Гностор Омилов хочет, чтобы мы провели для него еще один эксперимент — на этот раз в космосе, за пределами системы, вдали от здешнего психического хаоса. Предлагаю согласиться — а как только мы окажемся за радиусом, то убежим.
— Да! — выдохнула Марим. — К Рифтхавену и нашим сокровищам!
— Нет, — сказала Вийя. — Подумай как следует, Марим. Где бы мы ни появились, обе стороны будут смотреть на нас, как на дичь. Предлагаю отправиться на Пожиратель Солнц, активировать его и забрать себе.
— Чего-о-о? — в наступившей тишине вырвалось у Марим.
— Больше нам все равно некуда деться. Думаю, мы достаточно сильны для этого.
Жаим донял, что множественное число относится к Единству, как называет их Элоатри. Но для Марим это было слишком тонко.
— Можно двинуть в нашу старую берлогу, — возразила она. — А не то остаться здесь и пересидеть эту сраную войну.
— И позволить, чтобы станцию запустил кто-то другой и должарианцы кинули на нас астероид, если не хуже? Ты вспомни, как она называется.
— Когда они нас атакуют, тогда и убежим! — вскинула руки Марим. — Только не Пожиратель Солнц — оттуда нам живыми не выбраться.
— Какой у нас, собственно, выбор? — спросил Монтроз.
— Улететь или остаться. Эйя, само собой, готовы стартовать хоть сейчас. Они ненавидят это место — и все дольше и дольше не выходят из спячки. С Портус-Дартимусом-Атосом я тоже поговорила — они согласны лететь. Локри желает одного: убраться с Ареса. Ивард?
Парень побледнел, однако кивнул.
— Можешь на меня рассчитывать. Без келли я здесь не останусь. Правда, есть еще Тате Кага... — добавил он вполголоса. Монтроз нахмурился.
— Я хочу попросить...
— Я уже говорила с Тетрис — вечером она подаст в отставку, а завтра вступит в нашу команду и займет орудийный пульт. Она разбирается в тенноглифах, которые заложил туда Маркхем.
— Она сама вызвалась? — спросил Жаим. Вийя метнула на него быстрый взгляд.
— Да.
— Кто такая? — осведомилась Марим.
— Бывший офицер. Программистка, — пояснила Вийя.
Монтроз кивнул, довольный.
— Я сказал, что останусь в команде, — и я остаюсь, но этот план мне не нравится. Что мы будем делать с десантниками, которых нам обязательно навяжут? Предложим примкнуть к нам или выкинем за борт? И как мы сумеем скрыть то, что происходит в машинном отделении?
— Это не проблема, — сказала Вийя. — Омилов выразился ясно. Он хочет, чтобы мы семеро были одни — не считая вас, остальных, без кого корабль не сможет двигаться. Нас будет сопровождать военный корабль. До радиуса мы будем идти долго и медленно и, думаю, сумеем наладить скачковые за это время. А потом уйдем в скачок, и все тут. Это произойдет без предупреждения, и конвойный корабль не сможет нам помешать. — Вийя повернулась к Жаиму, приподняв брови.
— Мой вопрос может подождать, — сказал он.
Вийя промолчала. Люс внезапно встал, грациозно перескочил на ближайший стул и улегся там, подергивая хвостом.
Ивард начал что-то говорить, но Марим заглушила его, разразившись потоком сочной, цветистой ругани.
Монтроз засмеялся, и между ними началась добродушная перебранка, совсем как в былые времена. Ивард тоже ввязался.
Вийя сделала знак Жаиму, и они прошли в ее комнату. Вийя закрыла дверь и повернулась к нему лицом.
— Есть возражения?
— Ты Брендону сказала?
— Нет.
— И не скажешь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что он сочтет своим долгом задержать нас.
Жаим стукнул кулаком по пульту, удивив и Вийю, и себя самого.
— Ну и дура ты после этого!
Она не проявила никакой реакции.
— Зря сердишься, Жаим. Дулу смотрят на эти отношения не так, как мы: постоянство не в их натуре. Когда партнер им надоедает, они подносят ему подарок и расстаются красиво, с легким сердцем. А я не могу перенести разлуки второй раз.
Она никогда еще не говорила так откровенно о своих чувствах. Гнев покинул Жаима, оставив за собой усталость и чувство легкой дурноты.
— Я думаю, ты ошибаешься, но мне нечем это доказать. Теперь о твоем плане — почем ты знаешь, что сумеешь достать недостающие детали?
— Элоатри хочет, чтобы мы улетели. Я в этом уверена, хотя мы с ней ни словом не перемолвились. С тех пор как я стала ночевать на корабле, не было еще ни одной инспекции — и неделю назад я, убедившись, что их больше не будет, вскрыла наружную печать и провела кое-какую предварительную работу.
Жаим, вздохнув, опустился на узкую койку.
— А если он все-таки вычислит что-то, пока мы будем готовиться? Он быстро соображает.
— Если понадобится, я попрошу кое-кого прикрыть нас.
— Кого это? — спросил Жаим, уже предчувствуя ответ.
— Ваннис Сефи-Картано. Она тоже хочет, чтобы нас тут не было.
— Еще бы, — сердито буркнул Жаим. — Она уж, поди, наврала о тебе с три короба... — Он потряс головой. Кто еще использует нас в своих интересах? Впрочем, это не имеет значения — во всяком случае, для Вийи, при условии, что она добьется своего. Но это как раз труднее всего понять. — Не понимаю, Вийя, зачем тебе это надо?
— Это лучшее, что я могу для него сделать. Такой прощальный подарок достоин короля. — В ее словах не было иронии. — Что до Ваннис, в ней нет зла. Она сейчас думает не о себе. Ей хочется занять место рядом с Панархом — ну и в добрый час. У нее получится — они понимают друг друга.
— Думаю, ты ошибаешься, — снова вздохнул Жаим. Она покачала головой.
За дверью замяукал Люцифер.
22
— Я просто больна от волнения, — сказала Фиэрин лит-Кендриан. — Извините, если...
— Не извиняйтесь, — проворчал Осри, глядя в пол капсулы транстуба. Он попробовал было поднять глаза и тут же побагровел, встретившись с ней взглядом. — Должно быть, это Шривашти привил вам такую привычку? — почти грубо добавил он.
Фиэрин прикусила губу, но теперь она уже знала, что Осри сердится не на нее.
— Он не выносит несдержанности. Испытывать дурноту от волнения — это признак плохих манер.
Осри фыркнул, и она, не ожидавшая такой реакции, рассмеялась. Он вскинул на нее глаза и неохотно, краем рта, усмехнулся.
Продолжить разговор им не удалось — они приехали.
В роскошном салоне Панарха собрались все те же лица. Фиэрин сразу увидела Ваннис, сдержанную и прекрасную в обманчиво простом темно-голубом платье. Оно было расшито маленькими кристалликами, и когда Ваннис направилась к Фиэрин, от нее заструились лучи звездного света.
— Мужайтесь, дитя мое, — сказала Ваннис, протянув ей руки.
Фиэрин поцеловала ее. От Ваннис веяло свежей мятой и еще какими-то травами.
— Я рада, что суд будет завтра и все это кончится, — прошептала девушка.
Они сели, и огромный безобразный человек по имени Монтроз, о котором Осри столько ей рассказывал, подал кофе и слоеные пирожные, как будто это был обычный званый вечер, а не стратегический совет в ночь перед судом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125