Тианьги веяло успокоительными ароматами нижнесторонней ранней весны: дождем, лугом, облаками и распускающимися цветами.
И простором. Казалось, что она, снова выйдя наружу, увидит перед собой бескрайние горизонты планеты, а не замкнутые кривые линии онейла.
Тихий шепот позади побудил ее двинуться с места, и она свернула наугад на одну из дорожек, но та скоро уперлась в зеркало.
Фиэрин опешила, увидев свои растрепанные волосы, искаженное стрессом лицо и помятое платье. Взяв себя в руки, она выпрямила спину, распустила волосы, собрала их в прическу, вытерла ладони о корсаж и снова оглядела себя. С помятым зеленым платьем ничего уже не поделаешь, но серые глаза утратили свое дикое выражение, темные волосы лежали аккуратно, и смуглая кожа разгладилась.
Она отвернулась, и другое зеркало встретило ее светлыми бликами; с третьей стороны стена воды падала ниже ее ног. Свет, стекло, зеркала, мягкие перистые ветки висячих, оплетающих все растений вели ее в глубину лабиринта.
И всюду звучали голоса, идущие непонятно откуда. Вскоре Фиэрин перестала понимать, где на стенах отражения, порой умноженные хитроумными зеркалами, а где другие посетители, видные ей сквозь стекло. Снова повинуясь импульсу, она села на скамейку под цветущим деревом и прислонилась головой к мшистому стволу.
Импульс... Теперь она снова владела собой и могла разобраться в лабиринте собственных ощущений. Импульс? С каких это пор она стала действовать не подумав?
Да еще теперь, когда опасность подстерегает ее во сне и наяву... Недавняя паника вернулась, но Фиэрин сжала руки и поборола ее.
Действительно ли это импульс? Я с самого детства не действовала необдуманно — почему же теперь начала? Не раскинул ли кто-то незримый невод, чтобы привлечь ее сюда?
Мимо, шурша сандалиями, прошел один человек, потом другой. Фиэрин их не видела, но миг спустя на стеклянную стену легли цветные блики, и в зеркалах что-то отразилось.
— ...просто ужасна, — произнес женский голос непонятно откуда. — Кажется, она искренне верит, что интерес Джареда к ней продлится после прибытия курьера с Мориги.
Мужской голос язвительно ответил:
— Не печально ли, что кто-то еще пытается удержать Джареда бан-Ронеску?
Чуть ближе зазвучал третий голос, критикующий вечер, данный накануне Архонеей Хуланна. Фиэрин тихонько перешла через мостик над быстрым голубым ручьем, отвела нависшие ветки и снова уперлась в зеркала.
— ...Если новый Панарх захочет жениться...
— Забавно было бы посмотреть.
Прохладный лабиринт из стекла и зелени поглощал Фиэрин, угощая ее новыми обрывками сплетен. Однажды она даже забыла о своих проблемах и пошла следом за двумя молодыми людьми, говорившими о Тау. Но она свернула не в ту сторону, и голоса внезапно смолкли.
Затем в стекле отразились лица двух женщин.
Чистый ароматный воздух и падающий ровными углами свет возвращали покой и телу и уму.
Успокоившись окончательно, Фиэрин поняла, что уже не впервые видит одну из фигур, грациозную и чем-то знакомую. Заинтригованная — и напуганная, потому что в совпадения она верила не больше, чем в импульс, — Фиэрин попыталась последовать за ней, но разглядела только каштановые, искусно уложенные волосы и бледно-сиреневый шлейф платья.
Фиэрин отыскала один из пультов, неприметно расположенных вдоль дорожек, нажала на единственную клавишу и, ведомая голубым огоньком, вернулась к выходу.
Пора возвращаться на яхту Тау. Она и так запоздала — вдруг Фелтон уже ищет ее?
При этой мысли у нее вырвался нервный смешок. Как же плохо она владеет собой на самом деле!
Чей-то голос позади произнес:
— Я увижу вас на регате Масо сегодня вечером?
Фиэрин невольно вздрогнула, но заставила себя обернуться медленно, с безмятежным лицом.
— Леди Ваннис!
Ваннис Сефи-Картано была ниже ее ростом, но безупречная осанка придавала ей статности. Теплые карие глаза, затененные густыми ресницами, высокий гладкий лоб, чуть юмористически выгнутые брови, идеально изваянный рот — все дышало добротой.
Фиэрин, поклонившись, изобразила вежливую улыбку.
— У меня был очень долгий день в приюте. Не знаю, право.
Ваннис, пристально посмотрев на нее, повернулась боком, указав маленькой рукой в сторону озера.
— Давайте прогуляемся немного, Фиэрин. Мы почти не разговаривали со времени недавних событий.
Фиэрин вспомнила, что действительно очень редко виделась с Ваннис после того ужасного дня, когда заговорщики руководимые Тау, попытались отнять власть у Брендона лит-Аркада. Ваннис не было при этом: поговаривали, будто сам Брендон удержал ее, но всей правды не знал никто. Знали только, что ни его, ни ее не было и на балу, где все и началось, а после Брендон почти сразу отправился спасать своего отца на Геенну, Ваннис же уединилась у себя на целую неделю (по болезни, как объявляла всем ее горничная). Появившись вновь, она заняла в свете свое старое место, хотя много толковали о том, каким будет ее положение теперь, когда Брендон стал Панархом.
— В Галерее Шепотов я нахожу приятное отдохновение, — промолвила Ваннис, идя рядом с Фиэрин.
Та кивнула:
— После всех этих толп там...
У нее сжалось горло — еще слово, и она собьется на визг, Фиэрин стиснула зубы. Ну почему она не может держать себя в руках?
Зато Ваннис представляла собой саму учтивость, изукрашенную блестками остроумия.
— Она очень похожа на Галерею Монтесьело, где я выросла. Меня чарует идея вечно изменчивого лабиринта, который никто не может изучить до конца. — Она улыбнулась. — Это самая лучшая из детских игр, но со взрослым риском.
Перемена темы придала Фиэрин уверенности.
— Я в ней впервые. Люди там действительно говорят откровенно?
— Да, говорят. Одних новизна ощущения говорить то, что думаешь, приводит в восторг, для других это облегчение. Но в игре должны быть ставки, риск, иначе она не привлекает.
«А мне вот не с кем поговорить. Я не посмею», — подумала Фиэрин, и у нее снова сжалось горло.
Ваннис, как ни странно, этого не замечала. Глядя на спокойное озеро, ставшее оловянным в тускнеющем свете, она сказала:
— Рассказывают, будто эта идея берет начало на Утерянной Земле. В некой стране во всех домах были подслушивающие устройства, поэтому люди, когда желали поговорить о политике, отправлялись гулять — а климат там был очень холодный. В иные дни случались такие холода, что звук свободно передавался по воздуху, и люди слышали шепот тех, кого видели только издали. На Монтесьело модно было говорить только о личном и о политике, и это было довольно скучно. Здесь, думаю, будет по-другому.
Фиэрин сделала глубокий вдох:
— И риск увеличится, не так ли?
— Совершенно верно, — улыбнулась Ваннис. — Человеческая натура никогда не перестанет меня удивлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
И простором. Казалось, что она, снова выйдя наружу, увидит перед собой бескрайние горизонты планеты, а не замкнутые кривые линии онейла.
Тихий шепот позади побудил ее двинуться с места, и она свернула наугад на одну из дорожек, но та скоро уперлась в зеркало.
Фиэрин опешила, увидев свои растрепанные волосы, искаженное стрессом лицо и помятое платье. Взяв себя в руки, она выпрямила спину, распустила волосы, собрала их в прическу, вытерла ладони о корсаж и снова оглядела себя. С помятым зеленым платьем ничего уже не поделаешь, но серые глаза утратили свое дикое выражение, темные волосы лежали аккуратно, и смуглая кожа разгладилась.
Она отвернулась, и другое зеркало встретило ее светлыми бликами; с третьей стороны стена воды падала ниже ее ног. Свет, стекло, зеркала, мягкие перистые ветки висячих, оплетающих все растений вели ее в глубину лабиринта.
И всюду звучали голоса, идущие непонятно откуда. Вскоре Фиэрин перестала понимать, где на стенах отражения, порой умноженные хитроумными зеркалами, а где другие посетители, видные ей сквозь стекло. Снова повинуясь импульсу, она села на скамейку под цветущим деревом и прислонилась головой к мшистому стволу.
Импульс... Теперь она снова владела собой и могла разобраться в лабиринте собственных ощущений. Импульс? С каких это пор она стала действовать не подумав?
Да еще теперь, когда опасность подстерегает ее во сне и наяву... Недавняя паника вернулась, но Фиэрин сжала руки и поборола ее.
Действительно ли это импульс? Я с самого детства не действовала необдуманно — почему же теперь начала? Не раскинул ли кто-то незримый невод, чтобы привлечь ее сюда?
Мимо, шурша сандалиями, прошел один человек, потом другой. Фиэрин их не видела, но миг спустя на стеклянную стену легли цветные блики, и в зеркалах что-то отразилось.
— ...просто ужасна, — произнес женский голос непонятно откуда. — Кажется, она искренне верит, что интерес Джареда к ней продлится после прибытия курьера с Мориги.
Мужской голос язвительно ответил:
— Не печально ли, что кто-то еще пытается удержать Джареда бан-Ронеску?
Чуть ближе зазвучал третий голос, критикующий вечер, данный накануне Архонеей Хуланна. Фиэрин тихонько перешла через мостик над быстрым голубым ручьем, отвела нависшие ветки и снова уперлась в зеркала.
— ...Если новый Панарх захочет жениться...
— Забавно было бы посмотреть.
Прохладный лабиринт из стекла и зелени поглощал Фиэрин, угощая ее новыми обрывками сплетен. Однажды она даже забыла о своих проблемах и пошла следом за двумя молодыми людьми, говорившими о Тау. Но она свернула не в ту сторону, и голоса внезапно смолкли.
Затем в стекле отразились лица двух женщин.
Чистый ароматный воздух и падающий ровными углами свет возвращали покой и телу и уму.
Успокоившись окончательно, Фиэрин поняла, что уже не впервые видит одну из фигур, грациозную и чем-то знакомую. Заинтригованная — и напуганная, потому что в совпадения она верила не больше, чем в импульс, — Фиэрин попыталась последовать за ней, но разглядела только каштановые, искусно уложенные волосы и бледно-сиреневый шлейф платья.
Фиэрин отыскала один из пультов, неприметно расположенных вдоль дорожек, нажала на единственную клавишу и, ведомая голубым огоньком, вернулась к выходу.
Пора возвращаться на яхту Тау. Она и так запоздала — вдруг Фелтон уже ищет ее?
При этой мысли у нее вырвался нервный смешок. Как же плохо она владеет собой на самом деле!
Чей-то голос позади произнес:
— Я увижу вас на регате Масо сегодня вечером?
Фиэрин невольно вздрогнула, но заставила себя обернуться медленно, с безмятежным лицом.
— Леди Ваннис!
Ваннис Сефи-Картано была ниже ее ростом, но безупречная осанка придавала ей статности. Теплые карие глаза, затененные густыми ресницами, высокий гладкий лоб, чуть юмористически выгнутые брови, идеально изваянный рот — все дышало добротой.
Фиэрин, поклонившись, изобразила вежливую улыбку.
— У меня был очень долгий день в приюте. Не знаю, право.
Ваннис, пристально посмотрев на нее, повернулась боком, указав маленькой рукой в сторону озера.
— Давайте прогуляемся немного, Фиэрин. Мы почти не разговаривали со времени недавних событий.
Фиэрин вспомнила, что действительно очень редко виделась с Ваннис после того ужасного дня, когда заговорщики руководимые Тау, попытались отнять власть у Брендона лит-Аркада. Ваннис не было при этом: поговаривали, будто сам Брендон удержал ее, но всей правды не знал никто. Знали только, что ни его, ни ее не было и на балу, где все и началось, а после Брендон почти сразу отправился спасать своего отца на Геенну, Ваннис же уединилась у себя на целую неделю (по болезни, как объявляла всем ее горничная). Появившись вновь, она заняла в свете свое старое место, хотя много толковали о том, каким будет ее положение теперь, когда Брендон стал Панархом.
— В Галерее Шепотов я нахожу приятное отдохновение, — промолвила Ваннис, идя рядом с Фиэрин.
Та кивнула:
— После всех этих толп там...
У нее сжалось горло — еще слово, и она собьется на визг, Фиэрин стиснула зубы. Ну почему она не может держать себя в руках?
Зато Ваннис представляла собой саму учтивость, изукрашенную блестками остроумия.
— Она очень похожа на Галерею Монтесьело, где я выросла. Меня чарует идея вечно изменчивого лабиринта, который никто не может изучить до конца. — Она улыбнулась. — Это самая лучшая из детских игр, но со взрослым риском.
Перемена темы придала Фиэрин уверенности.
— Я в ней впервые. Люди там действительно говорят откровенно?
— Да, говорят. Одних новизна ощущения говорить то, что думаешь, приводит в восторг, для других это облегчение. Но в игре должны быть ставки, риск, иначе она не привлекает.
«А мне вот не с кем поговорить. Я не посмею», — подумала Фиэрин, и у нее снова сжалось горло.
Ваннис, как ни странно, этого не замечала. Глядя на спокойное озеро, ставшее оловянным в тускнеющем свете, она сказала:
— Рассказывают, будто эта идея берет начало на Утерянной Земле. В некой стране во всех домах были подслушивающие устройства, поэтому люди, когда желали поговорить о политике, отправлялись гулять — а климат там был очень холодный. В иные дни случались такие холода, что звук свободно передавался по воздуху, и люди слышали шепот тех, кого видели только издали. На Монтесьело модно было говорить только о личном и о политике, и это было довольно скучно. Здесь, думаю, будет по-другому.
Фиэрин сделала глубокий вдох:
— И риск увеличится, не так ли?
— Совершенно верно, — улыбнулась Ваннис. — Человеческая натура никогда не перестанет меня удивлять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125