Пятнадцатилетняя дочь Линды, Нелли, принесла к бассейну свою виолончель и наигрывала дедушке рождественские мелодии.
Джек потерял двадцать фунтов, превратившись в скелет, обтянутый кожей воскового цвета. Но доктор Филин Хагэн, нью-йоркский кардиолог, настаивал на том, что процесс выздоровления проходит нормально. За неделю до Рождества доктор Хагэн отвез Джека в Гринвичскую больницу, чтобы провести всестороннее обследование. Местные кардиологи подтвердили, что все идет хорошо и необратимые изменения сердечной мышцы довольно незначительны.
Мэри Карсон, присев у шезлонга, в котором полулежал Джек, поцеловала его ладонь.
— Слава Богу, время еще не пришло! — прошептала она. — Я хочу занять твое место, но еще рано!
Джек кивнул:
— Да. Рано. Можешь в этом не сомневаться.
На Рождество Эль-Джей прилетел на три дня. Вновь с Глорией. Лиз фыркала, но Джек покачал головой и шепнул ей на ухо, что он рад приезду Глории, в переливающемся бикини та выглядела великолепно. «От одного взгляда на нее у меня все встает, — поделился он с Лиз своими ощущениями. — А так приятно осознавать, что ты на это еще способен».
Поездку на Сент-Крой доктор Хагэн зарубил. Во-первых, он полагал, что летать Джеку еще рано, во-вторых, сомневался к компетентности тамошних врачей. Он предложил Джеку поехать поездом в один из прибрежных городов Флориды.
Недавно вышедший на пенсию Микки Салливан рассказал Джеку о доме с бассейном, который сдавался в аренду в Дирфилд-Бич. Достаточно большом, чтобы там хватило места Кэпу Дуренбергеру и его жене Наоми, которые могли приглядеть за Джеком. Была в доме и лишняя спальня, для Джони или Сары.
Джек согласился и 10 января уехал поездом компании «Амтрак» с Линдой. Ее отец, теперь адмирал Хогэн, встретил их в Форт-Лодердейле, и Линда на несколько дней поехала в Пенсаколу. Микки и Кэп отвезли Джека в Дирфилд-Бич.
Он сидел на берегу, точно так же, как на Сент-Крое после смерти Энн, и смотрел на воду, уже не скорбя по усопшей жене, но раздумывая, как жить дальше. Хемингуэй в свое время написал, что, если человек растрачивает весь свой оптимизм, ему пора уходить.
На том самом берегу у Джека и произошла памятная встреча, которая то ли лишила его последних остатков оптимизма, то ли, наоборот, дала новый заряд. Однозначного ответа у Джека так и не нашлось.
Старичок лет семидесяти с хвостиком, в цветастой рубашке, брюках, соломенной шляпе, представившийся как Юний Кротий, сел на песок рядом с Джеком и заговорил с каким-то странным акцентом. Он сразу перешел к делу.
— Я не буду отнимать у вас время. Вы, возможно, слышали мою фамилию…
— Я слышал вашу фамилию, мистер Кротий.
— Тогда вы знаете, что я — президент «Уичерли Девер».
Джек знал. Транснациональному конгломерату «Уичерли Девер» принадлежали телестанции, радиостанции, газеты журналы, два информационных агентства и многое, многое другое
— Надеюсь, вы простите меня за то, что я решился поговорить с вами еще до вашего окончательного выздоровления, — продолжал Кротий. — Но именно в такие моменты человек обычно думает о перемене образа жизни, возможно, о том, чтобы снять со своих плеч груз ответственности и насладиться плодами своего труда.
— Я еще не готов продавать свою компанию, мистер Кротий…
Кротии кивнул:
— Другого я и не ожидал. Но давайте поддерживать связь. Возможно, вы захотите рассмотреть и другие варианты. А мы постараемся предложить вам самый привлекательный.
Джек улыбнулся:
— Хорошо. Давайте поддерживать связь. Но я еще не задумываюсь о пенсии. Я растратил еще не весь свой оптимизм.
2
1973 год
Зимой 1973 года не только Джек Лир лишился немалой доли оптимизма. Ричарда Никсона только-только переизбрали президентом Соединенных Штатов. Многие американцы полагали Никсона и его администрацию злом, развращающим и отравляющим Америку. Многие представители политической элиты в январе покинули Вашингтон, чтобы не присутствовать на второй инаугурации Никсона.
Среди тех, кто уехал из столицы, была и Диана Хеклер, член палаты представителей от шестнадцатого округа, включающего западную часть Нью-Джерси и примыкающие к ней пригороды. Диана Хеклер избиралась от Республиканской партии, но Никсона презирала. А от участия в инаугурации отказалась под предлогом жестокого бронхита. Врачи, мол, посоветовали ей побыть на солнце.
Поселилась она в доме, принадлежащем семье, которая проживала в ее избирательном округе. Располагался этот дом в сотне ярдов от того, что арендовал Джек. Диана в молчании прошла мимо него с полдюжины раз, но наконец как-то утром остановилась и спросила:
— Вы ведь Джек Лир, не так ли!? «Лир коммюникейшн»?
Джек встал:
— Да, а вы, как я понимаю, член палаты представителей Диана Хеклер?
— Да сядьте вы. Расслабьтесь. Не для того ли мы приехали в это ужасное место? Чтобы расслабиться, так.
Джек рассмеялся:
— Ужасное… Слава Богу, я не единственный, кто так думает.
Диана присела рядом. Волны, набегающие на песок касались пальцев ее ног. Джек уже было решил пересесть чуть подальше от берега, но потом догадался, что этой женщине нравится накатывающая на ее ноги вода. И хотя она надолго замолчала, Джек чувствовал, что это женщина очень энергичная, решительная, где-то даже авантюристка. Об этом говорили и ее походка, и разворот плеч.
Высокая, Диана оставалась стройной в свои сорок семь лет. Не обделила ее природа и бюстом. Прическу Диане явно делал профессионал. Трусики начинались у пупка и полностью закрывали ягодицы.
— Я читала о вашем инфаркте и знаю, почему вы здесь, — наконец заговорила Диана. — Вы уж меня извините, но, похоже, я знаю о вас больше, чем вы обо мне.
— Давайте разберемся, — улыбнулся Джек. — Я знаю что в палату представителей вас выбрали уже в сотый раз.
— В четвертый.
— В четвертый. Я знал, что не в первый. И, насколько мне известно, вы республиканка.
— Независимая республиканка.
— Это лучший тип республиканцев. И… полагаю, на этом мне придется поставить точку.
— Мне уже за сорок, — продолжила Диана. — Я никогда не была замужем, детей у меня нет. Я не только политик, но и адвокат. Люблю бейсбол и футбол. Люблю ходить в художественные галереи, но терпеть не могу сидеть на концертах. Не возражаю против того, чтобы часок погулять по берегу, но мечтаю поспать днем, а потом выпить коктейль и хорошо пообедать.
3
Они сидели за столом у панорамного окна, выходящего на сердитые волны, которые обрушивались на песок Форт-Лодердейла. Брызги долетали даже до свай, на которых высился ресторан.
Диана пила мартини с джином «Бифитер», Джек — шотландское.
Говорили они о политике семидесятых. Джека удивляли кое-какие высказывания Дианы. Ему пришлось признать, что он не очень-то разбирается в некоторых поднятых ею проблемах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Джек потерял двадцать фунтов, превратившись в скелет, обтянутый кожей воскового цвета. Но доктор Филин Хагэн, нью-йоркский кардиолог, настаивал на том, что процесс выздоровления проходит нормально. За неделю до Рождества доктор Хагэн отвез Джека в Гринвичскую больницу, чтобы провести всестороннее обследование. Местные кардиологи подтвердили, что все идет хорошо и необратимые изменения сердечной мышцы довольно незначительны.
Мэри Карсон, присев у шезлонга, в котором полулежал Джек, поцеловала его ладонь.
— Слава Богу, время еще не пришло! — прошептала она. — Я хочу занять твое место, но еще рано!
Джек кивнул:
— Да. Рано. Можешь в этом не сомневаться.
На Рождество Эль-Джей прилетел на три дня. Вновь с Глорией. Лиз фыркала, но Джек покачал головой и шепнул ей на ухо, что он рад приезду Глории, в переливающемся бикини та выглядела великолепно. «От одного взгляда на нее у меня все встает, — поделился он с Лиз своими ощущениями. — А так приятно осознавать, что ты на это еще способен».
Поездку на Сент-Крой доктор Хагэн зарубил. Во-первых, он полагал, что летать Джеку еще рано, во-вторых, сомневался к компетентности тамошних врачей. Он предложил Джеку поехать поездом в один из прибрежных городов Флориды.
Недавно вышедший на пенсию Микки Салливан рассказал Джеку о доме с бассейном, который сдавался в аренду в Дирфилд-Бич. Достаточно большом, чтобы там хватило места Кэпу Дуренбергеру и его жене Наоми, которые могли приглядеть за Джеком. Была в доме и лишняя спальня, для Джони или Сары.
Джек согласился и 10 января уехал поездом компании «Амтрак» с Линдой. Ее отец, теперь адмирал Хогэн, встретил их в Форт-Лодердейле, и Линда на несколько дней поехала в Пенсаколу. Микки и Кэп отвезли Джека в Дирфилд-Бич.
Он сидел на берегу, точно так же, как на Сент-Крое после смерти Энн, и смотрел на воду, уже не скорбя по усопшей жене, но раздумывая, как жить дальше. Хемингуэй в свое время написал, что, если человек растрачивает весь свой оптимизм, ему пора уходить.
На том самом берегу у Джека и произошла памятная встреча, которая то ли лишила его последних остатков оптимизма, то ли, наоборот, дала новый заряд. Однозначного ответа у Джека так и не нашлось.
Старичок лет семидесяти с хвостиком, в цветастой рубашке, брюках, соломенной шляпе, представившийся как Юний Кротий, сел на песок рядом с Джеком и заговорил с каким-то странным акцентом. Он сразу перешел к делу.
— Я не буду отнимать у вас время. Вы, возможно, слышали мою фамилию…
— Я слышал вашу фамилию, мистер Кротий.
— Тогда вы знаете, что я — президент «Уичерли Девер».
Джек знал. Транснациональному конгломерату «Уичерли Девер» принадлежали телестанции, радиостанции, газеты журналы, два информационных агентства и многое, многое другое
— Надеюсь, вы простите меня за то, что я решился поговорить с вами еще до вашего окончательного выздоровления, — продолжал Кротий. — Но именно в такие моменты человек обычно думает о перемене образа жизни, возможно, о том, чтобы снять со своих плеч груз ответственности и насладиться плодами своего труда.
— Я еще не готов продавать свою компанию, мистер Кротий…
Кротии кивнул:
— Другого я и не ожидал. Но давайте поддерживать связь. Возможно, вы захотите рассмотреть и другие варианты. А мы постараемся предложить вам самый привлекательный.
Джек улыбнулся:
— Хорошо. Давайте поддерживать связь. Но я еще не задумываюсь о пенсии. Я растратил еще не весь свой оптимизм.
2
1973 год
Зимой 1973 года не только Джек Лир лишился немалой доли оптимизма. Ричарда Никсона только-только переизбрали президентом Соединенных Штатов. Многие американцы полагали Никсона и его администрацию злом, развращающим и отравляющим Америку. Многие представители политической элиты в январе покинули Вашингтон, чтобы не присутствовать на второй инаугурации Никсона.
Среди тех, кто уехал из столицы, была и Диана Хеклер, член палаты представителей от шестнадцатого округа, включающего западную часть Нью-Джерси и примыкающие к ней пригороды. Диана Хеклер избиралась от Республиканской партии, но Никсона презирала. А от участия в инаугурации отказалась под предлогом жестокого бронхита. Врачи, мол, посоветовали ей побыть на солнце.
Поселилась она в доме, принадлежащем семье, которая проживала в ее избирательном округе. Располагался этот дом в сотне ярдов от того, что арендовал Джек. Диана в молчании прошла мимо него с полдюжины раз, но наконец как-то утром остановилась и спросила:
— Вы ведь Джек Лир, не так ли!? «Лир коммюникейшн»?
Джек встал:
— Да, а вы, как я понимаю, член палаты представителей Диана Хеклер?
— Да сядьте вы. Расслабьтесь. Не для того ли мы приехали в это ужасное место? Чтобы расслабиться, так.
Джек рассмеялся:
— Ужасное… Слава Богу, я не единственный, кто так думает.
Диана присела рядом. Волны, набегающие на песок касались пальцев ее ног. Джек уже было решил пересесть чуть подальше от берега, но потом догадался, что этой женщине нравится накатывающая на ее ноги вода. И хотя она надолго замолчала, Джек чувствовал, что это женщина очень энергичная, решительная, где-то даже авантюристка. Об этом говорили и ее походка, и разворот плеч.
Высокая, Диана оставалась стройной в свои сорок семь лет. Не обделила ее природа и бюстом. Прическу Диане явно делал профессионал. Трусики начинались у пупка и полностью закрывали ягодицы.
— Я читала о вашем инфаркте и знаю, почему вы здесь, — наконец заговорила Диана. — Вы уж меня извините, но, похоже, я знаю о вас больше, чем вы обо мне.
— Давайте разберемся, — улыбнулся Джек. — Я знаю что в палату представителей вас выбрали уже в сотый раз.
— В четвертый.
— В четвертый. Я знал, что не в первый. И, насколько мне известно, вы республиканка.
— Независимая республиканка.
— Это лучший тип республиканцев. И… полагаю, на этом мне придется поставить точку.
— Мне уже за сорок, — продолжила Диана. — Я никогда не была замужем, детей у меня нет. Я не только политик, но и адвокат. Люблю бейсбол и футбол. Люблю ходить в художественные галереи, но терпеть не могу сидеть на концертах. Не возражаю против того, чтобы часок погулять по берегу, но мечтаю поспать днем, а потом выпить коктейль и хорошо пообедать.
3
Они сидели за столом у панорамного окна, выходящего на сердитые волны, которые обрушивались на песок Форт-Лодердейла. Брызги долетали даже до свай, на которых высился ресторан.
Диана пила мартини с джином «Бифитер», Джек — шотландское.
Говорили они о политике семидесятых. Джека удивляли кое-какие высказывания Дианы. Ему пришлось признать, что он не очень-то разбирается в некоторых поднятых ею проблемах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104