Она недовольна передачами WCHS.
— Но это же самая интересная радиостанция Бостона, — заметил Дэн Хорэн.
Джек рассмеялся:
— Благодарю за комплимент. Помимо того, она самая прибыльная, если верить результатам последних опросов.
От бара они отошли с полными стаканами в руках и в холле между библиотекой и гостиной набрели на Кимберли и Конни.
Джек уже решил для себя, что только Констанция Хорэн могла соперничать с Кимберли в изяществе и красоте. Ростом повыше Кимберли, с длинными стройными ногами, светлыми волосами. Помаду она предпочитала светло-красную, отчего ее чувственные губы становились более холодными. В общении с людьми Конни отличало демонстративное выпячивание чувства собственного достоинства, граничащее с высокомерием.
Конни превосходно играла в бридж. Если она и Джек оказывались за одним столиком, их старались разводить по разным парам, потому что вместе они не знали себе равных.
В этот вечер Конни надела белоснежное платье с V-образным вырезом на груди, облегающее бедра и подчеркивающее длину ног. У Джека все вставало от одного взгляда на Конни.
— Джек… сколько стаканов шотландского ты уже выпил в этот вечер, дорогой? — с легкой улыбкой спросила Кимберли.
— Я не считал. А ты?
— Я тоже. Но надеюсь, это последний.
6
Перед полуночью в маленькой гостиной, примыкающей к их спальне, Джек швырнул фрак на пол.
— Хватит, черт побери! Хватит! Прекрати тыкать меня носом в мои ошибки!
Кимберли расстегнула крючки и молнию, сняла платье, повесила на плечики и направилась в спальню.
— У тебя дурное настроение? — крикнула она оттуда.
— А каким ему еще быть? Ты только и делала, что унижала меня.
— Чем я могла тебя унизить? — спросила Кимберли с ледяным спокойствием, более похожим на вызов.
— Ты сказала Бетси, что я не могу отличить антикварную мебель от современной…
— А ты можешь?
— Да, могу. В тонкостях я, конечно, не разбираюсь, но кое-что знаю. Во всяком случае, могу сказать, что наш комод выполнен в стиле Вильгельма и Марии. Потому что я заплатил за него приличные деньги.
Кимберли вернулась, завязывая поясок синего домашнего платья.
— Есть еще жалобы?
Джек уже побросал на пол всю одежду и стоял в чем мать родила.
— Барбара предложила мне канапе со своей тарелки, я взял его и съел. Ты могла бы и не спрашивать меня, где моя тарелка. Как мне следовало поступить? Взять канапе с ее тарелки, переложить на свою, а уж потом съесть? Этого ты от меня ждала?
— Более того, у тебя не было салфетки.
— Потому что в другой руке я держал стакан, не так ли? А еще в присутствии Хорэнов ты спросила, сколько я выпил, и посоветовала мне остановиться.
— И хорошо, что посоветовала. Ты послушай себя.
— Я не пьян, Кимберли!
— Поверю тебе на слово. Но, по-моему, ты хотел, чтобы я сделала из тебя джентльмена. Это часть нашего договора. Ты сам просил об этом. Но тебе еще далеко до…
— Не публично, Кимберли! Не при других людях!
— Ага. Разница мне понятна. Сегодня я выставила тебя напоказ, муж мой. Показала всем человека, который может купить дом на Луисбург-сквер и обустроить его, умеет одеваться так, как принято в обществе, знает, каким образом принимать гостей и общаться с ними, то есть научился всему тому, о чем три года назад имел самое смутное представление. Я показала всем человека, который, возможно, не силен в особенностях современной мебели, но различает типы восточных ковров и знаком со стилем Вильгельма и Марии, к тому же имеет деньги, чтобы все это купить. Сегодня вечером я представила тебя Бостону. И ты с честью выдержал испытание, Джек. Откровенно говоря, я относилась к числу тех, кто в этом сомневался. А что я слышу в ответ? Мелкие придирки от человека, который если не пьян, то близок к этому. И если я посоветовала тебе больше не пить шотландского, а это был твой четвертый или пятый стакан, то поступила совершенно правильно, потому что иначе ты свел бы на нет все наши старания. Я ложусь в постель. — Она помолчала, потом добавила:
— Еще одно предложение. Прежде чем присоединиться ко мне, прими душ и почисти зубы. Если ты не способен ни на что другое, по крайней мере ты сможешь употребить по назначению свой обрезанный конец.
Глава 5
1
1934 год
Десятого июня Джек получил телеграмму:
ЛА 61034 1000
ЖИЗНЬ ЙОХАННА ЛЕРЕРА БЫСТРО ПОДХОДИТ К КОНЦУ. ОН СЛАБЕЕТ ДЕНЬ ОТО ДНЯ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ С НИМ, ПОКА ОН ЕЩЕ ЖИВ, СОВЕТУЮ ПРИЕХАТЬ СЮДА КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
МИККИ.
Микки Салливан был доверенным лицом Эриха Лира и давнишним другом Джека.
На следующий день, ровно в полдень, Джек поднялся на борт пассажирского биплана «Кондор» авиакомпании «Америкэн эйрлайнс», вылетающего в Лос-Анджелес. Маршрут пролегал через Нью-Йорк, Вашингтон, Нашвилл, Даллас и Дуглас, штат Аризона, с посадками в каждом городе. Поскольку полет продолжался и ночью (недавнее и рискованное нововведение), кресла раскладывались в удобные койки. После того как все десять пассажиров плотно пообедали, с ликерами и вином, им предложили отдохнуть. Где-то над Виргинией или Теннесси сиденья превратились в койки, пассажиры переоделись в пижамы и прилегли. Тех, кто еще спал, разбудили в Далласе, чтобы сообщить, что половина пути позади. На борту самолета они съели завтрак и ленч, после полудня им предложили закуски и коктейли, а как раз перед обедом «Кондор» приземлился в Лос-Анджелесе.
Прежде чем покинуть аэропорт, Джек отбил телеграмму Кимберли:
ЛА 61234 2115
ДОЛЕТЕЛ БЛАГОПОЛУЧНО. ВОЗВРАЩУСЬ ПОЕЗДОМ. С ЛЮБОВЬЮ К ТЕБЕ И МАЛЕНЬКОМУ ДЖОНУ.
ДЖЕК.
Микки Салливан встретил его в аэропорту. И лишь после того, как Джек отправил телеграмму, Микки сообщил ему, что он не поспел.
— Старик умер четыре часа тому назад.
— Он что-нибудь сказал обо мне?
— Он ни о ком ничего не сказал. Последние два дня твой отец и брат пытались говорить с ним. Он знал, что они говорят… Его глаза следили за их губами… Но он им не отвечал. Так, наверное, действует на нас близость смерти, Джек. Ничего особенного. Люди уходят в себя и проводят последние часы со своими мыслями.
Микки Салливан был на восемь лет старше Джека. Рыжеволосый крепыш с честным, открытым лицом. Многие говорили, что с женой он развелся из-за Эриха Лира, ставившего работу выше семейной жизни.
— Твой отец зол, — предупредил Микки, когда они шагали к автомобилю.
— Естественно. Он или злится, или хочет трахнуться. Третьего не дано.
— Они заглянули в завещание твоего деда. Он оставил твоему брату миллион, а тебе полмиллиона, указав, что еще полмиллиона ты получил авансом в 1931 году.
— Дед не хотел, чтобы отец знал об этом.
— Да, Эрих считает это предательством. Остаток состояния деда, который отойдет к нему, на миллион не тянет.
— Он и так свое получил. Президент и основной акционер «Лир шип брикинг и солвейдж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Но это же самая интересная радиостанция Бостона, — заметил Дэн Хорэн.
Джек рассмеялся:
— Благодарю за комплимент. Помимо того, она самая прибыльная, если верить результатам последних опросов.
От бара они отошли с полными стаканами в руках и в холле между библиотекой и гостиной набрели на Кимберли и Конни.
Джек уже решил для себя, что только Констанция Хорэн могла соперничать с Кимберли в изяществе и красоте. Ростом повыше Кимберли, с длинными стройными ногами, светлыми волосами. Помаду она предпочитала светло-красную, отчего ее чувственные губы становились более холодными. В общении с людьми Конни отличало демонстративное выпячивание чувства собственного достоинства, граничащее с высокомерием.
Конни превосходно играла в бридж. Если она и Джек оказывались за одним столиком, их старались разводить по разным парам, потому что вместе они не знали себе равных.
В этот вечер Конни надела белоснежное платье с V-образным вырезом на груди, облегающее бедра и подчеркивающее длину ног. У Джека все вставало от одного взгляда на Конни.
— Джек… сколько стаканов шотландского ты уже выпил в этот вечер, дорогой? — с легкой улыбкой спросила Кимберли.
— Я не считал. А ты?
— Я тоже. Но надеюсь, это последний.
6
Перед полуночью в маленькой гостиной, примыкающей к их спальне, Джек швырнул фрак на пол.
— Хватит, черт побери! Хватит! Прекрати тыкать меня носом в мои ошибки!
Кимберли расстегнула крючки и молнию, сняла платье, повесила на плечики и направилась в спальню.
— У тебя дурное настроение? — крикнула она оттуда.
— А каким ему еще быть? Ты только и делала, что унижала меня.
— Чем я могла тебя унизить? — спросила Кимберли с ледяным спокойствием, более похожим на вызов.
— Ты сказала Бетси, что я не могу отличить антикварную мебель от современной…
— А ты можешь?
— Да, могу. В тонкостях я, конечно, не разбираюсь, но кое-что знаю. Во всяком случае, могу сказать, что наш комод выполнен в стиле Вильгельма и Марии. Потому что я заплатил за него приличные деньги.
Кимберли вернулась, завязывая поясок синего домашнего платья.
— Есть еще жалобы?
Джек уже побросал на пол всю одежду и стоял в чем мать родила.
— Барбара предложила мне канапе со своей тарелки, я взял его и съел. Ты могла бы и не спрашивать меня, где моя тарелка. Как мне следовало поступить? Взять канапе с ее тарелки, переложить на свою, а уж потом съесть? Этого ты от меня ждала?
— Более того, у тебя не было салфетки.
— Потому что в другой руке я держал стакан, не так ли? А еще в присутствии Хорэнов ты спросила, сколько я выпил, и посоветовала мне остановиться.
— И хорошо, что посоветовала. Ты послушай себя.
— Я не пьян, Кимберли!
— Поверю тебе на слово. Но, по-моему, ты хотел, чтобы я сделала из тебя джентльмена. Это часть нашего договора. Ты сам просил об этом. Но тебе еще далеко до…
— Не публично, Кимберли! Не при других людях!
— Ага. Разница мне понятна. Сегодня я выставила тебя напоказ, муж мой. Показала всем человека, который может купить дом на Луисбург-сквер и обустроить его, умеет одеваться так, как принято в обществе, знает, каким образом принимать гостей и общаться с ними, то есть научился всему тому, о чем три года назад имел самое смутное представление. Я показала всем человека, который, возможно, не силен в особенностях современной мебели, но различает типы восточных ковров и знаком со стилем Вильгельма и Марии, к тому же имеет деньги, чтобы все это купить. Сегодня вечером я представила тебя Бостону. И ты с честью выдержал испытание, Джек. Откровенно говоря, я относилась к числу тех, кто в этом сомневался. А что я слышу в ответ? Мелкие придирки от человека, который если не пьян, то близок к этому. И если я посоветовала тебе больше не пить шотландского, а это был твой четвертый или пятый стакан, то поступила совершенно правильно, потому что иначе ты свел бы на нет все наши старания. Я ложусь в постель. — Она помолчала, потом добавила:
— Еще одно предложение. Прежде чем присоединиться ко мне, прими душ и почисти зубы. Если ты не способен ни на что другое, по крайней мере ты сможешь употребить по назначению свой обрезанный конец.
Глава 5
1
1934 год
Десятого июня Джек получил телеграмму:
ЛА 61034 1000
ЖИЗНЬ ЙОХАННА ЛЕРЕРА БЫСТРО ПОДХОДИТ К КОНЦУ. ОН СЛАБЕЕТ ДЕНЬ ОТО ДНЯ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ С НИМ, ПОКА ОН ЕЩЕ ЖИВ, СОВЕТУЮ ПРИЕХАТЬ СЮДА КАК МОЖНО СКОРЕЕ.
МИККИ.
Микки Салливан был доверенным лицом Эриха Лира и давнишним другом Джека.
На следующий день, ровно в полдень, Джек поднялся на борт пассажирского биплана «Кондор» авиакомпании «Америкэн эйрлайнс», вылетающего в Лос-Анджелес. Маршрут пролегал через Нью-Йорк, Вашингтон, Нашвилл, Даллас и Дуглас, штат Аризона, с посадками в каждом городе. Поскольку полет продолжался и ночью (недавнее и рискованное нововведение), кресла раскладывались в удобные койки. После того как все десять пассажиров плотно пообедали, с ликерами и вином, им предложили отдохнуть. Где-то над Виргинией или Теннесси сиденья превратились в койки, пассажиры переоделись в пижамы и прилегли. Тех, кто еще спал, разбудили в Далласе, чтобы сообщить, что половина пути позади. На борту самолета они съели завтрак и ленч, после полудня им предложили закуски и коктейли, а как раз перед обедом «Кондор» приземлился в Лос-Анджелесе.
Прежде чем покинуть аэропорт, Джек отбил телеграмму Кимберли:
ЛА 61234 2115
ДОЛЕТЕЛ БЛАГОПОЛУЧНО. ВОЗВРАЩУСЬ ПОЕЗДОМ. С ЛЮБОВЬЮ К ТЕБЕ И МАЛЕНЬКОМУ ДЖОНУ.
ДЖЕК.
Микки Салливан встретил его в аэропорту. И лишь после того, как Джек отправил телеграмму, Микки сообщил ему, что он не поспел.
— Старик умер четыре часа тому назад.
— Он что-нибудь сказал обо мне?
— Он ни о ком ничего не сказал. Последние два дня твой отец и брат пытались говорить с ним. Он знал, что они говорят… Его глаза следили за их губами… Но он им не отвечал. Так, наверное, действует на нас близость смерти, Джек. Ничего особенного. Люди уходят в себя и проводят последние часы со своими мыслями.
Микки Салливан был на восемь лет старше Джека. Рыжеволосый крепыш с честным, открытым лицом. Многие говорили, что с женой он развелся из-за Эриха Лира, ставившего работу выше семейной жизни.
— Твой отец зол, — предупредил Микки, когда они шагали к автомобилю.
— Естественно. Он или злится, или хочет трахнуться. Третьего не дано.
— Они заглянули в завещание твоего деда. Он оставил твоему брату миллион, а тебе полмиллиона, указав, что еще полмиллиона ты получил авансом в 1931 году.
— Дед не хотел, чтобы отец знал об этом.
— Да, Эрих считает это предательством. Остаток состояния деда, который отойдет к нему, на миллион не тянет.
— Он и так свое получил. Президент и основной акционер «Лир шип брикинг и солвейдж».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104