Дело в том, что капитан второпях схватил ту самую аркебузу, которую, ушибив указательный палец! дон Англаденцио Гегоронциаллес не успел до конца зарядить. Иначе говоря, засыпав в ствол порох, он не затолкал как следует пулю.
Возмущенный таким вероломством, помощник плотника укрылся за бочкой и прекратил переговоры. Через десять минут развернутая при помощи ганшпугов каронада издала грохот, и верхнюю палубу заволокло облако порохового дыма. Ядро проделало неровное отверстие в надстройке квартердека, застряв в перегородке штурманской каюты, разбив запасной компас, оглушив и обсыпав обломками дерева капитана Магруза.
Офицеры пытались отогнать прислугу орудия стрельбой из мушкетов и даже кое-кого подстрелили, но к тому времени на палубу подняли одну из последних бочек с вином, так что энтузиастов и добровольцев нашлось более чем достаточно.
Если бы энтузиазма и вина было поменьше, а помощник плотника — напомним, его звали Рурдхауз — не был так озлоблен вероломством капитана, хватило бы пары залпов. После чего, добившись психологического преимущества, можно было продолжить переговоры. Вся беда в бочках. Вернее, в вине. Перепившаяся команда утратила благоразумие, а помощник плотника — контроль над ситуацией, так что в течение последующих трех часов, до самой темноты, две передвинутые на середину палубы каронады гремели, как немецкие пушки под Верденом, превращая надстройку квартердека в руины.
Когда же квартердек был основательно разрушен, а порох в малой крюйт-камере кончился, команда ринулась на штурм, но обнаружила, что штурмовать, собственно говоря, некого и нечего. За время затянувшейся артподготовки капитан Магруз, знавший конструкцию своего галеона немногим хуже корабельного плотника, под грохот орудий и рев пьяной команды вместе с офицерами выломал палубный настил и спустился в трюм. А через него пробрался в главную крюйт-камеру. Там он понял, что немного погорячился, поторопившись стрелять в Рурдхауза.
Дело в том, что в главной крюйт-камере капитан Магруз увидел гардемарина Мириго. В одной руке тот держал окровавленную шпагу, в другой безопасный фонарь, огонек которого ярко дрожал под закопченными стеклами. Он повернул голову и увидев капитана Магруза…
При чем тут, вы спросите, этот гардемарин Мириго? О, это совершенно потрясающая романтическая история! И гардемарин Мириго на самом деле была… в общем, дело сейчас, не в ней, а в том, что, придя на помощь, капитан Магруз установил твердый контроль над главной крюйт-камерой. Получив возможность единственной искрой, брошенной на пороховую бочку, превратить галеон в кучу обломков.
Протрезвевшая от такой перспективы команда стала послушной помощнику плотника. Тот снова предложил капитану начать переговоры, и Магруз, наверное, был бы не против, но, к сожалению, первое пущенное в квартердек ядро контузило его, и он стал глух, как… в общем, стал почти абсолютно глух. Офицеры предложили Рурдхаузу самому спуститься в крюйт-камеру, чтобы самолично убедиться в этом и продолжить переговоры, хотя бы письменно или на языке жестов. Они обещали ему полную безопасность, клянясь именем святой Местуазы, но помощник плотника был по горло сыт клятвами людей чести. Он не желал спускаться, Магруз не мог его слышать, никто никому не верил, часы шли за часами, огонек в фонаре горел, солнце шло по своему пути, команда следила только за тем, чтобы галеон шел по ветру и…
Вот так обстояли дела, когда лейтенант Гейзер заметил галеон. Вы спросите, при чем тут вообще этот галеон, капитан Магруз, помощник плотника и загадочный мичман Мириго? Ну, скажем так, это герои побочной линии нашего повествования, которая является вторичной по отношению к первичным линиям. Что эта за первичные линии? Ну, надо полагать, это те самые линии, в которых действуют монстр по имени Большой Квидак, капитан Никсон и несколько загадочная девушка по имени Сато Ишин.
Сато следила за взлетом, пока не увидела планету целиком — висящий в космической пустоте голубой шар с туманно-зеленоватыми пятнами континентов и островов, который, не задумываясь ни о каких моральных и этических проблемах, тихо-мирно плыл себе по своей околозвездной орбите. Капитан Никсон не намекал, что командирская каюта не лучшее место для наблюдений за пейзажами, но как-то вышло, что, вдруг посмотрев на него, девушка соскочила с кресла. Кажется, собираясь без лишних разговоров уйти. Она даже успела сказать: «Спасибо, сэр!» — повернуться к выходу, сделать шаг, но тут ей пришел в голову еще один вопрос.
— Сэр, а что это за операция, о которой вы говорили? — спросила она, повернувшись.
— Вы имеете в виду задачу, поставленную перед нашим крейсером? — уточнил капитан Никсон.
— Да, сэр.
— Я думал, вы уже знаете. В последнее время в секторе эс-шестнадцать-три пропало без вести несколько кораблей. Интерпол провел следствие и сообщил командованию флота, что в скоплении Кроличьей Шкуры предполагается наличие нескольких пиратских баз. В таких случаях принято атаковать все базы одновременно, чтобы как можно меньше бандитов успело ускользнуть, но на этот раз вероятных координатных точек оказалось слишком много. Поэтому командование эскадры смогло выделить не более одного-двух кораблей на каждую из них. Так что не исключена возможность, что мы столкнемся с превосходящими силами и погибнем. Поэтому я вас и отговаривал от путешествия, мисс.
— Спасибо, сэр, — сказала Сато. — У меня к вам есть еще одна просьба.
Капитан Никсон мысленно усмехнулся. В голосе Сато чувствовалось напряжение.
— Я слушаю, — сказал он.
— Раз я здесь, я хотела бы кое-чему научиться.
— Например?
Если с искусством прямой лжи Сато еще предстояло знакомиться, то искажать истину недоговорками она уже училась.
— Я очень многое не умею, сэр, — сказала она. — Может быть, я даже не умею носить скафандр.
— Вы правы, — сказал капитан Никсон. — Найдите сержанта Бричарда и передайте ему, чтобы он подобрал вам скафандр и вообще занялся вашим обучением. На ближайшее время он освобождается от несения очередных вахт.
— Спасибо, сэр, — сказала Сато.
— Не за что. Кстати, как вы переносите сжатие континуума?
— Не знаю, сэр. То есть не помню.
— Ну, в таком случае считайте, что это первое, чему вам предстоит научиться. До скачка осталось девять минут двадцать секунд. Вам лучше всего спуститься в одну из кают-компаний.
— Спасибо, сэр, — в очередной раз сказала Сато. — Я могу идти?
— Разумеется.
Скачок через подпространство, о котором предупреждал капитан Никсон, оказался коротким. Просто небольшое перемещение на окраину звездной системы. Прежде чем прыгнуть туда, где рисунок созвездий станет почти неузнаваем, предстояло проверить работу техники и уточнить параметры перехода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Возмущенный таким вероломством, помощник плотника укрылся за бочкой и прекратил переговоры. Через десять минут развернутая при помощи ганшпугов каронада издала грохот, и верхнюю палубу заволокло облако порохового дыма. Ядро проделало неровное отверстие в надстройке квартердека, застряв в перегородке штурманской каюты, разбив запасной компас, оглушив и обсыпав обломками дерева капитана Магруза.
Офицеры пытались отогнать прислугу орудия стрельбой из мушкетов и даже кое-кого подстрелили, но к тому времени на палубу подняли одну из последних бочек с вином, так что энтузиастов и добровольцев нашлось более чем достаточно.
Если бы энтузиазма и вина было поменьше, а помощник плотника — напомним, его звали Рурдхауз — не был так озлоблен вероломством капитана, хватило бы пары залпов. После чего, добившись психологического преимущества, можно было продолжить переговоры. Вся беда в бочках. Вернее, в вине. Перепившаяся команда утратила благоразумие, а помощник плотника — контроль над ситуацией, так что в течение последующих трех часов, до самой темноты, две передвинутые на середину палубы каронады гремели, как немецкие пушки под Верденом, превращая надстройку квартердека в руины.
Когда же квартердек был основательно разрушен, а порох в малой крюйт-камере кончился, команда ринулась на штурм, но обнаружила, что штурмовать, собственно говоря, некого и нечего. За время затянувшейся артподготовки капитан Магруз, знавший конструкцию своего галеона немногим хуже корабельного плотника, под грохот орудий и рев пьяной команды вместе с офицерами выломал палубный настил и спустился в трюм. А через него пробрался в главную крюйт-камеру. Там он понял, что немного погорячился, поторопившись стрелять в Рурдхауза.
Дело в том, что в главной крюйт-камере капитан Магруз увидел гардемарина Мириго. В одной руке тот держал окровавленную шпагу, в другой безопасный фонарь, огонек которого ярко дрожал под закопченными стеклами. Он повернул голову и увидев капитана Магруза…
При чем тут, вы спросите, этот гардемарин Мириго? О, это совершенно потрясающая романтическая история! И гардемарин Мириго на самом деле была… в общем, дело сейчас, не в ней, а в том, что, придя на помощь, капитан Магруз установил твердый контроль над главной крюйт-камерой. Получив возможность единственной искрой, брошенной на пороховую бочку, превратить галеон в кучу обломков.
Протрезвевшая от такой перспективы команда стала послушной помощнику плотника. Тот снова предложил капитану начать переговоры, и Магруз, наверное, был бы не против, но, к сожалению, первое пущенное в квартердек ядро контузило его, и он стал глух, как… в общем, стал почти абсолютно глух. Офицеры предложили Рурдхаузу самому спуститься в крюйт-камеру, чтобы самолично убедиться в этом и продолжить переговоры, хотя бы письменно или на языке жестов. Они обещали ему полную безопасность, клянясь именем святой Местуазы, но помощник плотника был по горло сыт клятвами людей чести. Он не желал спускаться, Магруз не мог его слышать, никто никому не верил, часы шли за часами, огонек в фонаре горел, солнце шло по своему пути, команда следила только за тем, чтобы галеон шел по ветру и…
Вот так обстояли дела, когда лейтенант Гейзер заметил галеон. Вы спросите, при чем тут вообще этот галеон, капитан Магруз, помощник плотника и загадочный мичман Мириго? Ну, скажем так, это герои побочной линии нашего повествования, которая является вторичной по отношению к первичным линиям. Что эта за первичные линии? Ну, надо полагать, это те самые линии, в которых действуют монстр по имени Большой Квидак, капитан Никсон и несколько загадочная девушка по имени Сато Ишин.
Сато следила за взлетом, пока не увидела планету целиком — висящий в космической пустоте голубой шар с туманно-зеленоватыми пятнами континентов и островов, который, не задумываясь ни о каких моральных и этических проблемах, тихо-мирно плыл себе по своей околозвездной орбите. Капитан Никсон не намекал, что командирская каюта не лучшее место для наблюдений за пейзажами, но как-то вышло, что, вдруг посмотрев на него, девушка соскочила с кресла. Кажется, собираясь без лишних разговоров уйти. Она даже успела сказать: «Спасибо, сэр!» — повернуться к выходу, сделать шаг, но тут ей пришел в голову еще один вопрос.
— Сэр, а что это за операция, о которой вы говорили? — спросила она, повернувшись.
— Вы имеете в виду задачу, поставленную перед нашим крейсером? — уточнил капитан Никсон.
— Да, сэр.
— Я думал, вы уже знаете. В последнее время в секторе эс-шестнадцать-три пропало без вести несколько кораблей. Интерпол провел следствие и сообщил командованию флота, что в скоплении Кроличьей Шкуры предполагается наличие нескольких пиратских баз. В таких случаях принято атаковать все базы одновременно, чтобы как можно меньше бандитов успело ускользнуть, но на этот раз вероятных координатных точек оказалось слишком много. Поэтому командование эскадры смогло выделить не более одного-двух кораблей на каждую из них. Так что не исключена возможность, что мы столкнемся с превосходящими силами и погибнем. Поэтому я вас и отговаривал от путешествия, мисс.
— Спасибо, сэр, — сказала Сато. — У меня к вам есть еще одна просьба.
Капитан Никсон мысленно усмехнулся. В голосе Сато чувствовалось напряжение.
— Я слушаю, — сказал он.
— Раз я здесь, я хотела бы кое-чему научиться.
— Например?
Если с искусством прямой лжи Сато еще предстояло знакомиться, то искажать истину недоговорками она уже училась.
— Я очень многое не умею, сэр, — сказала она. — Может быть, я даже не умею носить скафандр.
— Вы правы, — сказал капитан Никсон. — Найдите сержанта Бричарда и передайте ему, чтобы он подобрал вам скафандр и вообще занялся вашим обучением. На ближайшее время он освобождается от несения очередных вахт.
— Спасибо, сэр, — сказала Сато.
— Не за что. Кстати, как вы переносите сжатие континуума?
— Не знаю, сэр. То есть не помню.
— Ну, в таком случае считайте, что это первое, чему вам предстоит научиться. До скачка осталось девять минут двадцать секунд. Вам лучше всего спуститься в одну из кают-компаний.
— Спасибо, сэр, — в очередной раз сказала Сато. — Я могу идти?
— Разумеется.
Скачок через подпространство, о котором предупреждал капитан Никсон, оказался коротким. Просто небольшое перемещение на окраину звездной системы. Прежде чем прыгнуть туда, где рисунок созвездий станет почти неузнаваем, предстояло проверить работу техники и уточнить параметры перехода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135