И хотя все советские ракеты того времени, кроме Р-11 и Р-11М, были одноступенчатыми и имели жидкостно-реактивные двигатели (ЖРД) конструкции В. П. Глушко с использованием этилового спирта и жидкого кислорода, это было несомненно новое слово в мировой ракетной технике. Если американцы в то время делали главный упор на совершенствование авиационных средств доставки ядерных и обычных боеприпасов к цели, то в СССР приоритетным направлением было развитие ракетного оружия оперативно-тактического, а затем и стратегического назначения.
Успехи Советского Союза в создании атомной бомбы, реактивной авиации, способной быть ее носителем, ракетных комплексов с ядерным зарядом позволили командованию Вооруженных Сил внедрять новые виды оружия в войска, проверять их эффективность и учить личный состав управлять ими и действовать в расчетных условиях атомной войны.
Знаменательным событием тех лет стало войсковое учение, состоявшееся в сентябре 1954 года на Тоцком полигоне близ города Бузулук. В прошлом председатель Тоцкого райисполкома Ф. И. Колесов вспоминал, что когда решался вопрос о выселении жителей из близлежащих деревень, он спрашивал военных: «Почему именно здесь бомбу взрывать будете, а не в песках — разве мало их у нас? А те в ответ: надо знать, что произойдет именно здесь — тут точно такой же рельеф местности и плотность населения, как в Германии» {111}.
Речь шла об отработке наступления наших войск на «европейском театре военных действий». Причем атомной бомбе отводилась роль сверхмощного фугаса, «взламывающего» оборону войск НАТО, пробивающего в ней брешь, через которую должны были хлынуть наступающие на запад советские танки и мотопехота.
До начала взрыва войска, участвовавшие в учении, располагались в укрытиях не ближе 5—7 километров от планируемого эпицентра взрыва. Руководящий состав Министерства обороны СССР, министры обороны ряда союзных стран, командующие войсками округов находились в 11 километрах от места сброса атомной бомбы на открытой местности, имея лишь светозащитные очки.
Бомбардировщик ТУ-4А, пилотируемый летчиком Кутырчевым, взлетел рано утром с аэродрома во Владимировке (южнее Сталинграда) и в 9 часов 30 минут сбросил бомбу типа РДС-3 над полигоном. Она взорвалась на высоте около 380 метров. Очевидцы говорят, что земля как будто качнулась и ушла из-под ног. Раздался адский грохот и треск (это прошла ударная воздушная волна), и над полигоном вырос ослепительно яркий атомный гриб. Через 5 минут был дан отбой атомной тревоги. Началась мощнейшая артиллерийская подготовка наступления, а бомбардировочная и истребительная авиация (самолеты ИЛ-28 и МИГ-15бис) нанесла бомбовый удар по укреплениям «противника».
Авиационный инженер С. Крылов, обслуживавший самолеты после их посадки на аэродроме, вспоминал: «Представьте себе: земля дышит жаром, в лицо бьет сильный ветер, нагретый до 40 градусов, рот пересох, голова трещит, пот течет по спине в сапоги, но противогаз и защитный костюм снимать нельзя» {112}.
Передовые части наступающих войск выдвинулись к району взрыва через 2,5 часа. Атакующие подразделения в средствах защиты прошли в 500—600 метрах от эпицентра, получив дозу облучения 0,02—0,03 рентгена, а в танках в 4—5 раз меньше. Конечно, труднее всех пришлось тем пехотинцам, которые после окончания артподготовки и нанесения бомбовых ударов шли вслед за танками через эпицентр атомного взрыва. Участник учений И. Вухановский, майор медицинской службы, рассказывал: «Я оказался в эпицентре уже через полчаса после взрыва. Земля превратилась в шлак и была как бы взбита. Везде догорали пожары, взлетали и падали птицы с обожженными крыльями. Многие подопытные животные сгорели заживо, немало было раненых коров, овец, лошадей. Здесь я воочию убедился, сколь антигуманно это оружие» {113}. К вечеру прозвучал сигнал отбоя.
Через несколько дней после учений в «Правде» появилось короткое сообщение ТАСС: «В соответствии с планом научно-исследовательских работ в Советском Союзе произведено испытание одного из видов атомного оружия. Получены ценные результаты, которые помогут успешно решать задачи по защите от атомного нападения».
В дальнейшем выявились более тяжкие последствия радиационного облучения и радиоактивного заражения местности, отчего пострадало местное население. Лишь в 1990 году, после снятия подписки о неразглашении государственной тайны, был образован комитет ветеранов подразделений особого риска, поставивший перед собой цель выявить всех живых участников Тоцких войсковых учений, а также испытаний ядерного оружия.
С появлением в СССР носителей атомного оружия — ракет и самолетов — советские Вооруженные Силы вступили в новый этап своего развития. Боевые возможности сухопутных войск ВВС и ВМФ резко повышались. Но необходимо было качественно перевооружить войска ПВО, потому что те средства борьбы с воздушным противником, которые использовались в годы Второй мировой войны и первое время после нее, были уже непригодны для борьбы со скоростной, оснащенной аппаратурой радиоразведки и помех американской и английской реактивной авиацией. В предвидении возможного массированного воздушного нападения с применением ядерных боеприпасов, которым угрожали нам США, советское правительство принимало энергичные меры к тому, чтобы усилить противовоздушную оборону, повысить ее боевые возможности, сделать ее непреодолимой для средств воздушного нападения вероятного противника. Развитие войск ПВО шло по многим направлениям. В СССР появились реактивные истребители-перехватчики, радиоуправляемые зенитные орудия, новые радиолокационные и радиотехнические средства, испытывались и принимались на вооружение зенитные ракеты, новейшие средства радиоэлектронной борьбы, шла интенсивная подготовка к автоматизации средств управления различными системами оружия противовоздушной обороны.
Нужно сказать, что перевооружение шло не без трудностей. Взять хотя бы реактивную истребительную авиацию. Так, например, когда в 1947 году советскому правительству были предложены два новых истребителя — поршневой Ла-11 конструкции С. Лавочкина и реактивный МИГ-9 А. Микояна, Сталин отдал предпочтение Ла-11. Даже когда сам Лавочкин рекомендовал пустить в серию МИГ-9, Сталин сказал: «Ла-11 — это самолет, на котором уже все дефекты устранены, есть летчик, который его испытывал, и разработана технология его использования. А что такое МИГ-9? Груда металла» {114}. Но вскоре он осознал значение реактивной авиации. И уже 1 мая 1947 года на воздушном параде в Москве МИГ-9 был продемонстрирован общественности.
МИГ-9 был первой ласточкой. Развитие реактивной авиации в СССР шло форсированным темпом, и уже в конце 1947-го конструкторское бюро А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Успехи Советского Союза в создании атомной бомбы, реактивной авиации, способной быть ее носителем, ракетных комплексов с ядерным зарядом позволили командованию Вооруженных Сил внедрять новые виды оружия в войска, проверять их эффективность и учить личный состав управлять ими и действовать в расчетных условиях атомной войны.
Знаменательным событием тех лет стало войсковое учение, состоявшееся в сентябре 1954 года на Тоцком полигоне близ города Бузулук. В прошлом председатель Тоцкого райисполкома Ф. И. Колесов вспоминал, что когда решался вопрос о выселении жителей из близлежащих деревень, он спрашивал военных: «Почему именно здесь бомбу взрывать будете, а не в песках — разве мало их у нас? А те в ответ: надо знать, что произойдет именно здесь — тут точно такой же рельеф местности и плотность населения, как в Германии» {111}.
Речь шла об отработке наступления наших войск на «европейском театре военных действий». Причем атомной бомбе отводилась роль сверхмощного фугаса, «взламывающего» оборону войск НАТО, пробивающего в ней брешь, через которую должны были хлынуть наступающие на запад советские танки и мотопехота.
До начала взрыва войска, участвовавшие в учении, располагались в укрытиях не ближе 5—7 километров от планируемого эпицентра взрыва. Руководящий состав Министерства обороны СССР, министры обороны ряда союзных стран, командующие войсками округов находились в 11 километрах от места сброса атомной бомбы на открытой местности, имея лишь светозащитные очки.
Бомбардировщик ТУ-4А, пилотируемый летчиком Кутырчевым, взлетел рано утром с аэродрома во Владимировке (южнее Сталинграда) и в 9 часов 30 минут сбросил бомбу типа РДС-3 над полигоном. Она взорвалась на высоте около 380 метров. Очевидцы говорят, что земля как будто качнулась и ушла из-под ног. Раздался адский грохот и треск (это прошла ударная воздушная волна), и над полигоном вырос ослепительно яркий атомный гриб. Через 5 минут был дан отбой атомной тревоги. Началась мощнейшая артиллерийская подготовка наступления, а бомбардировочная и истребительная авиация (самолеты ИЛ-28 и МИГ-15бис) нанесла бомбовый удар по укреплениям «противника».
Авиационный инженер С. Крылов, обслуживавший самолеты после их посадки на аэродроме, вспоминал: «Представьте себе: земля дышит жаром, в лицо бьет сильный ветер, нагретый до 40 градусов, рот пересох, голова трещит, пот течет по спине в сапоги, но противогаз и защитный костюм снимать нельзя» {112}.
Передовые части наступающих войск выдвинулись к району взрыва через 2,5 часа. Атакующие подразделения в средствах защиты прошли в 500—600 метрах от эпицентра, получив дозу облучения 0,02—0,03 рентгена, а в танках в 4—5 раз меньше. Конечно, труднее всех пришлось тем пехотинцам, которые после окончания артподготовки и нанесения бомбовых ударов шли вслед за танками через эпицентр атомного взрыва. Участник учений И. Вухановский, майор медицинской службы, рассказывал: «Я оказался в эпицентре уже через полчаса после взрыва. Земля превратилась в шлак и была как бы взбита. Везде догорали пожары, взлетали и падали птицы с обожженными крыльями. Многие подопытные животные сгорели заживо, немало было раненых коров, овец, лошадей. Здесь я воочию убедился, сколь антигуманно это оружие» {113}. К вечеру прозвучал сигнал отбоя.
Через несколько дней после учений в «Правде» появилось короткое сообщение ТАСС: «В соответствии с планом научно-исследовательских работ в Советском Союзе произведено испытание одного из видов атомного оружия. Получены ценные результаты, которые помогут успешно решать задачи по защите от атомного нападения».
В дальнейшем выявились более тяжкие последствия радиационного облучения и радиоактивного заражения местности, отчего пострадало местное население. Лишь в 1990 году, после снятия подписки о неразглашении государственной тайны, был образован комитет ветеранов подразделений особого риска, поставивший перед собой цель выявить всех живых участников Тоцких войсковых учений, а также испытаний ядерного оружия.
С появлением в СССР носителей атомного оружия — ракет и самолетов — советские Вооруженные Силы вступили в новый этап своего развития. Боевые возможности сухопутных войск ВВС и ВМФ резко повышались. Но необходимо было качественно перевооружить войска ПВО, потому что те средства борьбы с воздушным противником, которые использовались в годы Второй мировой войны и первое время после нее, были уже непригодны для борьбы со скоростной, оснащенной аппаратурой радиоразведки и помех американской и английской реактивной авиацией. В предвидении возможного массированного воздушного нападения с применением ядерных боеприпасов, которым угрожали нам США, советское правительство принимало энергичные меры к тому, чтобы усилить противовоздушную оборону, повысить ее боевые возможности, сделать ее непреодолимой для средств воздушного нападения вероятного противника. Развитие войск ПВО шло по многим направлениям. В СССР появились реактивные истребители-перехватчики, радиоуправляемые зенитные орудия, новые радиолокационные и радиотехнические средства, испытывались и принимались на вооружение зенитные ракеты, новейшие средства радиоэлектронной борьбы, шла интенсивная подготовка к автоматизации средств управления различными системами оружия противовоздушной обороны.
Нужно сказать, что перевооружение шло не без трудностей. Взять хотя бы реактивную истребительную авиацию. Так, например, когда в 1947 году советскому правительству были предложены два новых истребителя — поршневой Ла-11 конструкции С. Лавочкина и реактивный МИГ-9 А. Микояна, Сталин отдал предпочтение Ла-11. Даже когда сам Лавочкин рекомендовал пустить в серию МИГ-9, Сталин сказал: «Ла-11 — это самолет, на котором уже все дефекты устранены, есть летчик, который его испытывал, и разработана технология его использования. А что такое МИГ-9? Груда металла» {114}. Но вскоре он осознал значение реактивной авиации. И уже 1 мая 1947 года на воздушном параде в Москве МИГ-9 был продемонстрирован общественности.
МИГ-9 был первой ласточкой. Развитие реактивной авиации в СССР шло форсированным темпом, и уже в конце 1947-го конструкторское бюро А.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132