В конце концов субстанция стены, покрытой, как и все поверхности в комнате, толстым слоем серой краски, успокоилась. Но Моррийон не доверял ей: он чувствовал в комнате затаенную дрожь и вызов наследника воспринял с облегчением.
Придется снова передвинуть койку, пока стены опять не начнут на нее реагировать. Должарианцам, которые поселились на станции раньше всех, то и дело приходилось переезжать из комнаты в комнату — активность урианского сооружения возрастала от человеческой концентрации. Эти явления шли по нарастающей, пока ученый-урианист не придумал наконец, как бороться с чужой субстанцией.
Моррийон скорчил гримасу. Что бы там ученый ни говорил, эти его заслонки сильно смахивают на орудия пытки. Но Лисантер — не должарианец, потому и не понимает, насколько точно это сравнение.
Бори оделся, подозрительно поглядывая на стены и потолок. О полах, где заслонки были натыканы гуще всего, он старался не думать. Его взгляд любовно остановился на добавочных, недавно поставленных заслонках. Вот только к добру ли это? Он проверил рабочие журналы и обнаружил, что приказ исходил от Анариса, а заслонки настолько не в обычаях Должара, что Моррийон два дня ломал голову над тем, что это может значить. С Анарисом об этом говорить нельзя: наследник своим поступком ясно дал понять, что Моррийон должен функционировать без перебоев, пока его хозяин и Эсабиан ведут ритуальную борьбу за власть, которая окончится смертью одного из них.
Моррийон взял свой электронный блокнот с пустого стола в ногах кровати. Ему недоставало тяжести рации на поясе и ее ночного шепота, вопреки конструкторскому замыслу об усилении нестойких акустических колебаний. На Пожирателе Солнц рациями не пользовались. Лисантер опасался, что радиочастоты могут вызвать нежелательные явления в поведении станции. Должарианцам поневоле пришлось разрешить обслуживающему персоналу пользоваться блокнотами, что было намного безопаснее. И полезнее, что Татриман демонстрировала чуть ли не каждый день.
Моррийон нажал на кнопку, отпирающую дверь. По напоминающей фистулу впадине в стене пробежала вспышка, и она разошлась с мерзким сосущим звуком. Моррийон поморщился.
По коридору сновали, как обычно, техники и серые должарские солдаты. Станция работала в три смены и никогда не засыпала. Моррийон посторонился, пропуская гравиподдон, нагруженный причудливой урианской техникой, извлеченной из каких-нибудь закоулков станции, и чуть не споткнулся о протянутый по полу кабель.
Он осторожно нажал на вестник у двери Анариса и снова не сдержал гримасы от чмокающего звука.
Комната Анариса имела вполне нормальный вид со своими прямыми углами и плоскими стенами — это достигалось только благодаря дипластовым панелям и многочисленным заслонкам. При этом Моррийон заметил, что она стала чуть менее ровной, чем раньше. Прижав блокнот к боку, он вошел, подождал, когда дверь закроется, и поклонился Анарису. Наследник встретил его весело.
— Ну, что нового произошло за эту вахту? Не включил ли ты тайком станцию, чего доброго?
Моррийон оставил ехидство без внимания. Все дело в этом месте. Оно не предназначено для человека и всех нас делает непохожими на себя.
— Есть интересный рапорт из секции Лисантера. У персонала, размещенного близ Палаты Хроноса, участились психические расстройства.
Наследник сузил глаза — Моррийон давно чувствовал, что Анарис не любит Палату Хроноса.
— Расстройства? — Анарис саркастически поднял черную бровь.
— Должарский контингент страдает в основном от бессонницы. Среди низшего персонала — кошмары, удушье во сне, лунатизм. Последние исследования показали, что частота заболеваемости убывает по мере удаления от центра станции.
Анарис умолк так надолго, что Моррийону стало не по себе.
— Сны, — сказал он наконец. — Это место порождает дурные сны.
— Если позволите... — начал Моррийон. Анарис небрежно махнул рукой. — Я думаю, что серым и тарканцам тоже снятся кошмары, но они боятся, как бы в них не заподозрили хореянскую кровь.
Несмотря на частые приказания Анариса говорить откровенно, на лбу у бори выступил пот. Анарис чуть не убил его, когда Моррийон застал наследника во время занятия телекинезом. Эсабиан без колебаний казнил бы сына, обнаружив в нем кровь давно исчезнувших хореян, экстрасенсов, чей остров жители материка уничтожили направленным ударом астероида на заре должарской космической эры.
Наконец Анарис кивнул, и у Моррийона отлегло от сердца.
— И к какому же выводу пришел Лисантер? Или ты?
— Он говорит, что не знает, что это значит, но я думаю, что он скрывает от нас свои выводы из страха перед Барродахом. Нам, к сожалению, пока нечем на него повлиять.
— Тогда придется подождать, пока отца об этом не информируют. После этого Лисантер и меня сможет ввести в курс.
Миг спустя Моррийон понял, что встреча окончена, и ушел. Теперь он был уверен: чем бы ни испугало Сердце Хроноса Анариса на «Кулаке Должара», здесь этот страх не прошел, а только усилился.
* * *
Барродах тоже воспринял вызов своего господина с облегчением. Ему не давала спать периодически чмокающая фистула, которая открылась в одном из вогнутых мест и только час как умолкла.
Барродах устало прикрыл глаза, но тут же открыл их и оглядел комнату. Он не мог справиться с ужасом, который чувствовал всякий раз, когда просыпался и видел, что пропорции комнаты изменились. Если еще кто-то на станции и страдал от кошмаров, будто он медленно задыхается в пищеварительном тракте какого-то чудовища, то все об этом молчали — и он тоже должен. Притом Лисантер уверял, что станция не является живой в общепринятом смысле слова, а просто обладает высокой адаптируемостью.
«Это гомеостатический механизм, приспособленный к условиям урианского обитания. Она всего лишь старается, чтобы нам было удобно»..
В том-то и проблема, что они — не уриане. И если уриане чувствовали себя здесь комфортно, какими же тогда они были?
Он сел и сунул ноги в башмаки, избегая всякого контакта с теплой упругостью пола, которая чувствовалась даже сквозь толстое резинчатое покрытие. Одеваясь, он с яростью повторил свой обет добыть как можно больше стазисных заслонок. Поскольку материал лимитирован, только господа имеют их в достаточном количестве, но он найдет способ.
Одевшись, он прилепил ампулу на спину пониже затылка и поднял высокий воротник кителя. Незачем Эсабиану знать о сан-суси и прочих медикаментах, которые он принимает от тика. Щеку опять свело, и Барродах напрягся в ожидании острой, почти как от электрошока, боли, но она не пришла. Он немного успокоился и вышел.
В коридоре было людно, но ему уступали дорогу. Дойдя до покоев Эсабиана, он заметил на потолке бородавчатые ур-плоды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125