Скоропадскому! — провозгласили начальные люди. — Понеже он человек есть царскому величеству верный и в войске малороссийском заслуженный и в делах искусный».
«Я стар, — отвечал Скоропадский. — Я не могу снести такого тягостного уряда. Гетманом быть следует человеку молодому и заслуженному. Изберите черниговского полковника Полуботка».
Большинство Козаков действительно расположено было тогда избрать Полуботка. Его все любили. Полуботок притом был всегда верен царю, не приставал к замыслу Мазепы, да и сам Мазепа не решился бы открывать ему своего замысла: прежние отношения гетмана к нему, а еще более к его родителю Леонтию, никак не могли подготовить в нем друга Мазепе. Но царь, заранее предуведомленный, что найдутся желающие избрать в гетманы Павла Полуботка, уже заявил, что его не желает. Старшины, зная это. предупредили дальнейшие толки, еще раз провозгласили имя Скоропадского, схватили его под руки и поставили на стол, с которого перед тем посольский дьяк читал царскую грамоту. Скоропадский еще раз кланялся, говорил, что недостоин такой чести. «Нет, нет, — кричали старшины, — ты достоин! Ты — старый и верный слуга царского пресветлого величества». Затем все ему кланялись и поздравляли с возведением в гетманское достоинство.
Тогда князь Долгорукий по принятому уже прежде обычаю вручил новоизбранному гетману один за другим клейноты: бунчук, знамя, булаву, царскую грамоту и печать малороссийского края, сделанную по образцу печати, употреблявшейся прежними гетманами. По окончании этого обряда все пошли в церковь. Там после эктении, в которой за именем царя помянули имя нового гетмана, Скоропадский присягал по присяжному листу, выданному из посольского приказа. В этой присяге, кроме обычного обещания верности, гетман обязывался не водить пересылки и сообщения с царскими неприятелями, особливо с бывшим гетманом Мазепою, и доносить царю о всякой шатости и склонности к сношениям с неприятелями в малороссийском народе. Произнесением присяги руководил глуховский протопоп Борзаковский. Полковники с своими полковыми старшинами стояли тут же, но сами присягнули уже после, 9 ноября, когда к ним присоединился приехавший на избирательную раду наказной лубенский полковник Василий Савич с своими полковыми старшинами.
Во время рады царь находился в помещении Меншикова. С царем были фельдмаршал Шереметев и канцлер Головкин Новоизбранный гетман с полковниками и полковыми старшинами явился к царю на поклон. Царь поздравил его, а за царем поздравили и вельможи. Гетман отправился от царя с почетом, в карете, запряженной шестью лошадьми, в сопровождении князя Долгорукого. В тот день был у гетмана обед и к столу его приглашены были полковники и полковые старшины. Целый день происходила стрельба, а народу разбрасывались от новоизбранного гетмана деньги в бумажных свертках от семи алтын до гривны в каждом свертке. Едва уехал от царя новоизбранный гетман, как явился приехавший на избрание черниговский архиепископ Иоанн Максимович, поднес государю образ Пресвятой Богородицы Черниговской и был со всеми своими духовными допущен к руке государевой, а потом отправился к себе на подворье.
Царь, ближние вельможи и походная канцелярия оставались в Глухове несколько дней. 11 ноября приехали туда с своим духовенством киевский митрополит Иоасаф Кроковский и переяславский епископ Захария Корнилович. 12 ноября в той же Троицкой церкви, где происходила присяга гетмана, после литургии в присутствии царя, вельмож и малороссийских чинов служился молебен, а после молебна духовными властями провозглашена была анафема и вечное проклятие вору и изменнику Мазепе. Новгородсеверский протопоп Афанасий Заруцкпй говорил проповедь, о которой пространно вспоминал прежде бывших изменников и оправдывал проклятие, наложенное на Мазепу. Малороссийские архиереи, черниговский и переяславский, издали от себя пастырское послание к народу о предании Мазепы проклятию и увещевали повиноваться новоизбранному гетману Скоропадскому. В тот же самый день, по заранее сообщенному царскому распоряжению. в московском Успенском соборе после литургии в присутствии царевича Алексея Петровича и царских вельмож духовные власти произнесли анафему над Мазепою. Митрополит рязанский, блюститель патриаршего престола, Стефан Яворский произнес поучение, сообразное настоящему событию, помянул с похвалою прежние доблести и добродетели Мазепы, потом порицал его измену и, заканчивая свою речь, сказал: «Нам, собранным во имя Господа Бога Иисуса Христа и святых апостолов, дано от самого Бога вязати и решити, и аще что свяжем на земли, будет связано и на небеси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130