— Так это сам лейб-лекарь? — удивился я.
— Он, — кивнул гвардеец.
— Вот именно! — гордо задрал старичок свою бородёнку. — Я лейб-лекарь императора лэд Тико Тони, и требую уважения к моему званию, к моим знаниям и, в конце концов, к моему возрасту. Я пожалуюсь императору, и вас примерно накажут. Кто здесь старший? Как звать? Чин?
— Старший здесь я, лад-лэд Олин Апри. Генерал.
У старичка мигом отвалилась челюсть и пропала спесь.
— Апри? Здесь? Ты меня убьёшь?
— Нет. Объявляю тебя военнопленным, а потому отвечай на вопросы. Его пытали? — кивнул я в сторону Рови.
— Н-нет. Я ещё только лишь подготовил его для допроса.
Я про себя облегчённо вздохнул и продолжил:
— Когда за ним придут?
— Скоро. Вот-вот должны...
— Ещё вопрос. Куда выходят двери тюрьмы?
— Одни — в подземный ход, по нему, догадываюсь, вы и проникли сюда. Вторые — в караульное помещение подземной части дворца. Там Неутомимые, отдыхающая смена.
— Понятно. Гена, отвечаешь за лейб-лекаря. Доставить его в Одессу.
В камеру заглянул Коля:
— Готово, Светлый, всех отомкнули!
— Наших сколько?
— Шестеро. С лейтенантом — семь. И, кроме них, ещё дюжины две острожников. Что с ними делать?
— Потом разберёмся. Забирайте всех и отходите. Лейтенанта придётся нести на руках, сам он дня два ходить не сможет. Со мной в группе прикрытия остаются Петя и Дима.
За ведущими в караулку дверями никакой тревоги не чувствовалось. Видимо, там привыкли к раздающимся отсюда ударам и крикам, а потому и беспокойства не проявляли. Однако, по словам лейб-лекаря, сюда вскоре придут, чтобы доставить лейтенанта на «пытальник» и, увидев разгром, кинутся вслед, а с нами — усталые, измождённые люди. Надо задержать погоню.
Пока я аккуратно по всему периметру заваривал Мечом ведущие в караулку двери, Петя и Дима растащили до сих пор валяющихся кулями тюремщиков по камерам и заперли их там. Пока-то до них доберутся, пока те расскажут, что произошло! Выйдя через заднюю дверь в потайной ход, я также добросовестно заварил и её.
Я отходил последним и, уже подходя к концу подземного хода, к железной винтовой лестнице, подумал:
«Жаль, Аррутара нет. Завалить бы эту нору к чёртовой бабушке! А может, и без Аррутара справлюсь?»
Я подождал до тех пор, пока последний человек поднимется по лестнице, а потом представил, как из потолка подземелья вываливается огромный кусок базальта. И монолит рухнул, сотрясая всё вокруг. Заискрили передавленные провода, погас тусклый электрический свет, поднялась пыль. Я включил Меч в режиме светового луча и увидел гладкую стену на том месте, где только что проходил подземный ход.
— Светлый, что случилось? Ты цел? — послышался сверху встревоженный голос Пети.
— Всё нормально, сейчас вылезу. Ещё только одно дело сделаю, — бодро ответил я. Внутри меня опять взыграл живущий в душе пацан, и, подталкиваемый им, я вырезал на стене большими буквами: «Здесь был Олин Апри. Горячий привет императору. 17 сопоната 8855 года», и только после этого поднялся наверх.
На полу домика валялся без чувств его хозяин: видимо, проявил излишнее любопытство. Прикрыв дверь домика, я оглянулся и увидел здоровенный прямоугольный провал прямо посередине улицы: изрядный кусок грунта рухнул вниз вместе с тем куском скалы, который перекрыл подземный ход. Ай-яй-яй, что ж это я так неосторожно! Хорошо ещё, что ночь на дворе, по улицам никто не ходит!
Одесса,
18 сопоната 8855 года
Тико Тони временно поместили в караульном помещении — лёгкой летней времянке, у которой даже пола не было. Дверь караулки запоров не имела, и гвардейцы, поместив сюда лейб-лекаря, просто подпёрли её снаружи палкой. Когда я зашёл внутрь, Тико степенно сидел на кровати, сложив на коленях руки. На столике стоял поднос с нетронутой пищей.
— Отчего не кушаешь, лэд? — спросил я его. — Или боишься, что еда отравлена?
— С такого разбойника, как ты, станется. Я узнал тебя. Месяца два назад я готовил тебя к допросу, и сейчас ты хочешь мне отомстить.
— Я не воюю со стариками. Снимаю с тебя статус военнопленного. Ты свободен. Правда, пока не окончится война, только в пределах Априи. Так что ты совершенно напрасно утруждал себя, делая подкоп.
— Откуда ты узнал про подкоп? Твои люди подглядывали за мной?
— Посмотри на свои руки, лэд. Вчера они были чистыми и ухоженными...
Лейб-лекарь бросил взгляд на свои ногти — обломанные, с чёрной «траурной каймой» — и спрятал пальцы в кулаках.
— Будешь меня допрашивать?
— Допрашивать? Вовсе нет. Допрашивают узников, ты же, повторяю, свободен. Я просто хочу поговорить с тобой как приличествует благородным лэдам.
— А если я не пожелаю с тобой разговаривать?
— Мне останется только сожалеть об этом.
— Так я что... я могу идти?
— Изволь.
Старик поднялся и, расправив складки своего балахона, гордо вышел наружу. Впрочем, уже к вечеру этого же дня А-Ту доложило мне, что лейб-лекарь попросит аудиенции.
Одесса произвела на лэда Тико такое же впечатление, как и на техников.
— Светлый лад-лэд, я удивлён! Я никогда не видел так много счастливых лиц, — возбуждённо заговорил он прямо с порога. — Дозволь мне жить в твоём ладстве!
— Счастливых лиц могло бы быть ещё больше, не будь многие озабочены тем, что в их семьях постоянно рождаются бепо. Изобретённое тобой средство, вызывающее бесполие, просто ужасно, — сказал я почти наугад.
— Любое новое знание — это прогресс, движение вперёд, — обидчиво возразил лэд Тико. — Нет ужасных изобретений и открытий, а есть люди, которые используют открытия в своих ужасных целях. Император — это по его приказу я заражал монеты. Не надо ничего говорить, лад-лэд: я заранее знаю, что ты можешь мне сказать. Конечно, я мог отказаться, мог пожертвовать своей жизнью ради спасения человечества. Но я слаб, я не смог этого сделать. К тому же, долгая жизнь без болезней — это такое искушение... И я не сумел устоять. Да, я такой же преступник, как и император. Мне сто сорок два года, и многие Неутомимые отдали свою жизнь, чтобы мы с ним продолжали... существовать.
Лейб-лекарь побарабанил пальцами по коленям и, глядя на меня исподлобья, спросил:
— Должен ли я сделать вывод, что моё присутствие здесь только терпится и не слишком желательно?
— Совсем наоборот, — возразил я. — Мне крайне необходим человек с такими глубокими знаниями, как у тебя. Кстати: это правда, что ты, кроме самого средства, изобрёл и противоядие?
— Да, это так, — ответил Тико. При этих словах лицо А-Ту озарилось надеждой.
— Правда, бесполым она уже не поможет, — продолжил учёный, и А-Ту, услышав это, помрачнело, — но мужчина или женщина, принявшие противоядие, получают иммунитет к бесполию, который передаётся и их потомству. Всех это средство, конечно, не спасёт: доза препарата, необходимая для излечения только лишь одного человека, готовится более трёх месяцев и стоит неимоверно дорого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92