Еще трое сидели на стульях, но только потому, что накрепко вцепились в стойку бара. В углу за столиком одинокая женщина, судя по всему, проститутка, стаканами глушила вино.
Хозяин, тоже изрядно набравшийся, стоял за стойкой. Он снял с полки две бутылки красного вина, протянул Джеку и Кертису.
— Бесплатно. — Язык у него едва ворочался. — Сегодня все бесплатно. Завтра работы у меня не будет. — Он мотнул головой в сторону проститутки. — А вот у нее будет. Та же самая, что была у ее матери. В прошлый раз.
Они взяли вино и положили бутылки на пол у заднего сиденья. Садясь в «мерседес», впервые услышали орудийные раскаты.
На выезде из городка Кертис попросил Джека остановить автомобиль.
— Как насчет того, чтобы повернуть обратно? — спросил он. — Бельгийский офицер скорее всего прав. Мы действительно два круглых идиота.
— Штурмовик пролетел над нами, даже не удостоив нас взглядом.
— Может, второй удостоит.
— Ответь мне на один вопрос. Если бы ты был один, без меня, ты бы повернул?
— Я военный корреспондент. Ехать дальше — моя работа. Но не твоя.
— Другими словами, раз я нанял тебя, то имею право послать навстречу опасности, а сам могу ретироваться. — Джек включил первую передачу и поехал на северо-восток, к Маршу.
Магистраль Бастонь — Намюр проходила через Марш, и на окраине города они столкнулись с немцами.
Джек повернул за угол и увидел стоящий одной гусеницей на тротуаре, чтобы не блокировать улицу, немецкий танк. Как потом выяснилось, это была «Пантера-4». Двое мужчин в пилотках и в черной форме с закатанными выше локтей рукавами, стоя на танке, разговаривали с двумя пехотинцами в серой форме и в касках. Неподалеку стоял мальчик школьного возраста в коротких штанишках, с любопытством поглядывая то на немцев, то на танк.
Один из мужчин в черной форме, командир тапка, повернулся на звук мотора. Когда он увидел белый «мерседес», выражение его лица разительно изменилось. Словно он забрел на арену цирка и оказался лицом к лицу с двумя клоунами. Потом он резко взмахнул рукой, приказывая Джеку подъехать к танку.
Мужчина заговорил с ними по-немецки. Джек понял, что он спрашивает, кто они такие.
— Мы американцы, — ответил Кертис на английском. — Граждане нейтральной страны.
— Что вы тут делаете?
— Мы журналисты, иностранные корреспонденты.
Командир танка спрыгнул на землю и подошел к автомобилю.
— Пожалуйста, ваши документы.
Кертис протянул ему паспорт. Немец внимательно просмотрел его, потом взял паспорт Джека.
Оглядел белый «мерседес», усмехнулся. Это был высокий, мускулистый блондин лет тридцати.
— Военные корреспонденты, — пробормотал он, возвращая паспорта. — Подождите.
Он вернулся к танку, взобрался на броню. Изнутри ему подали радиомикрофон, минуту-другую он с кем-то говорил.
Джек и Кертис ждали. Через десять минут к ним подъехала машина, из нее вышел офицер.
— Я капитан Ганс Риттер, — представился он. — Абвер — военная разведка. Мы знаем, кто вы, мистер Лир и мистер Фредерик. Вы поездом выехали из Парижа, где вы, мистер Лир, останавливались в отеле «Руайаль Монсо», в Аррас, оттуда на автомобиле добрались до Динана и…
— Вы много знаете, — перебил его Джек.
— Мы знаем кое-что еще, мистер Лир. Нам известно, что вы еврей. И мы собираемся показать вам, что приписываемое нам жестокое обращение с евреями — не более чем вымыслы наших врагов.
4
В тот вечер Джек и Кертис отобедали в Нешато, хлебом и супом из полевой кухни да двумя бутылками красного вина. Компанию им составили капитан Риттер и полковник абвера Кассель.
Типичный немецкий профессиональный военный, Кассель не говорил по-английски, Джек же недостаточно владел немецким. Смог только сказать, что родители его отца приехали в США из Германии.
Через Риттера Кассель сообщил им следующее: «Прошу меня извинить, но я очень занят. Нет нужды говорить вам, что должно произойти у нас на глазах. В ближайшие тридцать шесть часов мы или победим, или потерпим поражение. Но я заверяю вас — победа будет на стороне Германского Рейха».
Джек не упомянул о расстреле беженцев. У него возникла одна идея, и он не желал настраивать немцев против себя.
— Мы хотели бы стать свидетелями вашего наступления на Маасе и транслировать прямой репортаж о ходе сражения на Соединенные Штаты.
— Вы хотите рассказать о нашей победе? Я могу это устроить.
— И еще, полковник, — продолжал Джек. — Мы оставили в Динане француза и бельгийца. Они сотрудники «Лир бродкастинг». Я буду вам очень признателен, если вы доставите их из Динана в то место, откуда будет вестись наша передача.
Капитан Риттер заулыбался:
— Фламандец, у которого вы арендовали автомобиль, работает на нас. Ваш незаменимый мсье Бельвиль об этом не знает. Динан уже в наших руках. Люди, о которых вы говорите, задержаны. Их доставят к вам. Нет проблем.
За руль белого «мерседеса», теперь украшенного германскими флажками, сел лейтенант Хантзингер. За «мерседесом» следовал штабной автомобиль с техниками и оборудованием. Для трансляции выбрали вершину холма в востоку от Седана, с которой открывался прекрасный вид на реку, город и лесистые холмы на другом берегу, где французские войска готовились отразить немецкое наступление.
Сигнал на армейской частоте должен был поступать на ретранслятор в Бастони, а оттуда — на Norddeutsche Rundfunk в Гамбурге, ту самую радиостанцию, через которую на Кейп-Код передавались интервью Гитлера и его речь во Дворце спорта в 1938 году.
Лейтенант Хантзингер объяснял, что происходит. Наступление началось многочасовой артподготовкой, поддержанной бомбардировкой с воздуха. Раз за разом «юнкерсы» пикировали на французские позиции, уделив особое внимание артиллерии, развернутой в лесах за городом. К тому времени, когда немецкая пехота на больших резиновых лодках начала форсировать Маас, дым и пыль от разрывов бомб и снарядов густой пеленой затянули город и реку, так что французы смогли увидеть и потопить лишь несколько надувных лодок. Пехота штурмом взяла Седан и окрестные холмы, вышибив с позиции артиллеристов, которые еще могли бы спасти французов. К вечеру стало ясно, что немецкая армия практически без потерь перешла Маас у Седана.
Кертис работал в прямом эфире. Час за часом перед слушателями «Лир бродкастинг» разворачивалась картина сражения в далекой Европе. «Здесь, у Седана, второго сентября тысяча восемьсот семидесятого года французский император Наполеон Третий сдался немецкой армии после одного из самых сокрушительных поражении в истории Франции. Сегодня, тринадцатого мая тысяча девятьсот сорокового года, Франция стоит на пороге катастрофы не меньших масштабов…»
Немецкая армия одержала победу на поле боя. «Лир бродкастинг» — в эфире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Хозяин, тоже изрядно набравшийся, стоял за стойкой. Он снял с полки две бутылки красного вина, протянул Джеку и Кертису.
— Бесплатно. — Язык у него едва ворочался. — Сегодня все бесплатно. Завтра работы у меня не будет. — Он мотнул головой в сторону проститутки. — А вот у нее будет. Та же самая, что была у ее матери. В прошлый раз.
Они взяли вино и положили бутылки на пол у заднего сиденья. Садясь в «мерседес», впервые услышали орудийные раскаты.
На выезде из городка Кертис попросил Джека остановить автомобиль.
— Как насчет того, чтобы повернуть обратно? — спросил он. — Бельгийский офицер скорее всего прав. Мы действительно два круглых идиота.
— Штурмовик пролетел над нами, даже не удостоив нас взглядом.
— Может, второй удостоит.
— Ответь мне на один вопрос. Если бы ты был один, без меня, ты бы повернул?
— Я военный корреспондент. Ехать дальше — моя работа. Но не твоя.
— Другими словами, раз я нанял тебя, то имею право послать навстречу опасности, а сам могу ретироваться. — Джек включил первую передачу и поехал на северо-восток, к Маршу.
Магистраль Бастонь — Намюр проходила через Марш, и на окраине города они столкнулись с немцами.
Джек повернул за угол и увидел стоящий одной гусеницей на тротуаре, чтобы не блокировать улицу, немецкий танк. Как потом выяснилось, это была «Пантера-4». Двое мужчин в пилотках и в черной форме с закатанными выше локтей рукавами, стоя на танке, разговаривали с двумя пехотинцами в серой форме и в касках. Неподалеку стоял мальчик школьного возраста в коротких штанишках, с любопытством поглядывая то на немцев, то на танк.
Один из мужчин в черной форме, командир тапка, повернулся на звук мотора. Когда он увидел белый «мерседес», выражение его лица разительно изменилось. Словно он забрел на арену цирка и оказался лицом к лицу с двумя клоунами. Потом он резко взмахнул рукой, приказывая Джеку подъехать к танку.
Мужчина заговорил с ними по-немецки. Джек понял, что он спрашивает, кто они такие.
— Мы американцы, — ответил Кертис на английском. — Граждане нейтральной страны.
— Что вы тут делаете?
— Мы журналисты, иностранные корреспонденты.
Командир танка спрыгнул на землю и подошел к автомобилю.
— Пожалуйста, ваши документы.
Кертис протянул ему паспорт. Немец внимательно просмотрел его, потом взял паспорт Джека.
Оглядел белый «мерседес», усмехнулся. Это был высокий, мускулистый блондин лет тридцати.
— Военные корреспонденты, — пробормотал он, возвращая паспорта. — Подождите.
Он вернулся к танку, взобрался на броню. Изнутри ему подали радиомикрофон, минуту-другую он с кем-то говорил.
Джек и Кертис ждали. Через десять минут к ним подъехала машина, из нее вышел офицер.
— Я капитан Ганс Риттер, — представился он. — Абвер — военная разведка. Мы знаем, кто вы, мистер Лир и мистер Фредерик. Вы поездом выехали из Парижа, где вы, мистер Лир, останавливались в отеле «Руайаль Монсо», в Аррас, оттуда на автомобиле добрались до Динана и…
— Вы много знаете, — перебил его Джек.
— Мы знаем кое-что еще, мистер Лир. Нам известно, что вы еврей. И мы собираемся показать вам, что приписываемое нам жестокое обращение с евреями — не более чем вымыслы наших врагов.
4
В тот вечер Джек и Кертис отобедали в Нешато, хлебом и супом из полевой кухни да двумя бутылками красного вина. Компанию им составили капитан Риттер и полковник абвера Кассель.
Типичный немецкий профессиональный военный, Кассель не говорил по-английски, Джек же недостаточно владел немецким. Смог только сказать, что родители его отца приехали в США из Германии.
Через Риттера Кассель сообщил им следующее: «Прошу меня извинить, но я очень занят. Нет нужды говорить вам, что должно произойти у нас на глазах. В ближайшие тридцать шесть часов мы или победим, или потерпим поражение. Но я заверяю вас — победа будет на стороне Германского Рейха».
Джек не упомянул о расстреле беженцев. У него возникла одна идея, и он не желал настраивать немцев против себя.
— Мы хотели бы стать свидетелями вашего наступления на Маасе и транслировать прямой репортаж о ходе сражения на Соединенные Штаты.
— Вы хотите рассказать о нашей победе? Я могу это устроить.
— И еще, полковник, — продолжал Джек. — Мы оставили в Динане француза и бельгийца. Они сотрудники «Лир бродкастинг». Я буду вам очень признателен, если вы доставите их из Динана в то место, откуда будет вестись наша передача.
Капитан Риттер заулыбался:
— Фламандец, у которого вы арендовали автомобиль, работает на нас. Ваш незаменимый мсье Бельвиль об этом не знает. Динан уже в наших руках. Люди, о которых вы говорите, задержаны. Их доставят к вам. Нет проблем.
За руль белого «мерседеса», теперь украшенного германскими флажками, сел лейтенант Хантзингер. За «мерседесом» следовал штабной автомобиль с техниками и оборудованием. Для трансляции выбрали вершину холма в востоку от Седана, с которой открывался прекрасный вид на реку, город и лесистые холмы на другом берегу, где французские войска готовились отразить немецкое наступление.
Сигнал на армейской частоте должен был поступать на ретранслятор в Бастони, а оттуда — на Norddeutsche Rundfunk в Гамбурге, ту самую радиостанцию, через которую на Кейп-Код передавались интервью Гитлера и его речь во Дворце спорта в 1938 году.
Лейтенант Хантзингер объяснял, что происходит. Наступление началось многочасовой артподготовкой, поддержанной бомбардировкой с воздуха. Раз за разом «юнкерсы» пикировали на французские позиции, уделив особое внимание артиллерии, развернутой в лесах за городом. К тому времени, когда немецкая пехота на больших резиновых лодках начала форсировать Маас, дым и пыль от разрывов бомб и снарядов густой пеленой затянули город и реку, так что французы смогли увидеть и потопить лишь несколько надувных лодок. Пехота штурмом взяла Седан и окрестные холмы, вышибив с позиции артиллеристов, которые еще могли бы спасти французов. К вечеру стало ясно, что немецкая армия практически без потерь перешла Маас у Седана.
Кертис работал в прямом эфире. Час за часом перед слушателями «Лир бродкастинг» разворачивалась картина сражения в далекой Европе. «Здесь, у Седана, второго сентября тысяча восемьсот семидесятого года французский император Наполеон Третий сдался немецкой армии после одного из самых сокрушительных поражении в истории Франции. Сегодня, тринадцатого мая тысяча девятьсот сорокового года, Франция стоит на пороге катастрофы не меньших масштабов…»
Немецкая армия одержала победу на поле боя. «Лир бродкастинг» — в эфире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104