— Я ношу его на себе с тех пор, как ларгист Ранор дал его мне — и погиб. Это снято на Энкаинации Эренарха. Здесь показано, как взрывается бомба и все умирают... и как Гештар, Тау и Штулафи выходят из зала перед самым взрывом.
Ваннис показалось, что та самая бомба взорвалась у нее в голове, оставив череп пустым, как яичная скорлупа, и сердце заколотилось о корсаж.
В дни своих раздумий она решила, что непременно займет свое законное место рядом с Брендоном хай-Аркадом. Ее от рождения готовили быть Кириархеей. С той самой ночи, которую Брендон провел с ней по дружбе и доброте, ночи, полной смеха, нежности и удовольствия, ей все больше хотелось привязать его к себе шелковыми узами.
Он вернулся из своего похода уже не наследником, но полноправным Панархом, и та ночь больше не повторилась. Ваннис подозревала, что для него она просто светская дама, слабовольно позволившая втянуть себя в заговор. Его доброта — вот все, к чему она может воззвать.
Но она не пошла просить у его порога вместе с сотнями других. Ей нужно было что-то, способное его заинтересовать, нужен был ключ к его доверию.
И вот эта девушка нежданно-негаданно вложила этот ключ ей прямо в руки.
Способность планировать вернулась в Ваннис — мысль ее работала быстрее, чем билось сердце.
— Я знаю, что делать, — сказала она, и в глазах Фиэрин забрезжило облегчение. — Ничего пока никому не говорите. Чип оставьте у меня — если хотите, конечно, — добавила она, заметив, как конвульсивно сжались пальцы Фиэрин.
— Но к кому я должна обратиться? К адмиралу Найбергу? Или...
— Только к новому Панарху, и ни к кому иному.
— Но если я попробую связаться с ним хотя бы по почте, Тау сразу узнает.
— По почте нельзя. Он окружен шпионами, в этом вы правы. Нужно рассказать ему обо всем лично.
— Но как мне получить у него аудиенцию? Тау сразу узнает...
Ваннис взяла руки Фиэрин в свои.
— Забудьте о Тау. И о чипе тоже забудьте. Ваш разговор с Брендоном состоится в самом что ни на есть общественном месте.
— На его коронации? — округлила глаза Фиэрин. Ваннис с улыбкой погладила ее по щеке.
— Предоставьте это мне. Я обещаю вам: у вас будет шанс, и ваша безопасность будет обеспечена.
Фиэрин закрыла глаза, и ее лицо дрогнуло под рукой Ваннис — она так долго жила среди врагов.
Ей придется вернуться обратно — при этом держать себя в руках.
Ваннис с нежной заботой обняла ее обеими руками и зарылась лицом в ее прохладные, душистые волосы.
12
Осри Омилов, лейтенант Флота и преподаватель Школы Астрогации, придал окончательный лоск своему парадному мундиру и оглядел себя со всех сторон. Удостоверившись, что не посрамит ни себя, ни мундира, он открыл дверь и вышел. Его ум был занят событиями, перенесшими его сюда после недавней кадровой перетасовки, — его, единственного лейтенанта на вожделенной флагманской территории.
Эта ситуация его смущала. Он отказался от звания лейтенант-коммандера, предложенного ему как спасителю наследника, — он ведь знал, что этого не заслуживает. По правде сказать, это Брендон спас его. Притом ему не хотелось увязнуть в административной рутине — ему нравилось преподавать.
Однако привилегии все же были предоставлены ему, как близкому другу Панарха. Сначала этот титул показался Осри не менее лживым, но потом врожденная честность заставила его взглянуть на это со стороны.
Много ты знаешь людей, которые могут поговорить с Панархом в любое время?
С легким шоком он вынужден был признать, что его статус соответствует тому, который когда-то имел и теперь получил снова его отец. Отцовский мир всегда казался Осри очень далеким.
Он оглянулся на свою двухкомнатную квартирку, тихую и красиво оформленную в устаревшем уже артизанском стиле; четкие линии, стекло, дерево и приглушенное освещение. Что это — изысканный вкус какого-нибудь флотского карьериста или Панарх сам постарался? По дороге к транстубу Осри пытался вспомнить, говорил ли он когда-нибудь Брендону, как ему неприятно жить в шумном коридоре и как он ценит простор, если уж о виде мечтать не приходится. Очень возможно, что Брендон пустил в ход свое влияние.
В любом случае благодарить Осри некого. Либо тут замешана флотская политика и разговоры о том, как ему повезло, неизбежно втянут его в эту самую политику, либо в дело вмешался Брендон, но настолько скрытно, что не существует достойного способа выразить ему свою признательность.
Этого, очевидно, Брендон и хотел. Осри не претендовал на то, что хорошо знает нового Панарха, но одно он знал точно: Брендон не любит благодарственных речей.
Есть, конечно, другие средства, помимо слов, — да только что может сделать простой лейтенант для человека, который вот-вот будет торжественно провозглашен главой бесчисленных планет и триллионов подданных?
Осри отдал честь трем коммандерам, ожидающим на остановке. Они ответили и продолжили свой разговор.
Их вежливое, но сдержанное поведение показывало, что они далеки от политики, — Осри был не так глуп и понимал, что в этой секции Колпака все отлично знают, кто он такой. Только с такими офицерами, не лезущими в политику и соблюдающими субординацию, он и чувствовал себя свободно. Льстивая снисходительность высших чинов действовала ему на нервы.
Пришла капсула и увезла их. Осри дважды за последние пять минут сверился с босуэллом. С чего он так дергается? Его задача в предстоящей церемонии очень проста — стоять в строю, только и всего.
Выйдя, Осри направился в кают-компанию, где обычно собирались навигаторы — теперь там было не протолкнуться от белых мундиров и золотых галунов.
— Омилов! — Из толпы возникло красивое темное лицо лейтенанта Мзинги. — Как раз вовремя. Крейсера синхронизируют орбиты через тридцать минут.
Другие засмеялись над этой нехитрой шуткой. По блеску в глазах и по тому, как одергивались безукоризненно сидящие мундиры, Осри понимал, что все здесь нервничают не меньше, чем он.
— Что здесь, собственно, происходит? — спросил он.
— Профилактическая прививка, — с нехарактерной для него иронией пояснил лейтенант-коммандер Ром-Санчес.
Лица вокруг имели самое разное выражение — от веселого до кислого. Веселье отличало тех, с кем Осри подружился на борту «Грозного».
— Омилов, — воскликнул Ром-Санчес, — ты возрождаешь мою веру в человечество. Ты у нас держишься вне политики, верно?
— Политика — все равно что грязевой матч. Уж лучше переждать в сторонке — меньше расходов на стирку.
В ответ раздался взрыв хохота, и кто-то сунул ему в руку бокал. Осри поднял его наравне с многими другими и выпил. Мягкий, но крепкий напиток приятно обжег горло.
Осри не льстил себя надеждой, что внезапно сделался остряком. Это нервы — и дело не только в предстоящем приеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125