Однако посылка козацких полковников сделала свое дело. Булавин ушел и перебрался в украинные страны Московского государства. Он установился с своею вольницею в Пристанном городке на Хопре, взволновал городки по рекам: Хопру, Битюгу, Медведице, Гайдаре и Северному Донцу. Весь этот край, не с давнего времени населенный беглою вольницею, стал тянуть к Донскому Войску. Булавин из Пристанного грянул на Черкасск, убил атамана Лукьяна Максимова и был провозглашен атаманом всего козачества. Немалую надежду полагал он на Запорожье, а главное — на множество «гультаев», скоплявшихся там из Гетманщины и Слободской Украины, только того и алкавших, чтобы ворваться «в городы» и расправляться там с зажиточными людьми, владельцами дворов и земельных угодий. В конце мая Булавин, овладевши Черкасском, с несколькими тысячами удальцов прибыл в Бахмут и оттуда послал в Сечь свой новый «прелестный» универсал. Он извещал, что князь Василий Долгорукий с московскими ратными людьми пришел истреблять все козачество, побить старых и малых и сжечь все козачьи городки. Он извещал, что в ожидании такой беды для всего козачества Войско Донское призывает всех обитателей берегов Дона, Медведицы, Хопра, Гайдара, Северного Донца, Днепра и всех его «запольных» (впадающих в Днепр) речек, где только обретается козачий присуд, подниматься и идти противу грозящего всем врага, «чтобы все козачьи реки оставались по-прежнему, как было там козачество, и чтобы между всеми козаками было побратимство». Сборное место назначено под Ямполем. Воззвания Булавина наделали более крика и шума, чем оказали ему помощи на деле. В Сече, в Кодаке и разных степных притонах кричали, что надобно идти разорять и убивать всех значных и богатых людей. В самой Запорожской Сече 13 мая была шумная рада. Удалые и горячие головы сперва взяли верх. Но приехавшие из Киева монахи вынесли из сечевой церкви крест и евангелие и успели уговорить часть Козаков. После того хотя запорожцы и приставали к Булавину, но отдельными ватагами, человек в несколько сот в каждой. Так, например, 30 мая пошло к нему 300 удальцов с красными кумачными знаменами, а 9 июня отправилась к нему другая партия — 500 пеших человек. Но сам Булавин повредил себе тем, что разделил свои силы. Он отправил один отряд своих коза-ков в 5000 человек к Азову, а другие два, под начальством единомышленных своих атаманов. Драного и Голого, на запад, для привлечения к себе жителей и умножения сил своих. Голый, в отряде которого было тысячи полторы запорожцев, удачно расправился с слободским Сумским полком. Булавинцы напали на него врасплох на берегу реки Уразовой, убили всех старшин и самого полковника Андрея Герасименка, взяли весь обоз. Другие предводители — Семен Драный и Беспалый — двинулись к Ямполю, где назначено было сборное место, но их не допустили бригадир Шидловский и полковник Кропотов: с этими последними действовали посланные гетманом полковники полтавский и компанейский, которых после ухода Булавина с урочища Вороноегетман прикомандировал к майору гвардии князю Долгорукому. Полтавский полковник приказал заранее вывести из городков Тора и Маяков все козацкие семьи в Изюм, чтобы не допустить торских и маяцких Козаков пристать к мятежу. У Кривой Луки, недалеко от Тора, встретил он идущего Драного, с которым было до пяти тысяч донцов и 1500 запорожцев. Бой был жестокий, продолжался пять часов — три часа дня и два часа ночи — и кончился совершенным поражением мятежников. Драный пал в битве. Многие потонули в Северском Донце. Запорожцы ушли в Бахмут. Шидловский там их осадил. Запорожцы сдавались, прося пощады, но их не слушали и истребили; Бахмут был сожжен. Между тем прошел слух, что Булавин сам стоит при урочище Деркуле. Против него пошли полковники полтавский и компанейский и вступили в бой с «чатою» (высланным передовым отрядом) в 800 человек. Мятежники были разбиты. Булавин поспешно ушел к тому отряду Козаков, который он еще прежде из Черкасска отправил к Азову, но там пришел ему конец. Он покусился ворваться в Матросскую и Плотничью слободы, прилегавшие к городу Азову; три часа была жестокая битва против четырех рот солдат; из крепостей Азовской и Петровской гремели пушечные выстрелы. Козаки держались упорно; наконец были прогнаны; 423 из них пало в битве, 400 утонуло во время бегства, 60 попалось в плен. Солдаты овладели одним знаменем, побрали лошадей, достали много панцирей с убитых. Булавин со срамом привел в Черкасск остатки разбитых. Там поднял против него бурю атаман Зерщиков, его единомышленник и вместе соперник. По наущению этого человека козаки стали кричать, что Булавина следует убить за то, что он погубил войско. Булавин, с небольшим кружком верных его советников, убежал в свой курень. Козаки принялись доставать его из куреня. Булавин, защищаясь, успел застрелить двоих из своих врагов, но увидел, что ему никак нельзя отбиться… Его воображению предстали страшные муки казни, которая его ожидала, если бы козаки его взяли и выдали, и он пустил себе в левый висок пулю из пистолета. Козаки переловили его советников, в числе которых был брат Булавина и сын Драного. Их всех посадили на цепь, потом выдали азовскому губернатору Толстому. Тело Булавина отправлено было в Азов: голову отсекли и отдали врачам сохранить ее напоказ, а туловище, уже смердящее, было повешено за ноги на том месте, где происходило нападение на Азов.
Восстание в украинных городах продолжалось еще до конца 1708 года и было угашено князем Долгоруким посредством самых жестоких, бесчеловечных мер. Левенец, Кожуховский и сотники их полков, числом 21, получили в награждение по паре соболей и по объяринному кафтану за победу при Деркуле, подготовившую полное поражение мятежника. Но Мазепа не совсем одобрительно отозвался о полтавском полковнике.
В конце мая гетман получил от Ленчинского, польского коронного подскарбия, уведомление, что ему незачем будет идти внутрь Польши. Мазепа сообщал, что, по его соображениям, следует воротиться в Украину и беречься, с одной стороны, внутренних смятений в крае, а с другой — помощи врагам из Турции. Посол гетманский Згура ездил в Бендеры к сераскиру «с комплиментом» и там подлинно узнал, что сторонник Станислава Лещинского, пан Тарло, домогался в Бендерах через сераскира получить от Порты в помощь хотя немного орды. Этот Згура, родом грек, близкий советник Мазепы, впоследствии явился одним из участников измены гетмана, а потому, вероятно, доставляя пугливые реляции, на самом деле ездил к сераскиру вовсе не с такими полезными для царя видами, как о нем показывал гетман в своих донесениях Головкину. Пан Тарло от 9 июня писал гетману письмо, убеждал пристать на сторону шведского короля и Станислава и уверял именем обоих королей, что войско запорожское и весь украинский народ будут оставаться при своих старинных правах и вольностях с приумножением новых, лишь бы только гетман, освободившись от тиранской власти, возвратился к своему наследственному государю и к общей матери — Речи Посполитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130