Налетают на них, как мухи на мед. И, конечно, грубо обходятся со всеми мужчинами, оказывающимися поблизости.
— Да, мы очень быстро и жестоко разделываемся с конкурентами, — согласился Кунгас. — Когда дело касается женщин.
Он осторожно коснулся рукоятки меча, потом сжал ее и вынул меч из ножен где-то на дюйм, затем с лязганьем вернул его в ножны.
— Да, да, — продолжал полководец. — Жаль несчастных малва, если они вдруг подойдут близко, проявляя любопытство. Захотят глянуть на женщин.
Кунгас содрогнулся.
— Дрожу, думая о несчастных. Что с ними станется!
Уголком глаза он заметил, как улыбаются телохранители полководца. Ну и улыбка у похожего на мангуста типа! Самая жуткая, которую доводилось видеть Кунгасу. Это точно.
— Конечно, если какой-то предприимчивый малва проникнет сквозь ряды кушанского эскорта и проберется к…
— О, ужасно! — воскликнул полководец. Прищурился. Его огромная рука легла на рукоятку меча. — Его зарежут. Внимательные катафракты или сарвены всегда находятся настороже, чтобы отбивать бесконечные, безжалостные, настойчивые попытки пробраться к их женщинам, которые предпринимают эти ужасные, похотливые кушаны. Жаль, если они перепутают кушанов с малва.
Полководец развел руками.
— Но господину Венандакатре грех жаловаться. В конце концов это он велел вам сопровождать нас. — Тут полководец улыбнулся и никто в мире не смог бы сказать, что это не улыбка. — Вероятно, он как раз преследовал эту цель. Я имею в виду: сделать нас несчастными.
Кунгас кивнул с серьезным видом.
— Да, великий господин раздражен. Из-за вас. Сильно недоволен. Не могу понять, почему.
Караван начал движение. Звуки донеслись до его конца. Кунгас посмотрел вперед, правда, начало каравана не увидел. Оно было слишком далеко.
— Лучше я пойду. Соберу своих людей и объясню им, что от них требуется. Очень осторожно. Проверю, как они поняли то, что должны понять, а не то, что не должны. Мы не хотим — как бы мне выразиться? Можно ходить на кончиках пальцев, пока удерживаешь равновесие.
— Хорошо сказано, — заметил полководец. — Ты мне нравишься. А ты не ожидаешь…
— От моих людей? Нет. Все будет в порядке. Если я прикажу им покрасить лица в голубой цвет и весь путь до Ранапура ехать с закрытым левым глазом, то они, черт побери, выкрасят лица в голубой цвет и не будут открывать левый глаз весь путь до Ранапура. Причем сделают это быстро и не будут ничего комментировать и задавать лишних вопросов. Приказ есть приказ. Подчиняйся. Просто делай, что сказано. — Лицо опять стало железным. — Я не терплю неповиновения.
— Представляю, — сказал полководец.
Очень симпатичная у него хитроватая усмешка, подумал Кунгас. Он сам улыбнулся (если это можно было назвать улыбкой) и ушел.
Когда кушан скрылся из виду, Валентин прошептал Велисарию.
— Ты ходил по лезвию бритвы.
Велисарий покачал головой.
— Нет, Валентин, не ходил. Не могу представить страну, где угодно, когда угодно, при любом повороте колеса, когда этот человек принял бы другое решение.
Полководец отвернулся и направился к лошади.
Уходя, что-то пробормотал себе под нос.
— Ты его слышал, Анастасий?
Гигант улыбнулся.
— Конечно. И ты бы услышал, если бы твои уши были настроены на философские мысли, как им и следует. Вместо того чтобы…
— Просто ответь на вопрос, черт тебя побери! — рявкнул Валентин.
— Он сказал, что в конце концов роль играет только душа.
Принц и принцесса
Принц расслабился. Его пальцы, судорожно сжимавшие занавеску, отпустили ее. Ткань, отодвинутая на четверть дюйма, вернулась на место. Эон открывал лишь щелочку.
— Он ушел, — тихо сообщил Эон. Принц откинулся на шелковые подушки, устилавшие внутреннюю часть паланкина. И с облегчением выдохнул воздух.
Четыре женщины-маратхи, находившиеся в паланкине, по-разному отреагировали на новость. Пятая женщина, не из народности маратхи, внимательно следила за их реакциями. Ее учили наблюдать за людьми, расслабляющимися после стресса. Таким образом можно многое о них узнать. И обучал ее эксперт по стрессовым ситуациям и реакциям на них.
Одну девушку она знала много лет. Теперь эта девушка еще крепче вцепилась в нее. Но впервые с момента их новой встречи, при самых неожиданных обстоятельствах, прекратила плакать. Ее звали Джиджабай и она лишилась рассудка после пережитого ужаса. Но, возможно, думала Шакунтала — скорее надеялась — страх уйдет и разум вернется. Ужас. Для этой девушки начался, когда ее оторвали от принцессы. Теперь принцесса вернулась и, не исключено, Джиджабай тоже станет прежней.
Но в эти минуты Шакунтала ничего не могла сделать для Джиджабай, только держать ее в объятиях. Поэтому Шакунтала посмотрела на других.
Девушка, сидевшая справа от принца, выдохнула воздух, широко улыбнулась и склонилась к плечу Эона. Принц нежно обнял ее. Она закрыла глаза и потерлась носом о шею мужчины.
Шакунтала немного знала об этой девушке из разговора с принцем в предыдущий день. Ее звали Тарабай и она считалась любимицей принца. Эон предложил ей поехать вместе с ним к нему домой, когда он вернется в Аксумское царство, и стать там одной из его наложниц. Тарабай с радостью согласилась.
Принца этот ответ явно обрадовал. Почти удивил — как мальчика у которого сбылась мечта.
Шакунталу заинтересовала его радость. Ее учил наблюдать за людьми самый наблюдательный человек из всех, кого она знала. Человек с острым и тонким восприятием. И способу восприятия людей Шакунтала тоже научилась у него.
Поэтому, с одной стороны, ее забавляла радость принца. Какая женщина в положении Тарабай — плененная маратха, оказавшаяся в адской дыре, рабском борделе, — не воспользуется шансом стать наложницей особы королевской крови? Настоящей наложницей, в почетном и традиционном смысле, а не одной из жалких презренных существ, которых малва именуют этим словом. Женщиной с признаваемым и уважаемым статусом в доме особы королевской крови. Ее дети не смогут претендовать на престол, но точно получат высокие должности, дающие власть и престиж.
Но Шакунтала не смотрела на принца высокомерно или надменно. Как раз наоборот. Она зауважала принца за его радость. Ее учили уважать этот тип несамонадеянной скромности. Не говорили прямо, а учили примером. Примером человека, который никогда не хвастался, хотя ему было чем похвастаться, больше поводов, чем у любого другого живущего в Индии с времен, описанных в «Махабхарате» и «Рамаяне».
Эта мысль принесла боль, но Шакунтала отогнала ее.
Действия Тарабай и принца сказали Шакунтале и многое другое. У ее собственного отца, императора Андхры, было много наложниц. Шакунтала часто наблюдала за ними в присутствии отца. Ее отец всегда хорошо относился к наложницам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Да, мы очень быстро и жестоко разделываемся с конкурентами, — согласился Кунгас. — Когда дело касается женщин.
Он осторожно коснулся рукоятки меча, потом сжал ее и вынул меч из ножен где-то на дюйм, затем с лязганьем вернул его в ножны.
— Да, да, — продолжал полководец. — Жаль несчастных малва, если они вдруг подойдут близко, проявляя любопытство. Захотят глянуть на женщин.
Кунгас содрогнулся.
— Дрожу, думая о несчастных. Что с ними станется!
Уголком глаза он заметил, как улыбаются телохранители полководца. Ну и улыбка у похожего на мангуста типа! Самая жуткая, которую доводилось видеть Кунгасу. Это точно.
— Конечно, если какой-то предприимчивый малва проникнет сквозь ряды кушанского эскорта и проберется к…
— О, ужасно! — воскликнул полководец. Прищурился. Его огромная рука легла на рукоятку меча. — Его зарежут. Внимательные катафракты или сарвены всегда находятся настороже, чтобы отбивать бесконечные, безжалостные, настойчивые попытки пробраться к их женщинам, которые предпринимают эти ужасные, похотливые кушаны. Жаль, если они перепутают кушанов с малва.
Полководец развел руками.
— Но господину Венандакатре грех жаловаться. В конце концов это он велел вам сопровождать нас. — Тут полководец улыбнулся и никто в мире не смог бы сказать, что это не улыбка. — Вероятно, он как раз преследовал эту цель. Я имею в виду: сделать нас несчастными.
Кунгас кивнул с серьезным видом.
— Да, великий господин раздражен. Из-за вас. Сильно недоволен. Не могу понять, почему.
Караван начал движение. Звуки донеслись до его конца. Кунгас посмотрел вперед, правда, начало каравана не увидел. Оно было слишком далеко.
— Лучше я пойду. Соберу своих людей и объясню им, что от них требуется. Очень осторожно. Проверю, как они поняли то, что должны понять, а не то, что не должны. Мы не хотим — как бы мне выразиться? Можно ходить на кончиках пальцев, пока удерживаешь равновесие.
— Хорошо сказано, — заметил полководец. — Ты мне нравишься. А ты не ожидаешь…
— От моих людей? Нет. Все будет в порядке. Если я прикажу им покрасить лица в голубой цвет и весь путь до Ранапура ехать с закрытым левым глазом, то они, черт побери, выкрасят лица в голубой цвет и не будут открывать левый глаз весь путь до Ранапура. Причем сделают это быстро и не будут ничего комментировать и задавать лишних вопросов. Приказ есть приказ. Подчиняйся. Просто делай, что сказано. — Лицо опять стало железным. — Я не терплю неповиновения.
— Представляю, — сказал полководец.
Очень симпатичная у него хитроватая усмешка, подумал Кунгас. Он сам улыбнулся (если это можно было назвать улыбкой) и ушел.
Когда кушан скрылся из виду, Валентин прошептал Велисарию.
— Ты ходил по лезвию бритвы.
Велисарий покачал головой.
— Нет, Валентин, не ходил. Не могу представить страну, где угодно, когда угодно, при любом повороте колеса, когда этот человек принял бы другое решение.
Полководец отвернулся и направился к лошади.
Уходя, что-то пробормотал себе под нос.
— Ты его слышал, Анастасий?
Гигант улыбнулся.
— Конечно. И ты бы услышал, если бы твои уши были настроены на философские мысли, как им и следует. Вместо того чтобы…
— Просто ответь на вопрос, черт тебя побери! — рявкнул Валентин.
— Он сказал, что в конце концов роль играет только душа.
Принц и принцесса
Принц расслабился. Его пальцы, судорожно сжимавшие занавеску, отпустили ее. Ткань, отодвинутая на четверть дюйма, вернулась на место. Эон открывал лишь щелочку.
— Он ушел, — тихо сообщил Эон. Принц откинулся на шелковые подушки, устилавшие внутреннюю часть паланкина. И с облегчением выдохнул воздух.
Четыре женщины-маратхи, находившиеся в паланкине, по-разному отреагировали на новость. Пятая женщина, не из народности маратхи, внимательно следила за их реакциями. Ее учили наблюдать за людьми, расслабляющимися после стресса. Таким образом можно многое о них узнать. И обучал ее эксперт по стрессовым ситуациям и реакциям на них.
Одну девушку она знала много лет. Теперь эта девушка еще крепче вцепилась в нее. Но впервые с момента их новой встречи, при самых неожиданных обстоятельствах, прекратила плакать. Ее звали Джиджабай и она лишилась рассудка после пережитого ужаса. Но, возможно, думала Шакунтала — скорее надеялась — страх уйдет и разум вернется. Ужас. Для этой девушки начался, когда ее оторвали от принцессы. Теперь принцесса вернулась и, не исключено, Джиджабай тоже станет прежней.
Но в эти минуты Шакунтала ничего не могла сделать для Джиджабай, только держать ее в объятиях. Поэтому Шакунтала посмотрела на других.
Девушка, сидевшая справа от принца, выдохнула воздух, широко улыбнулась и склонилась к плечу Эона. Принц нежно обнял ее. Она закрыла глаза и потерлась носом о шею мужчины.
Шакунтала немного знала об этой девушке из разговора с принцем в предыдущий день. Ее звали Тарабай и она считалась любимицей принца. Эон предложил ей поехать вместе с ним к нему домой, когда он вернется в Аксумское царство, и стать там одной из его наложниц. Тарабай с радостью согласилась.
Принца этот ответ явно обрадовал. Почти удивил — как мальчика у которого сбылась мечта.
Шакунталу заинтересовала его радость. Ее учил наблюдать за людьми самый наблюдательный человек из всех, кого она знала. Человек с острым и тонким восприятием. И способу восприятия людей Шакунтала тоже научилась у него.
Поэтому, с одной стороны, ее забавляла радость принца. Какая женщина в положении Тарабай — плененная маратха, оказавшаяся в адской дыре, рабском борделе, — не воспользуется шансом стать наложницей особы королевской крови? Настоящей наложницей, в почетном и традиционном смысле, а не одной из жалких презренных существ, которых малва именуют этим словом. Женщиной с признаваемым и уважаемым статусом в доме особы королевской крови. Ее дети не смогут претендовать на престол, но точно получат высокие должности, дающие власть и престиж.
Но Шакунтала не смотрела на принца высокомерно или надменно. Как раз наоборот. Она зауважала принца за его радость. Ее учили уважать этот тип несамонадеянной скромности. Не говорили прямо, а учили примером. Примером человека, который никогда не хвастался, хотя ему было чем похвастаться, больше поводов, чем у любого другого живущего в Индии с времен, описанных в «Махабхарате» и «Рамаяне».
Эта мысль принесла боль, но Шакунтала отогнала ее.
Действия Тарабай и принца сказали Шакунтале и многое другое. У ее собственного отца, императора Андхры, было много наложниц. Шакунтала часто наблюдала за ними в присутствии отца. Ее отец всегда хорошо относился к наложницам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119