И все это было не к добру, поскольку концлагерь – единственная форма выживания видов.
Мысли Видьи выхлестывали – в ум Соула и в этот беспредельный хаос за границами мышления, «где нам слова не дано», уволакивая его за собою.
Соул все больше осознавал приближение плоского призрака, который, жестикулируя, надвигался на него.
Голос с французским акцентом вопил:
– Ради бога, отойди от него, Крис! Мальчик сошел с ума. Он может заразить тебя своим безумием. По телефону передали, это называется проективная эмпатия. Это безумие. Сейчас приедет «скорая». Положи его и отойди…
Плоский силуэт призрака из точек втянул вторую призрачную фигуру обратно в кирпичнозубый рот, который хотел проглотить его. Но он был вне границ, высоко паря.
– Крис, посмотри правде в глаза! Боже, ты создал монстра почище шемахойского зверя!
Мир настойчиво расцветал вокруг миллионами бит информации.
Мир был готов к имбеддингу – к внедрению. Величайший был готов внедриться в Нижайшего. Он неистово искал смежных измерений существования, которые могли бы принять эту воду, перехлестнувшую из разбитой плотины цивилизованного мышления. И все же давление могло вылиться лишь в привычные рамки измерений, какими мозг мог воспринять их. Страх близкой развязки нарастал – паника, подобно имбеддингу, свивалась внутри Соула кольцами.
– Пойдем отсюда, Крис. Мальчика надо обездвижить и успокоить. Его сейчас заберут на операцию. Они должны парализовать его мозг, иначе ему уже не поможет ничто и никто. Положи его в машину и закрой дверь.
«Но ведь Видья – дитя моего ума. Как я могу оставить свой ум?»
У Соула-Видьи не было способа оставить себя в покое.
Вся сенсорная информация, касающаяся ситуации, потекла иным путем. Внутрь. Впадая в водоворот, занимающий умственное пространство, но не вытесняя то, что уже втекло в него.
– Пожалуйста, отойдем, – упрашивала Айлин. – Оставь его.
Оставить Видью? Оставить себя?
Конечности Видьи сотрясались в механическом танце, меж тем как Соул все крепче сжимал его в руках, и любил его, и агонизировал вместе с ним…
– Малыш сломал себе шею, – рассказывал Россон Сэму Баксу, пока санитар загружал тело мальчика в кузов реанимационной машины. Он почесывал голову в том месте, где была ссадина. – С остальными детьми дело несколько получше. Этот парень у них как бы лидер, шаман. Но ведь я предупреждал тебя, Сэм.
– Это, скорее всего, последствия приема психостимулятора? – процедил директор. – Первая ласточка катастрофы. Боже, что за неприятность для нас. Лечить столько народу – и теперь распустить всех по домам.
– Не обязательно, Сэм. В основной части Блока ПСС используется в сочетании с языковыми упражнениями. Там это может принести только пользу. Мы с Дороти работали над логическими экземплярами. Там не наблюдается такого эффекта. Мир Ричарда в скором времени может также доставить нам массу хлопот… Но какие формы может принять катастрофа! Взять хотя бы этот фактор проективной эмпатии. Потрясающий побочный продукт! Если бы только Крис прислушался к моим словам, у нас появился бы шанс использовать это в своих целях – вместо сломанной шеи. Но у нас еще остался шанс с тремя другими детьми. Только, ради бога, – будем предельно осторожны с этим материалом.
– Что-то вроде телепатии, да, Лайонел?
Россон выпятил губу.
– Я думаю, то, что случилось в мозгу у Видьи, было перегрузкой данных, которые его рассудок просто не мог отключить. Он был вынужден перерабатывать и перерабатывать их… Без всякой возможности фильтрации. Все данные внешнего мира одновременно. А Крис, вынося мальчика за порог, только стимулировал этот процесс. Должно быть, перегорели некие мозговые предохранители, если возможно такое сравнение. Напряжение оказалось намного выше, чем то, на которое рассчитан аппарат мозга. И вот на пике напряжения стало возможным передать нечто вроде эха, которое мог бы принять мозг другого человека. Вот как действует проективная эмпатия. И это – все, что мы знаем о ней на сегодняшний момент. Как я предполагаю, так же действуют и прочие парапсихологические феномены. Имеется некий пласт, который может быть прочтен другим мозгом. Вот это и есть ваша телепатия – такой она предстает по существу. И никакой передачи идей из одного разума в другой. Нет диалога – а только подчиняющее влияние, нечто вроде электрохимического гипноза. Страх – и при этом без особой пользы. Поскольку мальчик в результате сошел с ума, то и передача мыслей, по существу, явилась передачей безумия. Я ощущал тот же эффект на себе, когда приближался к мальчишке, до того как мы усыпили их барбитуратами. Когда Крис придет в себя после шока, то, возможно, сможет лучше прокомментировать ситуацию – он здесь как рыба в воде, смыслит гораздо больше моего.
Сэм Бакс досадливо посмотрел на Соула, лежавшего после солидной дозы барбитуратов на вторых носилках.
– После этой небольшой эскапады, боюсь, наш уважаемый доктор отмочит чего-нибудь еще.
Россон тоже взглянул на Соула. Голова тупой болью напоминала о том, что между ними недавно произошло.
– Психическая перегрузка. Не будем поднимать вокруг этого шум, Сэм. В наших интересах не выносить сор из избы, – сказал он великодушно, хотя в душе обозвал Соула и подонком, и придурком.
Сэм только пожал плечами. Его эти слова оставили равнодушным. Он оглянулся в поисках Айлин.
– А, миссис Соул! Вашему супругу придется отправиться в Блок на обследование, сами понимаете. И весьма кстати было бы, если бы вы не торопились в первое время с его посещением в госпитале.
– Разумеется, – сухо отозвалась она.
Вскоре после этого «скорая» отъехала.
– И все же рассудок Соула испытал не меньшее потрясение, чем мозг мальчика, – вразумлял Сэм Бакс своего коллегу Лайонела Россона, подталкивая его к машине.
Россон ерошил свою львиную гриву, морщился, задевая свежую ссадину.
А за тысячу миль оттуда, над Соломоновыми островами, по пути на север, мозговые структуры еще не были разрушены окончательно, но глубоко заморожены – до состояния, близкого к абсолютному нулю…
К северу от Лас-Вегаса, вблизи от мест взятия проб земли Комиссией по Атомной Энергии, разум тоже не был разрушен окончательно, а только расщеплен на легкие радиоактивные осколки, медленно дрейфующие к югу, перед тем как осесть в пустыне.
Казино располагались достаточно далеко, так что беспокоиться было не о чем. Игра продолжалась. Делайте ваши ставки, господа умы.
А за пять тысяч миль еще дальше к югу индеец из племени шемахоя по имени Кайяпи вообще не беспокоился ни о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Мысли Видьи выхлестывали – в ум Соула и в этот беспредельный хаос за границами мышления, «где нам слова не дано», уволакивая его за собою.
Соул все больше осознавал приближение плоского призрака, который, жестикулируя, надвигался на него.
Голос с французским акцентом вопил:
– Ради бога, отойди от него, Крис! Мальчик сошел с ума. Он может заразить тебя своим безумием. По телефону передали, это называется проективная эмпатия. Это безумие. Сейчас приедет «скорая». Положи его и отойди…
Плоский силуэт призрака из точек втянул вторую призрачную фигуру обратно в кирпичнозубый рот, который хотел проглотить его. Но он был вне границ, высоко паря.
– Крис, посмотри правде в глаза! Боже, ты создал монстра почище шемахойского зверя!
Мир настойчиво расцветал вокруг миллионами бит информации.
Мир был готов к имбеддингу – к внедрению. Величайший был готов внедриться в Нижайшего. Он неистово искал смежных измерений существования, которые могли бы принять эту воду, перехлестнувшую из разбитой плотины цивилизованного мышления. И все же давление могло вылиться лишь в привычные рамки измерений, какими мозг мог воспринять их. Страх близкой развязки нарастал – паника, подобно имбеддингу, свивалась внутри Соула кольцами.
– Пойдем отсюда, Крис. Мальчика надо обездвижить и успокоить. Его сейчас заберут на операцию. Они должны парализовать его мозг, иначе ему уже не поможет ничто и никто. Положи его в машину и закрой дверь.
«Но ведь Видья – дитя моего ума. Как я могу оставить свой ум?»
У Соула-Видьи не было способа оставить себя в покое.
Вся сенсорная информация, касающаяся ситуации, потекла иным путем. Внутрь. Впадая в водоворот, занимающий умственное пространство, но не вытесняя то, что уже втекло в него.
– Пожалуйста, отойдем, – упрашивала Айлин. – Оставь его.
Оставить Видью? Оставить себя?
Конечности Видьи сотрясались в механическом танце, меж тем как Соул все крепче сжимал его в руках, и любил его, и агонизировал вместе с ним…
– Малыш сломал себе шею, – рассказывал Россон Сэму Баксу, пока санитар загружал тело мальчика в кузов реанимационной машины. Он почесывал голову в том месте, где была ссадина. – С остальными детьми дело несколько получше. Этот парень у них как бы лидер, шаман. Но ведь я предупреждал тебя, Сэм.
– Это, скорее всего, последствия приема психостимулятора? – процедил директор. – Первая ласточка катастрофы. Боже, что за неприятность для нас. Лечить столько народу – и теперь распустить всех по домам.
– Не обязательно, Сэм. В основной части Блока ПСС используется в сочетании с языковыми упражнениями. Там это может принести только пользу. Мы с Дороти работали над логическими экземплярами. Там не наблюдается такого эффекта. Мир Ричарда в скором времени может также доставить нам массу хлопот… Но какие формы может принять катастрофа! Взять хотя бы этот фактор проективной эмпатии. Потрясающий побочный продукт! Если бы только Крис прислушался к моим словам, у нас появился бы шанс использовать это в своих целях – вместо сломанной шеи. Но у нас еще остался шанс с тремя другими детьми. Только, ради бога, – будем предельно осторожны с этим материалом.
– Что-то вроде телепатии, да, Лайонел?
Россон выпятил губу.
– Я думаю, то, что случилось в мозгу у Видьи, было перегрузкой данных, которые его рассудок просто не мог отключить. Он был вынужден перерабатывать и перерабатывать их… Без всякой возможности фильтрации. Все данные внешнего мира одновременно. А Крис, вынося мальчика за порог, только стимулировал этот процесс. Должно быть, перегорели некие мозговые предохранители, если возможно такое сравнение. Напряжение оказалось намного выше, чем то, на которое рассчитан аппарат мозга. И вот на пике напряжения стало возможным передать нечто вроде эха, которое мог бы принять мозг другого человека. Вот как действует проективная эмпатия. И это – все, что мы знаем о ней на сегодняшний момент. Как я предполагаю, так же действуют и прочие парапсихологические феномены. Имеется некий пласт, который может быть прочтен другим мозгом. Вот это и есть ваша телепатия – такой она предстает по существу. И никакой передачи идей из одного разума в другой. Нет диалога – а только подчиняющее влияние, нечто вроде электрохимического гипноза. Страх – и при этом без особой пользы. Поскольку мальчик в результате сошел с ума, то и передача мыслей, по существу, явилась передачей безумия. Я ощущал тот же эффект на себе, когда приближался к мальчишке, до того как мы усыпили их барбитуратами. Когда Крис придет в себя после шока, то, возможно, сможет лучше прокомментировать ситуацию – он здесь как рыба в воде, смыслит гораздо больше моего.
Сэм Бакс досадливо посмотрел на Соула, лежавшего после солидной дозы барбитуратов на вторых носилках.
– После этой небольшой эскапады, боюсь, наш уважаемый доктор отмочит чего-нибудь еще.
Россон тоже взглянул на Соула. Голова тупой болью напоминала о том, что между ними недавно произошло.
– Психическая перегрузка. Не будем поднимать вокруг этого шум, Сэм. В наших интересах не выносить сор из избы, – сказал он великодушно, хотя в душе обозвал Соула и подонком, и придурком.
Сэм только пожал плечами. Его эти слова оставили равнодушным. Он оглянулся в поисках Айлин.
– А, миссис Соул! Вашему супругу придется отправиться в Блок на обследование, сами понимаете. И весьма кстати было бы, если бы вы не торопились в первое время с его посещением в госпитале.
– Разумеется, – сухо отозвалась она.
Вскоре после этого «скорая» отъехала.
– И все же рассудок Соула испытал не меньшее потрясение, чем мозг мальчика, – вразумлял Сэм Бакс своего коллегу Лайонела Россона, подталкивая его к машине.
Россон ерошил свою львиную гриву, морщился, задевая свежую ссадину.
А за тысячу миль оттуда, над Соломоновыми островами, по пути на север, мозговые структуры еще не были разрушены окончательно, но глубоко заморожены – до состояния, близкого к абсолютному нулю…
К северу от Лас-Вегаса, вблизи от мест взятия проб земли Комиссией по Атомной Энергии, разум тоже не был разрушен окончательно, а только расщеплен на легкие радиоактивные осколки, медленно дрейфующие к югу, перед тем как осесть в пустыне.
Казино располагались достаточно далеко, так что беспокоиться было не о чем. Игра продолжалась. Делайте ваши ставки, господа умы.
А за пять тысяч миль еще дальше к югу индеец из племени шемахоя по имени Кайяпи вообще не беспокоился ни о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64