Запорожцы от такой угрозы пришли в неистовство, отрешили своего кошевого Петра Сорочинского и выбрали Костю Гордеенка, человека крайне задорного, ярого ненавистника московской власти. Этот новый кошевой писал гетману такого рода объяснение: греки, следовавшие в караване, сами были виноваты; вопреки прежним обычаям ехать в Сечу, они хотели миновать ее и поехали дикою степью. Сечевики, ездившие на промыслы, узнавши о том, хотели только загородить каравану неправильный путь, но греки стали в них стрелять; тогда сечевики позвали других товарищей, бывших на рыбных промыслах, и «большим собранием» заворотили караван к Сече. Атамания и всe сечевое товариство поделили между собою из греческих товаров только красные кумачи, а дорогие вещи: камни, жемчуг и деньги возвратили торговцам и сами проводили их до великороссийских городов. В этих оправданиях была чистая ложь; ни гетман, ни московское правительство не могли поверить этому, да и сам сообщавший такое оправдание, конечно, знал, что ему не поверят. Не теряя времени, запорожцы, подущаемые притом приезжавшими в Сечу татарами, послали в Крым посольство к хану просить возобновления прежнего союза, старинного «братерства» и помощи против москалей, а тем временем самые отважные составили ватагу в числе шестисот — настоящую разбойничью шайку: в вершинах реки Вовчей не было от них ни прохода, ни проезда людям Полтавского полка, ездившим на пасеки и на рыбные ловли.
Более всего раздражала запорожцев в то время постройка городка недалеко от Сечи. Отважнейшие грозили выйти с оружием на строителей. Гетман посылал в Сечу требовать, чтобы запорожцы не мешали царским ратным ломать камня у Каменного Затона для постройки крепости, а кошевой атаман от имени всего товариства написал такой ответ, обращенный к лицу царя: «Объявляем вашему царскому величеству все мы единогласно, что совершенно не хотим оного города близ нас на Днепре иметь и камня на строение брать не дозволим. Еще и города не выстроили, а мы уже терпим убытки и неправды в вольностях наших, чего напредь сего ни от кого не видали по данным нам монархами грамотам, теперь же дознались напустнаго утеснения товариству нашему, ходящему для своих добыч и промыслов. Мы на бой против бусурман по вашему царскому указу идти всегда готовы, а города строить не позволяем».
Однако попытка запорожцев сойтись с татарами во вред России не удалась. Запорожские послы, отправленные в Крым, встретили хана недалеко от Карасубазара и предлагали прежнее «братерство», как было при Хмельницком. Хан призвал какого-то старого татарина, помнившего времена Ислам-Гирея, делал ему расспросы и потом стал держать совет с своими мурзами. Некоторые заявляли охоту открыто подать помощь запорожцам, другие же опасались, что запорожцы, надеясь на одних охотников пристать к их замыслу, которых в Украине найдется немного, опять подведут татар, как уже было недавно с Петриком и еще ранее с Суховеенком. Хан решил спросить об этом своего верховного повелителя, турецкого падишаха, а до получения ответа мурзы убеждали запорожцев не сноситься с Москвою.
Но в самом запорожском товаристве возникло раздвоение. Самые задорные ненавистники Москвы кричали: «Лучше навеки поддадимся турку, а не останемся в московской неволе». Другие представляли такое хитрое соображение: «Если орда с нами теперь не пойдет воевать Москвы, а на нас опал царский станется за сношение с татарами, то мы отпишемся, что ничего о том не знали, скажем, что нам приказал так чинить с ордою гетман. Вот его, гетмана, возьмут в Москву, а нам будет милость монаршая». Гетман заранее обо всем этом узнал и отправил к хану за объяснениями посла своего Завидовского. Хан принял гетманского посла ласково и объявил, что ни за что не станет нарушать мира с московским царем. Гетманский посланец от имени гетмана жаловался на грабежи, учиненные татарами над русскими торговцами в Кубанской и Ногайской орде. Хан приказал тотчас учинить розыск и воротить награбленные товары; сверх того он дал строгий приказ не поступать вперед таким образом. Тогда же хан хотел окончить размен полоненников так, чтобы уже ни русских в Крыму, ни татар в России в плену не оставалось. Это не так скоро могло окончиться, так как русских полоненников отпускали не иначе, как в обмен за татарских или за выкуп деньгами. Некоторые русские в это время получили свободу, и. в числе их был князь Юрий Четвертинский, взятый в плен во время нашествия Петрика с белогородскою ордою. Силистрийский Юсуф-паша продолжал требовать вознаграждения за ограбленный караван, и гетман не без труда упросил присланного от паши «агу» взять вознаграждение жалованьем, которое по обычаю каждый год присылалось от царя запорожцам сукнами, камками, атласами и соболями. Такие вещи приняты были но оценке в десять тысяч левков; гетман прибавил еще 640 рублей деньгами и, сверх того, отдал греческим купцам, потерпевшим разорение от запорожцев, 400 рублей, собранных с переволоченского перевоза на Днепре, составлявшего собственность Запорожской Сечи.
Казалось, у запорожцев отнималась надежда на помощь мусульманского мира против московской власти, но приезжавшие в Сечь татары разжигали их и твердили, что если Москва не покинет строить городов при Днепре, то бусурманы пойдут войною на московские города и пригласят запорожцев. Даже силистрийский паша заявлял гетману, что туркам вообще немило построение городов, что оно означает приготовление к войне. Такие заявления распаляли у запорожцев задор ко вражде с Москвою. «Но не так страшны запорожцы и татары, — писал Мазепа в приказ, — страшнее нам малороссийский посполитый народ: весь он своевольным духом дышит: никто не хочет быть под той властью, под которою пребывает, а полтавский полковник пишет мне, что все его полчане при случае начнут запорожцам помогать в их злом намерении». Осенью 1702 года запорожцы напали на царскую казну, которую вез капитан Суходольский, убили капитана и двух солдат, ограбили казну, а бывшего при капитане священника, исколов копьями, замертво покинули в терновнике: они, кроме того, уводили у великороссийских ратных людей почтовых лошадей и задержали царскую грамоту, в которой уговаривали их не препятствовать постройке крепости.
Такие бесчинства сами по себе хотя еще не возбуждали политических опасностей, но волнения в Запорожье откликались в Украине и слухи о сборе запорожцев на войну против москалей, разносясь по Гетманщине, находили в народе сочувствие. В Сечу стремились всякие бездомные бродяги. Гетман приказывал компаниям стеречь переходы, не пускать беглецов через Днепр, а полковникам заблаговременно предупреждать в своих полках побеги и сажать в тюрьмы своевольных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Более всего раздражала запорожцев в то время постройка городка недалеко от Сечи. Отважнейшие грозили выйти с оружием на строителей. Гетман посылал в Сечу требовать, чтобы запорожцы не мешали царским ратным ломать камня у Каменного Затона для постройки крепости, а кошевой атаман от имени всего товариства написал такой ответ, обращенный к лицу царя: «Объявляем вашему царскому величеству все мы единогласно, что совершенно не хотим оного города близ нас на Днепре иметь и камня на строение брать не дозволим. Еще и города не выстроили, а мы уже терпим убытки и неправды в вольностях наших, чего напредь сего ни от кого не видали по данным нам монархами грамотам, теперь же дознались напустнаго утеснения товариству нашему, ходящему для своих добыч и промыслов. Мы на бой против бусурман по вашему царскому указу идти всегда готовы, а города строить не позволяем».
Однако попытка запорожцев сойтись с татарами во вред России не удалась. Запорожские послы, отправленные в Крым, встретили хана недалеко от Карасубазара и предлагали прежнее «братерство», как было при Хмельницком. Хан призвал какого-то старого татарина, помнившего времена Ислам-Гирея, делал ему расспросы и потом стал держать совет с своими мурзами. Некоторые заявляли охоту открыто подать помощь запорожцам, другие же опасались, что запорожцы, надеясь на одних охотников пристать к их замыслу, которых в Украине найдется немного, опять подведут татар, как уже было недавно с Петриком и еще ранее с Суховеенком. Хан решил спросить об этом своего верховного повелителя, турецкого падишаха, а до получения ответа мурзы убеждали запорожцев не сноситься с Москвою.
Но в самом запорожском товаристве возникло раздвоение. Самые задорные ненавистники Москвы кричали: «Лучше навеки поддадимся турку, а не останемся в московской неволе». Другие представляли такое хитрое соображение: «Если орда с нами теперь не пойдет воевать Москвы, а на нас опал царский станется за сношение с татарами, то мы отпишемся, что ничего о том не знали, скажем, что нам приказал так чинить с ордою гетман. Вот его, гетмана, возьмут в Москву, а нам будет милость монаршая». Гетман заранее обо всем этом узнал и отправил к хану за объяснениями посла своего Завидовского. Хан принял гетманского посла ласково и объявил, что ни за что не станет нарушать мира с московским царем. Гетманский посланец от имени гетмана жаловался на грабежи, учиненные татарами над русскими торговцами в Кубанской и Ногайской орде. Хан приказал тотчас учинить розыск и воротить награбленные товары; сверх того он дал строгий приказ не поступать вперед таким образом. Тогда же хан хотел окончить размен полоненников так, чтобы уже ни русских в Крыму, ни татар в России в плену не оставалось. Это не так скоро могло окончиться, так как русских полоненников отпускали не иначе, как в обмен за татарских или за выкуп деньгами. Некоторые русские в это время получили свободу, и. в числе их был князь Юрий Четвертинский, взятый в плен во время нашествия Петрика с белогородскою ордою. Силистрийский Юсуф-паша продолжал требовать вознаграждения за ограбленный караван, и гетман не без труда упросил присланного от паши «агу» взять вознаграждение жалованьем, которое по обычаю каждый год присылалось от царя запорожцам сукнами, камками, атласами и соболями. Такие вещи приняты были но оценке в десять тысяч левков; гетман прибавил еще 640 рублей деньгами и, сверх того, отдал греческим купцам, потерпевшим разорение от запорожцев, 400 рублей, собранных с переволоченского перевоза на Днепре, составлявшего собственность Запорожской Сечи.
Казалось, у запорожцев отнималась надежда на помощь мусульманского мира против московской власти, но приезжавшие в Сечь татары разжигали их и твердили, что если Москва не покинет строить городов при Днепре, то бусурманы пойдут войною на московские города и пригласят запорожцев. Даже силистрийский паша заявлял гетману, что туркам вообще немило построение городов, что оно означает приготовление к войне. Такие заявления распаляли у запорожцев задор ко вражде с Москвою. «Но не так страшны запорожцы и татары, — писал Мазепа в приказ, — страшнее нам малороссийский посполитый народ: весь он своевольным духом дышит: никто не хочет быть под той властью, под которою пребывает, а полтавский полковник пишет мне, что все его полчане при случае начнут запорожцам помогать в их злом намерении». Осенью 1702 года запорожцы напали на царскую казну, которую вез капитан Суходольский, убили капитана и двух солдат, ограбили казну, а бывшего при капитане священника, исколов копьями, замертво покинули в терновнике: они, кроме того, уводили у великороссийских ратных людей почтовых лошадей и задержали царскую грамоту, в которой уговаривали их не препятствовать постройке крепости.
Такие бесчинства сами по себе хотя еще не возбуждали политических опасностей, но волнения в Запорожье откликались в Украине и слухи о сборе запорожцев на войну против москалей, разносясь по Гетманщине, находили в народе сочувствие. В Сечу стремились всякие бездомные бродяги. Гетман приказывал компаниям стеречь переходы, не пускать беглецов через Днепр, а полковникам заблаговременно предупреждать в своих полках побеги и сажать в тюрьмы своевольных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130