Что ж, их дело. По крайней мере, они знают, что я их слышу.
— И что это означает? — преувеличенно наивно спросила Ил.
— Это означает, что я очень заволновался, увидев тебя.
— А почему?
— Почему? Потому что правы фигляры и стихотворцы: есть на свете Любовь, чувство, когда жизнь и счастье другого человека становятся тебе дороже собственных. Ил, я люблю тебя. Тебя и только тебя. И не нужны мне те другие тысячи женщин, которые бегут на щёлканье пальцев.
— И я, Джой... и я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Рядом. Близко. Близко-близко. Всегда, сколько бы жизни нам ни отмерили Тот либо Другой.
— Сколько бы ни отмерили... — эхом повторил Джой. — Может быть, эта ночь — последняя в нашей...
— Тс-с-с! Не говори ничего. Просто обними меня и люби, как в последний раз. И сколько бы ни было отпущено нам мгновений любви, мы будем чувствовать каждое из них как последнее... Да?
— Да, любимая.
Шёпот стал неразборчивым, сбивчивым, понятным лишь для двоих, прерывающимся судорожными вздохами и тихими постанываниями.
Я думал, что эти двое вообще сегодня спать не будут. Но нет, очень скоро они утихли, заснув, вероятно, в объятиях друг друга. Говорю «вероятно», потому что видеть этого не мог: стемнело так, что огоньки светлячков стали резать взгляд. Если сначала сквозь тихо плывущие облака хоть изредка проглядывал туманный абрис ночного светила, то сейчас наползла огромнейшая чёрная туча, погрузив всё в полнейший мрак. И мне вдруг очень захотелось увидеть луну. Как в детстве, представив себя волшебником, я вытянул вперёд руки ладонями в стороны (всё равно никто не видит!), и стал мысленно раздвигать тучи...
...Этого не могло быть, но это происходило: тучи расходились туда, куда я сдвигал их руками! Те, что по ветру — чуть быстрее, против ветра — чуть медленнее. Совпадение? Или... Я опустил руки. Разрыв в туче быстро затянулся. Я вновь попробовал расчистить небо. И вновь получилось!
«Рог Воды дает тебе свое имя и покровительство. Отныне имя тебе — Водорог», — всплыло в сознании. Вот это да! Так значит, это не пустые слова! Вода дала мне имя, вода оказывает мне покровительство, вода повинуется мне! Я закрыл глаза и расслабился. Мне показалось, что я сейчас должен что-то ощутить. И не ошибся. Каким-то внутренним взором я увидел всю окружающую меня живую воду. Легко проплывали надо мной облака и тучи. Колокольчиками звенели капли росы на камнях. Невдалеке облегчённо вырывался из недр горы маленький ручеёк чтобы, покрутившись в крошечном озерце, тут же ринуться в непроглядную бездну пещеры. А вдали что-то незлобиво ворчал старик Океан. И от всего этого ко мне устремлялась добрая, подпитывающая меня энергия.
А потом я развлекался. Сначала сделал дырку в облаках в виде круга, потом в виде квадрата. Квадрата мне показалось мало, и я превратил его в «пифагоровы штаны». После я разогнал все тучи, оставив лишь небольшое облачко, которому и стал придавать всевозможные формы: бегемота, самолёта, жирафа. Лучше всего у меня получился пыхтящий паровозик, у которого даже крутились колёса, а из трубы шёл дым колечками.
И тут грянул гром. Естественно, вместе с молнией, подобной которой я не видел: от горизонта до горизонта небо покрылось циклопическим неводом невероятной яркости, треск раздался такой, будто разом порвали несколько тысяч железных листов. Все мои спутники тут же вскочили как подброшенные, сжимая в руках оружие. Разряд, казалось, ещё большей силы, повторился вновь. Все, как по команде, осенили себя Святым Косым Крестом в Круге. Последующие три разряда, не столь масштабные, как предыдущие, имели чёткие очертания. Они просверкали в абсолютно чистом небе, на расчищенном мною пространстве.
— Руны. У меня нет слов, — потрясённо произнёс Марк. И я с ним мысленно согласился. Руны из молний на фоне звёздного неба, как оказалось, производят неизгладимое впечатление. Но что они означали, никто не знал: грамотных среди нас не оказалось. Я попенял себе за то, что не удосужился этим заняться, хотя возможность для этого была: Асий был грамотным, а провели мы с ним вместе немало времени.
Хотя все отдыхали менее двух часов, сна более ни у кого не осталось ни в одном глазу. Рани, увидев, что облака разошлись и луна сияет вовсю (я скромно умолчал о том, чья это заслуга) предложил двигаться дальше.
Я решил освежиться и принялся умываться, щедро поливая себе из фляжки. За моей спиной наступила напряжённая тишина. Я оглянулся и увидел, что вся наша команда смотрит на меня с таким ужасом, словно я осквернил святыню.
— Ты, это... того... буря мала... ты что... — только и мог произнести Рани.
— Не бойтесь, — понял я их страхи и улыбнулся. — Вода скоро будет. Много, сколько угодно. Не верите? Тогда можете умыться из моей фляжки.
Мне никто не поверил, кроме А-Ту, которое тоже умылось из своей фляги, но и то очень экономно. И как же все изумились, когда метров через пятьсот мы действительно вышли к источнику! Всё здесь оказалось именно так, как мне привиделось недавно: маленький водопадик выбивался из скалы, впадал в крошечное озерцо, а затем низвергался в бездонное отверстие каменного колодца, и шум падающей воды слышался оттуда едва-едва.
— Ты что, буря мала, вахту покинул? Оставил нас без охраны? — сурово спросил Рани.
— Никак нет, сэр! Не отходил ни на шаг!
— Откуда ж ты узнал про этот ручей? Услышать ты его не мог...
— Почувствовал.
— Что-то не нравится мне всё то, что вокруг нас происходит. Ты, часом, не колдун?
Я хотел ответить отрицательно, но уже не был уверен, что скажу правду.
— А если колдун? — ответил я вопросом на вопрос. — Чем плохо, если колдун за тебя?
— За меня? Знать бы это точно, Четыреста Двадцать Первый... — Рани пристально всматривался мне в глаза.
— Это долгая история, Рани. Однако поверь: я в отряде Неутомимых никогда не служил, а имя, которое ты назвал — не моё, — я легко выдержал его испытующий взгляд.
— А Камень Ол?
— И о камне я ничего не знаю. Но очень хотел бы узнать.
— Не знаю, почему, но я тебе верю, — сказал Рани после некоторой паузы, а затем скомандовал. — Привал. Всем сменить воду в фляжках.
— Какая замечательная глина! — Марк нежно разминал в руках поднятую со дна озерца массу. — Из такой получаются прекрасные бокалы для вина: тонкие и прочные, лёгкие и звонкие! Уж поверьте мне, потомственному гончару!
Пока все плескались в ручье и наполняли фляги свежей водой, Рани отвёл меня в сторонку и спросил:
— Слышь, колдун, а что такое «туфта»?
Я объяснил, как мог и спросил:
— Что, словечко понравилось?
— Ну, да. Уж больно... ядрёное. Надо запомнить. Может, ещё парочку-другую подбросишь? Есть в запасе?
Плато Синих Псов,
21 кумината 8855 года
Солнце уже взошло и даже начинало припекать. Я освободил свой ранец, раздав его содержимое своим товарищам, и по пути собирал в него нечасто встречающиеся палочки, щепочки, веточки — всё, что случайно забросил сюда бродяга-ветер, всё, что могло служить топливом для костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— И что это означает? — преувеличенно наивно спросила Ил.
— Это означает, что я очень заволновался, увидев тебя.
— А почему?
— Почему? Потому что правы фигляры и стихотворцы: есть на свете Любовь, чувство, когда жизнь и счастье другого человека становятся тебе дороже собственных. Ил, я люблю тебя. Тебя и только тебя. И не нужны мне те другие тысячи женщин, которые бегут на щёлканье пальцев.
— И я, Джой... и я люблю тебя. Я хочу всегда быть с тобой. Рядом. Близко. Близко-близко. Всегда, сколько бы жизни нам ни отмерили Тот либо Другой.
— Сколько бы ни отмерили... — эхом повторил Джой. — Может быть, эта ночь — последняя в нашей...
— Тс-с-с! Не говори ничего. Просто обними меня и люби, как в последний раз. И сколько бы ни было отпущено нам мгновений любви, мы будем чувствовать каждое из них как последнее... Да?
— Да, любимая.
Шёпот стал неразборчивым, сбивчивым, понятным лишь для двоих, прерывающимся судорожными вздохами и тихими постанываниями.
Я думал, что эти двое вообще сегодня спать не будут. Но нет, очень скоро они утихли, заснув, вероятно, в объятиях друг друга. Говорю «вероятно», потому что видеть этого не мог: стемнело так, что огоньки светлячков стали резать взгляд. Если сначала сквозь тихо плывущие облака хоть изредка проглядывал туманный абрис ночного светила, то сейчас наползла огромнейшая чёрная туча, погрузив всё в полнейший мрак. И мне вдруг очень захотелось увидеть луну. Как в детстве, представив себя волшебником, я вытянул вперёд руки ладонями в стороны (всё равно никто не видит!), и стал мысленно раздвигать тучи...
...Этого не могло быть, но это происходило: тучи расходились туда, куда я сдвигал их руками! Те, что по ветру — чуть быстрее, против ветра — чуть медленнее. Совпадение? Или... Я опустил руки. Разрыв в туче быстро затянулся. Я вновь попробовал расчистить небо. И вновь получилось!
«Рог Воды дает тебе свое имя и покровительство. Отныне имя тебе — Водорог», — всплыло в сознании. Вот это да! Так значит, это не пустые слова! Вода дала мне имя, вода оказывает мне покровительство, вода повинуется мне! Я закрыл глаза и расслабился. Мне показалось, что я сейчас должен что-то ощутить. И не ошибся. Каким-то внутренним взором я увидел всю окружающую меня живую воду. Легко проплывали надо мной облака и тучи. Колокольчиками звенели капли росы на камнях. Невдалеке облегчённо вырывался из недр горы маленький ручеёк чтобы, покрутившись в крошечном озерце, тут же ринуться в непроглядную бездну пещеры. А вдали что-то незлобиво ворчал старик Океан. И от всего этого ко мне устремлялась добрая, подпитывающая меня энергия.
А потом я развлекался. Сначала сделал дырку в облаках в виде круга, потом в виде квадрата. Квадрата мне показалось мало, и я превратил его в «пифагоровы штаны». После я разогнал все тучи, оставив лишь небольшое облачко, которому и стал придавать всевозможные формы: бегемота, самолёта, жирафа. Лучше всего у меня получился пыхтящий паровозик, у которого даже крутились колёса, а из трубы шёл дым колечками.
И тут грянул гром. Естественно, вместе с молнией, подобной которой я не видел: от горизонта до горизонта небо покрылось циклопическим неводом невероятной яркости, треск раздался такой, будто разом порвали несколько тысяч железных листов. Все мои спутники тут же вскочили как подброшенные, сжимая в руках оружие. Разряд, казалось, ещё большей силы, повторился вновь. Все, как по команде, осенили себя Святым Косым Крестом в Круге. Последующие три разряда, не столь масштабные, как предыдущие, имели чёткие очертания. Они просверкали в абсолютно чистом небе, на расчищенном мною пространстве.
— Руны. У меня нет слов, — потрясённо произнёс Марк. И я с ним мысленно согласился. Руны из молний на фоне звёздного неба, как оказалось, производят неизгладимое впечатление. Но что они означали, никто не знал: грамотных среди нас не оказалось. Я попенял себе за то, что не удосужился этим заняться, хотя возможность для этого была: Асий был грамотным, а провели мы с ним вместе немало времени.
Хотя все отдыхали менее двух часов, сна более ни у кого не осталось ни в одном глазу. Рани, увидев, что облака разошлись и луна сияет вовсю (я скромно умолчал о том, чья это заслуга) предложил двигаться дальше.
Я решил освежиться и принялся умываться, щедро поливая себе из фляжки. За моей спиной наступила напряжённая тишина. Я оглянулся и увидел, что вся наша команда смотрит на меня с таким ужасом, словно я осквернил святыню.
— Ты, это... того... буря мала... ты что... — только и мог произнести Рани.
— Не бойтесь, — понял я их страхи и улыбнулся. — Вода скоро будет. Много, сколько угодно. Не верите? Тогда можете умыться из моей фляжки.
Мне никто не поверил, кроме А-Ту, которое тоже умылось из своей фляги, но и то очень экономно. И как же все изумились, когда метров через пятьсот мы действительно вышли к источнику! Всё здесь оказалось именно так, как мне привиделось недавно: маленький водопадик выбивался из скалы, впадал в крошечное озерцо, а затем низвергался в бездонное отверстие каменного колодца, и шум падающей воды слышался оттуда едва-едва.
— Ты что, буря мала, вахту покинул? Оставил нас без охраны? — сурово спросил Рани.
— Никак нет, сэр! Не отходил ни на шаг!
— Откуда ж ты узнал про этот ручей? Услышать ты его не мог...
— Почувствовал.
— Что-то не нравится мне всё то, что вокруг нас происходит. Ты, часом, не колдун?
Я хотел ответить отрицательно, но уже не был уверен, что скажу правду.
— А если колдун? — ответил я вопросом на вопрос. — Чем плохо, если колдун за тебя?
— За меня? Знать бы это точно, Четыреста Двадцать Первый... — Рани пристально всматривался мне в глаза.
— Это долгая история, Рани. Однако поверь: я в отряде Неутомимых никогда не служил, а имя, которое ты назвал — не моё, — я легко выдержал его испытующий взгляд.
— А Камень Ол?
— И о камне я ничего не знаю. Но очень хотел бы узнать.
— Не знаю, почему, но я тебе верю, — сказал Рани после некоторой паузы, а затем скомандовал. — Привал. Всем сменить воду в фляжках.
— Какая замечательная глина! — Марк нежно разминал в руках поднятую со дна озерца массу. — Из такой получаются прекрасные бокалы для вина: тонкие и прочные, лёгкие и звонкие! Уж поверьте мне, потомственному гончару!
Пока все плескались в ручье и наполняли фляги свежей водой, Рани отвёл меня в сторонку и спросил:
— Слышь, колдун, а что такое «туфта»?
Я объяснил, как мог и спросил:
— Что, словечко понравилось?
— Ну, да. Уж больно... ядрёное. Надо запомнить. Может, ещё парочку-другую подбросишь? Есть в запасе?
Плато Синих Псов,
21 кумината 8855 года
Солнце уже взошло и даже начинало припекать. Я освободил свой ранец, раздав его содержимое своим товарищам, и по пути собирал в него нечасто встречающиеся палочки, щепочки, веточки — всё, что случайно забросил сюда бродяга-ветер, всё, что могло служить топливом для костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92