Я понятно излагаю?
— Ясно, как день. — Марк бросил быстрый оценивающий взгляд на полководца. — Сирийский день.
Теперь Велисарий улыбнулся.
— Хорошо Можешь идти.
После того как Марк ушел, трое фракийцев в дальней части шатра расслабились и снова встали по стойке «вольно». При посторонних члены личной охраны Велисария из трехсот человек придерживались определенных формальностей. В конце концов, большинство из них не имело высоких воинских званий. Даже Маврикий, их командующий, был только гектонтархом — тот же ранг, что и у молодого сирийца, покинувшего шатер.
В реальности фракийцы подчинялись только Велисарию. Он сам лично тщательно выбирал их на протяжении нескольких лет и не сомневался в их верности, неоднократно доказанной. Они платили ему взаимной любовью. Маврикий, несмотря на звание, фактически являлся его старшим помощником. Даже Константин, стоявший во главе командования кавалерией, вместе с хилиархом Прокасом, являвшимся его аналогом в пехоте, научились признавать фактическую власть Маврикия. А после того, как они близко узнали опытного ветерана, стали глубоко уважать его.
— Думаю, у мальчика все хорошо получится, — заметил Маврикий. — Очень хорошо. После того как он немного попробует крови — Улыбка сошла с лица Маврикия, он нахмурился. — Не могу поверить, насколько же развалил армию твой предшественник, этот Либеларий. Корм для лошадей и снаряжение воруют не так уж и редко, но тут-то воровали еще и солдатское жалованье! По крайней мере, в некоторых пехотных полках.
— И еду! — воскликнул Василий, другой катафракт. — Плохо, когда негодяи продают часть припасов, но ведь они воровали с двух концов. И сама еда была дерьмом. Ее уже покупали полусгнившей.
К разговору подключился третий катафракт. Он был одним из немногих нефракийцев в окружении Велисария, армянин по имени Ашот.
— И что еще хуже, так это общее состояние армии. По спискам восемь тысяч человек, половина из них кавалеристы. А на самом деле?
Велисарий скорчил гримасу.
— А что у нас получилось на самом деле после того, как мы пересчитали всех и вычеркнули имена фиктивных солдат, чье жалованье эти свиньи клали себе в карман? — продолжал Ашот с упреком. — Пять тысяч человек. И кавалеристов даже меньше, чем четверо из каждых десяти человек.
Велисарий снова вытер лицо. Большую часть времени после прибытия в лагерь он провел в этом душном шатре со свинцовым воздухом, которым было невозможно дышать. Жара давила, а отсутствие физических занятий начинало сказываться.
— А структура армии — просто насмешка, — закончил он. — Чтобы скрыть воровство, в армии в два раза больше начальников, чем людей, которыми командовать.
— Не армия, а скелет, — проворчал Маврикий. — Я нашел одну пехотную сотню, в которой на самом деле оказалось двадцать два солдата. Естественно, с полным набором командиров — гектонтарх и все десять декархов. Снимали сливки, — он сплюнул. — У четверых из этих декархов в подчинении не было ни одного солдата. Ни одного.
Велисарий встал и потянулся.
— Ну, теперь все позади. Еще через пару дней мы приведем эту армию в нормальный вид, после того как еще хорошенько тряханем, и офицеры будут приличные. И, думаю, в войсках восстановится нормальный дух.
Он бросил вопросительный взгляд на Ашота и Василия. Велисарий рассчитывал на то, что не занимающие высоких положений катафракты станут общаться с простыми солдатами разных родов войск и держать руку на пульсе.
— На самом деле боевой дух высок, полководец, — сказал Ашот.
Василий согласно кивнул и добавил:
— Определенно, для солдат ситуация все еще остается паршивой. И какое-то время будет оставаться. Но они не ждут чудес и видят, как ситуация меняется. Больше всего их радует и веселит, когда на их глазах известные им воры один за другим входят в этот шатер, а затем в течение часа покидают расположение армии.
— «Велисарий тверд, как сталь меча»! — воскликнул Ашот, смеясь. — Они слышали об этом. Теперь верят.
— А как идут учения? — спросил Велисарий.
Маврикий отмахнулся.
Так себе. Но меня это не очень беспокоит. Войска недовольны однообразием занятий. Дай им неделю. Тогда мы увидим результат.
— Поторопи их, Маврикий. Я не требую чудес, но не забывай, у нас мало времени. Я не могу откладывать наше отправление в Миндус более чем на две недели.
Велисарий встал и направился к выходу из шатра. Прислонившись к шесту, поддерживающему шатер, он смотрел на лагерь. Как и всегда, на его лице было сложно что-то прочитать. Но Маврикий, наблюдавший за ним, знал: полководец недоволен полученным приказом.
А приказ, полученный с курьером неделю назад, был прост: отправляйся в Миндус и возводи крепость.
Простой, ясный приказ. И Маврикий знал: Велисарий считает его идиотским.
Конечно, Велисарий ничего ему не сказал. Несмотря на всю неформальность и дружественность отношений со своим фракийским окружением, полководец четко соблюдал дистанцию, когда дело касалось вопросов, которые он считал относящимися исключительно к командованию.
Но Маврикий знал полководца лучше других. И он также представлял, что Велисарий думает, хотя это и не говорилось вслух: римская империя преднамеренно подталкивает Персию к активным действиям, причем безосновательно. Более того, проявляет неосторожность и глупость, провоцируя персов, при этом не обеспечив вначале достаточных сил для достижения успешного результата.
Нет, Велисарий ничего не сказал Маврикию. Но если Маврикий не обладал исключительным умом полководца, он все равно ни в коей мере не был глуп. Кроме того, он имел немалый опыт в военном деле.
Маврикий не считал себя достаточно опытным, чтобы судить о мудрости императора — в вопросе антиперсидских провокаций. Но он считал себя достаточно квалифицированным, чтобы судить о способах, которые для этой цели выбрал император. И, думал он, если учитывать состояние византийских войск в регионе, то провоцировать Персию так же опрометчиво, как тыкать палкой спящего льва.
У персов большая армия, расквартированная рядом с верхним течением Евфрата, близко от границы. В спокойное время эта армия располагалась в укрепленном городе Нисибисе. Теперь, когда замаячили неприятности, персидская армия переместилась на север и разбила временный лагерь, угрожая Анатолии, входящей в римскую империю.
Чтобы хотя бы успешно противостоять им — не говоря уже о провокациях — у римлян в регионе имелось только семнадцать тысяч человек. Пять тысяч их них составляла армия Велисария, которая, когда он принял командование, оказалась полуразвалившейся. Более коррумпированной армии Маврикию видеть не доводилось.
Оставшиеся двенадцать тысяч стояли недалеко, в Ливане. Та армия, как мог судить Маврикий, находилась во вполне приличном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Ясно, как день. — Марк бросил быстрый оценивающий взгляд на полководца. — Сирийский день.
Теперь Велисарий улыбнулся.
— Хорошо Можешь идти.
После того как Марк ушел, трое фракийцев в дальней части шатра расслабились и снова встали по стойке «вольно». При посторонних члены личной охраны Велисария из трехсот человек придерживались определенных формальностей. В конце концов, большинство из них не имело высоких воинских званий. Даже Маврикий, их командующий, был только гектонтархом — тот же ранг, что и у молодого сирийца, покинувшего шатер.
В реальности фракийцы подчинялись только Велисарию. Он сам лично тщательно выбирал их на протяжении нескольких лет и не сомневался в их верности, неоднократно доказанной. Они платили ему взаимной любовью. Маврикий, несмотря на звание, фактически являлся его старшим помощником. Даже Константин, стоявший во главе командования кавалерией, вместе с хилиархом Прокасом, являвшимся его аналогом в пехоте, научились признавать фактическую власть Маврикия. А после того, как они близко узнали опытного ветерана, стали глубоко уважать его.
— Думаю, у мальчика все хорошо получится, — заметил Маврикий. — Очень хорошо. После того как он немного попробует крови — Улыбка сошла с лица Маврикия, он нахмурился. — Не могу поверить, насколько же развалил армию твой предшественник, этот Либеларий. Корм для лошадей и снаряжение воруют не так уж и редко, но тут-то воровали еще и солдатское жалованье! По крайней мере, в некоторых пехотных полках.
— И еду! — воскликнул Василий, другой катафракт. — Плохо, когда негодяи продают часть припасов, но ведь они воровали с двух концов. И сама еда была дерьмом. Ее уже покупали полусгнившей.
К разговору подключился третий катафракт. Он был одним из немногих нефракийцев в окружении Велисария, армянин по имени Ашот.
— И что еще хуже, так это общее состояние армии. По спискам восемь тысяч человек, половина из них кавалеристы. А на самом деле?
Велисарий скорчил гримасу.
— А что у нас получилось на самом деле после того, как мы пересчитали всех и вычеркнули имена фиктивных солдат, чье жалованье эти свиньи клали себе в карман? — продолжал Ашот с упреком. — Пять тысяч человек. И кавалеристов даже меньше, чем четверо из каждых десяти человек.
Велисарий снова вытер лицо. Большую часть времени после прибытия в лагерь он провел в этом душном шатре со свинцовым воздухом, которым было невозможно дышать. Жара давила, а отсутствие физических занятий начинало сказываться.
— А структура армии — просто насмешка, — закончил он. — Чтобы скрыть воровство, в армии в два раза больше начальников, чем людей, которыми командовать.
— Не армия, а скелет, — проворчал Маврикий. — Я нашел одну пехотную сотню, в которой на самом деле оказалось двадцать два солдата. Естественно, с полным набором командиров — гектонтарх и все десять декархов. Снимали сливки, — он сплюнул. — У четверых из этих декархов в подчинении не было ни одного солдата. Ни одного.
Велисарий встал и потянулся.
— Ну, теперь все позади. Еще через пару дней мы приведем эту армию в нормальный вид, после того как еще хорошенько тряханем, и офицеры будут приличные. И, думаю, в войсках восстановится нормальный дух.
Он бросил вопросительный взгляд на Ашота и Василия. Велисарий рассчитывал на то, что не занимающие высоких положений катафракты станут общаться с простыми солдатами разных родов войск и держать руку на пульсе.
— На самом деле боевой дух высок, полководец, — сказал Ашот.
Василий согласно кивнул и добавил:
— Определенно, для солдат ситуация все еще остается паршивой. И какое-то время будет оставаться. Но они не ждут чудес и видят, как ситуация меняется. Больше всего их радует и веселит, когда на их глазах известные им воры один за другим входят в этот шатер, а затем в течение часа покидают расположение армии.
— «Велисарий тверд, как сталь меча»! — воскликнул Ашот, смеясь. — Они слышали об этом. Теперь верят.
— А как идут учения? — спросил Велисарий.
Маврикий отмахнулся.
Так себе. Но меня это не очень беспокоит. Войска недовольны однообразием занятий. Дай им неделю. Тогда мы увидим результат.
— Поторопи их, Маврикий. Я не требую чудес, но не забывай, у нас мало времени. Я не могу откладывать наше отправление в Миндус более чем на две недели.
Велисарий встал и направился к выходу из шатра. Прислонившись к шесту, поддерживающему шатер, он смотрел на лагерь. Как и всегда, на его лице было сложно что-то прочитать. Но Маврикий, наблюдавший за ним, знал: полководец недоволен полученным приказом.
А приказ, полученный с курьером неделю назад, был прост: отправляйся в Миндус и возводи крепость.
Простой, ясный приказ. И Маврикий знал: Велисарий считает его идиотским.
Конечно, Велисарий ничего ему не сказал. Несмотря на всю неформальность и дружественность отношений со своим фракийским окружением, полководец четко соблюдал дистанцию, когда дело касалось вопросов, которые он считал относящимися исключительно к командованию.
Но Маврикий знал полководца лучше других. И он также представлял, что Велисарий думает, хотя это и не говорилось вслух: римская империя преднамеренно подталкивает Персию к активным действиям, причем безосновательно. Более того, проявляет неосторожность и глупость, провоцируя персов, при этом не обеспечив вначале достаточных сил для достижения успешного результата.
Нет, Велисарий ничего не сказал Маврикию. Но если Маврикий не обладал исключительным умом полководца, он все равно ни в коей мере не был глуп. Кроме того, он имел немалый опыт в военном деле.
Маврикий не считал себя достаточно опытным, чтобы судить о мудрости императора — в вопросе антиперсидских провокаций. Но он считал себя достаточно квалифицированным, чтобы судить о способах, которые для этой цели выбрал император. И, думал он, если учитывать состояние византийских войск в регионе, то провоцировать Персию так же опрометчиво, как тыкать палкой спящего льва.
У персов большая армия, расквартированная рядом с верхним течением Евфрата, близко от границы. В спокойное время эта армия располагалась в укрепленном городе Нисибисе. Теперь, когда замаячили неприятности, персидская армия переместилась на север и разбила временный лагерь, угрожая Анатолии, входящей в римскую империю.
Чтобы хотя бы успешно противостоять им — не говоря уже о провокациях — у римлян в регионе имелось только семнадцать тысяч человек. Пять тысяч их них составляла армия Велисария, которая, когда он принял командование, оказалась полуразвалившейся. Более коррумпированной армии Маврикию видеть не доводилось.
Оставшиеся двенадцать тысяч стояли недалеко, в Ливане. Та армия, как мог судить Маврикий, находилась во вполне приличном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119