И мое кольцо с александритом, и мамины изумрудные серьги. Может быть, дедушка Остриан дал тебе этот ларец? Он украл Янтарную комнату?
Лицо старика стало непроницаемым.
— Думаю, можно сказать и так.
— Что же случилось тогда, дедушка?
Морщинистый старик сидел молча, перебирая пальцами свое францисканское облачение.
Джулия вдруг встала, пересекла комнату и присела рядом с ним. Она заглянула в его слезящиеся глаза:
— Ты — наша последняя надежда. Подумай о маме. Я знаю, что ты хотел передать свои дневники за пределы приюта, иначе не стал бы посылать их по частям Сэму и ей. Что в них было такого, что ты хотел ознакомить мир с ними?
Он посмотрел на нее:
— Как ты узнала о дневниках?
— Миссис Шварц. Кажется, она до сих пор немного влюблена в тебя.
— Глупая старуха.
Тем не менее он несколько выпрямился в кресле. Джулия продолжала настаивать:
— Ты не можешь позволить победить Крейтону и Рейли. Ведь ты же для этого хотел открыть всем свои дневники, дедушка?
Старый Лайл колебался, как голодный зверь, который долго отказывается от хорошей пищи, потому что ему сказали, будто она отравлена. Но в душе он знал, что там отнюдь не яд... а рай. Добираясь сюда, он решил, что избежать ада недостаточно. Рай с его жемчужными вратами, ангелами, его прекрасной женой Мэри и всем тем хорошим, во что он однажды поверил... туда-то он и хотел попасть.
А чтобы это исполнилось, ему нужно было поставить крест на своем прошлом. Он совершил слишком много зла, чтобы его загладить. Он заерзал в кресле. Решительность вернулась в его тело.
— Вы — пара умных ребят. И вы правы. Никто не поверит нам. Но есть кое-что, о чем всем хотелось бы узнать... и поверить...
* * *
ИЮНЬ 1945 ГОДА
ШВЕЙЦАРСКО-ГЕРМАНСКАЯ ГРАНИЦА
Они казались слишком разными, но сами прекрасно понимали, что очень хорошо подходят друг другу. Капитан Дэн Остриан восхищался обходительными манерами юного Редмонда и его способностью разбираться в оборудовании. Сержанту Лайлу Редмонду внушали благоговение холодная смекалка и широкие связи Остриана. Капитан был просто волшебником по части преодоления бюрократических барьеров. Лайлу это нравилось.
К июню война была позади, и капитан Остриан, сержант Редмонд и их рота были откомандированы интендантской службой для доставки на юг Германии экспертов-искусствоведов, которые пытались разобраться с огромным количеством награбленных ценностей.
Тогда капитану Остриану повезло. Помогло и то, что он говорил по-немецки. В альпийской деревне неподалеку от Баденского озера он подслушал разговор двух местных жителей об особом поезде, направленном в Цюрих в последние недели войны. Прослышав про это, они пошли посмотреть, что же такого особого было в том поезде. И обнаружили, что на каждом товарном вагоне красовались внушавшее страх имя Генриха Гиммлера и черные символы СС Поезд задержался из-за ремонта путей. Полковник СС в высоких черных сапогах спрыгнул с поезда и крикнул: «И не вздумай тронуть это своими вороватыми руками, Маас!» Жители деревни все еще терялись в догадках о том, что везли в поезде, но боялись подолгу оставаться рядом с ним. Им удалось узнать еще, что Маас был банкиром из Цюриха.
Это заинтересовало Остриана.
Он провел достаточно много времени со специалистами-искусствоведами, чтобы самому оценить количество сокровищ, награбленных немцами, особенно нацистскими лидерами. Под предлогом поиска поставок для армии он стал звонить повсюду, пока не нашел банкира по имени Сельвестер Маас. Он поехал в Цюрих и познакомился с этим человеком, выпивал с ним, ходил по борделям и в конце концов заставил признаться, что он видел некоторые знаменитые полотна, кое-какие потрясающие ювелирные изделия и, возможно, величайшее из них — шедевр неоценимого значения — легендарную Янтарную комнату.
После того как банкир позволил ему взглянуть на одну из ее панелей, все мысли Остриана сосредоточились на том, чтобы украсть сокровище. Но это была слишком большая работа для одного человека. Ему нужна была помощь Лайла Редмонда.
Редмонд никогда не стеснялся своей жажды денег. Если ты рожден в бедности, это не значит, что ты стремишься в бедности и умереть. Но большинство тех людей, что родились в бедности, все-таки живут и умирают в ней, и Редмонд знал, что у него мало шансов избежать этой участи. Поэтому он охотно согласился с предложением Остриана поделить добычу пополам.
После этого Остриан устроил Редмонду встречу с банкиром Маасом. Но когда Редмонд приехал в условленное здание цюрихского склада, он наткнулся на мальчишку, удиравшего оттуда так, словно все черти ада гнались за ним. Его лицо было белым от страха.
Внутри склада лежал мертвый банкир, и стены были забрызганы его кровью.
Дэниэл Остриан стоял над ним с карабином в руках.
— Маас стал что-то подозревать. Он собирался убить меня.
Лицо Остриана пылало от гнева. Он славился вспыльчивым характером.
— Да? А где же тогда его оружие?
Редмонд ни на секунду не поверил Остриану.
Но дело было сделано. Оставалось только забрать добычу, которая никогда и не принадлежала банкиру. Поэтому Лайл Редмонд помог другу дотащить труп до автомобиля, и Остриан выбросил его в цюрихском районе красных фонарей. Он вернулся, чтобы помочь Редмонду перекрасить ящики и написать на них по трафарету: «Собственность правительства США». Они пометили меньшие из них как кухонные принадлежности, а огромные ящики, содержавшие Янтарную комнату, — как фермы моста. Вскоре прибыли большие частные грузовики, арендованные у одной цюрихской фирмы. Они отвезли ящики через границу в Германию, где американские солдаты перенесли их на грузовики квартирмейстерской службы, которые увезли груз на запад.
Шесть месяцев «второй клад Гиммлера» провел на переполненном армейском складе в Париже. Остриан занимался бумажной работой, а Редмонд надзирал за исполнением. Они были единой командой, каждый выполнял свою задачу, и они могли положиться друг на друга.
Когда Лайлу Редмонду настала пора увольняться из армии, Дэн Остриан организовал отправку ящиков домой на корабле с излишками военного имущества. Вскоре после того, как драгоценный груз прибыл в Форт-Дике в штате Нью-Джерси, только что сошедший на берег Лайл Редмонд явился со свидетельством о покупке. Подобно огромному числу американцев, он купил армейские излишки, которые могли бы помочь ему начать новую послевоенную жизнь. И они оказались очень прибыльными.
Остриан связался с давним другом семьи, владевшим галереей на Пятой авеню в Нью-Йорке. Через него они продали многие из предметов. Алчные коллекционеры, которым неожиданно привалили послевоенные деньги, скупали предметы искусства сомнительной принадлежности по всей Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Лицо старика стало непроницаемым.
— Думаю, можно сказать и так.
— Что же случилось тогда, дедушка?
Морщинистый старик сидел молча, перебирая пальцами свое францисканское облачение.
Джулия вдруг встала, пересекла комнату и присела рядом с ним. Она заглянула в его слезящиеся глаза:
— Ты — наша последняя надежда. Подумай о маме. Я знаю, что ты хотел передать свои дневники за пределы приюта, иначе не стал бы посылать их по частям Сэму и ей. Что в них было такого, что ты хотел ознакомить мир с ними?
Он посмотрел на нее:
— Как ты узнала о дневниках?
— Миссис Шварц. Кажется, она до сих пор немного влюблена в тебя.
— Глупая старуха.
Тем не менее он несколько выпрямился в кресле. Джулия продолжала настаивать:
— Ты не можешь позволить победить Крейтону и Рейли. Ведь ты же для этого хотел открыть всем свои дневники, дедушка?
Старый Лайл колебался, как голодный зверь, который долго отказывается от хорошей пищи, потому что ему сказали, будто она отравлена. Но в душе он знал, что там отнюдь не яд... а рай. Добираясь сюда, он решил, что избежать ада недостаточно. Рай с его жемчужными вратами, ангелами, его прекрасной женой Мэри и всем тем хорошим, во что он однажды поверил... туда-то он и хотел попасть.
А чтобы это исполнилось, ему нужно было поставить крест на своем прошлом. Он совершил слишком много зла, чтобы его загладить. Он заерзал в кресле. Решительность вернулась в его тело.
— Вы — пара умных ребят. И вы правы. Никто не поверит нам. Но есть кое-что, о чем всем хотелось бы узнать... и поверить...
* * *
ИЮНЬ 1945 ГОДА
ШВЕЙЦАРСКО-ГЕРМАНСКАЯ ГРАНИЦА
Они казались слишком разными, но сами прекрасно понимали, что очень хорошо подходят друг другу. Капитан Дэн Остриан восхищался обходительными манерами юного Редмонда и его способностью разбираться в оборудовании. Сержанту Лайлу Редмонду внушали благоговение холодная смекалка и широкие связи Остриана. Капитан был просто волшебником по части преодоления бюрократических барьеров. Лайлу это нравилось.
К июню война была позади, и капитан Остриан, сержант Редмонд и их рота были откомандированы интендантской службой для доставки на юг Германии экспертов-искусствоведов, которые пытались разобраться с огромным количеством награбленных ценностей.
Тогда капитану Остриану повезло. Помогло и то, что он говорил по-немецки. В альпийской деревне неподалеку от Баденского озера он подслушал разговор двух местных жителей об особом поезде, направленном в Цюрих в последние недели войны. Прослышав про это, они пошли посмотреть, что же такого особого было в том поезде. И обнаружили, что на каждом товарном вагоне красовались внушавшее страх имя Генриха Гиммлера и черные символы СС Поезд задержался из-за ремонта путей. Полковник СС в высоких черных сапогах спрыгнул с поезда и крикнул: «И не вздумай тронуть это своими вороватыми руками, Маас!» Жители деревни все еще терялись в догадках о том, что везли в поезде, но боялись подолгу оставаться рядом с ним. Им удалось узнать еще, что Маас был банкиром из Цюриха.
Это заинтересовало Остриана.
Он провел достаточно много времени со специалистами-искусствоведами, чтобы самому оценить количество сокровищ, награбленных немцами, особенно нацистскими лидерами. Под предлогом поиска поставок для армии он стал звонить повсюду, пока не нашел банкира по имени Сельвестер Маас. Он поехал в Цюрих и познакомился с этим человеком, выпивал с ним, ходил по борделям и в конце концов заставил признаться, что он видел некоторые знаменитые полотна, кое-какие потрясающие ювелирные изделия и, возможно, величайшее из них — шедевр неоценимого значения — легендарную Янтарную комнату.
После того как банкир позволил ему взглянуть на одну из ее панелей, все мысли Остриана сосредоточились на том, чтобы украсть сокровище. Но это была слишком большая работа для одного человека. Ему нужна была помощь Лайла Редмонда.
Редмонд никогда не стеснялся своей жажды денег. Если ты рожден в бедности, это не значит, что ты стремишься в бедности и умереть. Но большинство тех людей, что родились в бедности, все-таки живут и умирают в ней, и Редмонд знал, что у него мало шансов избежать этой участи. Поэтому он охотно согласился с предложением Остриана поделить добычу пополам.
После этого Остриан устроил Редмонду встречу с банкиром Маасом. Но когда Редмонд приехал в условленное здание цюрихского склада, он наткнулся на мальчишку, удиравшего оттуда так, словно все черти ада гнались за ним. Его лицо было белым от страха.
Внутри склада лежал мертвый банкир, и стены были забрызганы его кровью.
Дэниэл Остриан стоял над ним с карабином в руках.
— Маас стал что-то подозревать. Он собирался убить меня.
Лицо Остриана пылало от гнева. Он славился вспыльчивым характером.
— Да? А где же тогда его оружие?
Редмонд ни на секунду не поверил Остриану.
Но дело было сделано. Оставалось только забрать добычу, которая никогда и не принадлежала банкиру. Поэтому Лайл Редмонд помог другу дотащить труп до автомобиля, и Остриан выбросил его в цюрихском районе красных фонарей. Он вернулся, чтобы помочь Редмонду перекрасить ящики и написать на них по трафарету: «Собственность правительства США». Они пометили меньшие из них как кухонные принадлежности, а огромные ящики, содержавшие Янтарную комнату, — как фермы моста. Вскоре прибыли большие частные грузовики, арендованные у одной цюрихской фирмы. Они отвезли ящики через границу в Германию, где американские солдаты перенесли их на грузовики квартирмейстерской службы, которые увезли груз на запад.
Шесть месяцев «второй клад Гиммлера» провел на переполненном армейском складе в Париже. Остриан занимался бумажной работой, а Редмонд надзирал за исполнением. Они были единой командой, каждый выполнял свою задачу, и они могли положиться друг на друга.
Когда Лайлу Редмонду настала пора увольняться из армии, Дэн Остриан организовал отправку ящиков домой на корабле с излишками военного имущества. Вскоре после того, как драгоценный груз прибыл в Форт-Дике в штате Нью-Джерси, только что сошедший на берег Лайл Редмонд явился со свидетельством о покупке. Подобно огромному числу американцев, он купил армейские излишки, которые могли бы помочь ему начать новую послевоенную жизнь. И они оказались очень прибыльными.
Остриан связался с давним другом семьи, владевшим галереей на Пятой авеню в Нью-Йорке. Через него они продали многие из предметов. Алчные коллекционеры, которым неожиданно привалили послевоенные деньги, скупали предметы искусства сомнительной принадлежности по всей Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145