Сэм рассказал отцу Майклу свою теорию о том, как именно Гиммлер вывез награбленное из Кенигсберга в Цюрих.
Священник кивнул:
— Судя по тому, что рассказывал мне отец, вы правы. Это было долгое и трудное железнодорожное путешествие. Отец поехал встречать поезд в Германию, чтобы помочь ему въехать в Швейцарию.
Священник рассказал им, как мать умоляла его молчать об убийстве отца и о сокровищах.
— Очевидно, Маас украл несколько произведений раньше, во время войны, из других вкладов, и мать боялась, что в качестве компенсации швейцарское правительство конфискует все ее наследство. Так что я молчал и пошел в священники, чтобы искупить свою вину. — Он грустно улыбнулся Джулии. — Мы не очень отличаемся — ты и я. Есть старая поговорка о том, что дети обречены наследовать нерешенные проблемы своих родителей.
— Это вы десять лет назад послали письма моему отцу и Крейтону о том, что сделали мои деды? — спросила Джулия. — Именно из-за этого они подрались в ночь моего дебюта...
Лицо отца Майкла вытянулось от изумления.
— Я ответственен за смерть твоего отца? Я не знал...
— Но вы также ответственны за освобождение моего деда, — грустно улыбнулась Джулия. — Вы поступили правильно, привели все в движение. После этого выбор, сделанный людьми, стал их собственной ответственностью. Вам не в чем себя винить. По сути, я благодарна вам за все. Если бы вы не побудили дедушку к переменам, Крейтон наверняка стал бы президентом.
Священник задумался над сказанным. Затем кивнул:
— Твои слова — мое искупление. Спасибо.
* * *
Джулия и Сэм сели во взятый напрокат «Мустанг», оставленный на стоянке позади красивой каменной церкви. Луна стояла высоко, и воздух, насыщенный запахом моря, был тих. Все предвещало снегопад, бледные тучи, плывущие по черному небу, должны были принести перемену погоды. Они вновь были в одежде от Армии спасения, купленной Сэмом на Манхэттене. Руку Сэма дергало, но его напичкали обезболивающими средствами, так что он почти не обращал на нее внимания. Они прижались друг к другу, и их дыхание слилось.
— Ты поедешь со мной в Нью-Йорк? — спросила она. — Это близко и удобно. В морозильнике есть еда.
Он усмехнулся, погладил по щеке и внимательно посмотрел на нее.
— У тебя такая мягкая кожа. — Он провел пальцем по ее шее. — Ты веришь в любовь?
— Забавно, что ты спрашиваешь. В последнее время я много думала об этом. Но если мы признаем ее существование, придется отказаться от некоторых наших старых представлений.
Он поцеловал ее, а она прижалась к нему. Сэм с благодарностью крепко обнял ее невредимой рукой и стал жадно впитывать сладкий вкус ее губ.
Потом отстранился и посмотрел в ее глаза цвета лазурита:
— Если ты говоришь об обязательствах, думаю, тут я готов расширить их круг.
Ее рука пробралась под толстую рубашку и прижалась к его сердцу. Биение эхом прошло через нее, распространяя волны тепла и желания. Ей нравился его запах, его вид, манера разговаривать и то, как он занимался любовью.
— Мне нравится ход твоей мысли, — сказала она.
— Я люблю тебя, — тихо ответил он.
Она вспомнила о матери и о том, как та надеялась, что Джулия найдет и полюбит хорошего человека. Если бы мать была жива, Сэм понравился бы ей. Отцу он бы тоже понравился. Она почти увидела, как они сидят вместе и часами беседуют об искусстве, музыке...
Ее родителей больше нет, и она всегда будет тосковать по ним. Но Джулия остановила их убийц, а теперь у нее был Сэм. Он, конечно, не мог заменить их, да она к этому и не стремилась. Глубоко в душе появилась тихая радость.
— Я люблю тебя, дорогой.
В тихой тени машины она долго целовала его.
Эпилог
ГОД СПУСТЯ, ДЕКАБРЬ
НЬЮ-ЙОРК
Снег сделал город ослепительным. Праздничная иллюминация и елочные гирлянды украшали дома, магазины и кафе на Парк-авеню. Город жил рождественскими хлопотами. Обычный шум уличного движения и голосов приглушался снежным покровом. Свежевыпавший и чистый, он лежал на автомобилях и пожарных гидрантах, образовывал мягкие сугробы рядом с домами. Джулия и Сэм бодро шагали, держась за руки. Горожане гуляли, наслаждаясь хорошей погодой. Шуршали бумажные пакеты с покупками, в воздухе раздавались рождественские поздравления.
— Как тебе Нью-Йорк на этот раз? — спросил Сэм.
Он внимательно наблюдал за ней, ему хотелось знать, действительно ли, как она утверждает, ее устраивает жизнь в Вашингтоне. Они купили там дом на Дюпон-серкл, но Нью-Йорк оставался ее городом. И вот теперь они впервые за много месяцев вернулись сюда...
— Я всегда буду любить Нью-Йорк, — улыбнулась она. — Но тебя я люблю больше.
— Это хорошо. Я рад, что смог сделать такой вклад в общее дело.
Она засмеялась.
После событий в Арбор-Нолле директор ЦРУ предложил Сэму вернуться к оперативной работе. К любой работе по его выбору. Но он знал, что в своей профессии перешел через Рубикон. Он ненавидел ложь, жестокость и смерть. Он был прав, переключившись на исследования и анализ. Если бы даже Ирини осталась в живых, он все равно поступил бы так же.
Он получил должность Винса — замдиректора по разведке — и теперь приспосабливался ко всем достоинствам и недостаткам работы высокопоставленного чиновника. Он скучал по Джулии, когда она уезжала на гастроли, но у него была работа. Когда она возвращалась, его жизнь обретала цельность и полноту.
Вернулся и Пинк. Когда настал день выборов, он уже был в Боснии. Как только он услышал новости о том, что произошло, то понял, что Сэм был прав, а Винс преступил закон. Пинк взял отпуск за свой счет, вернулся в Штаты и докучал Сэму до тех пор, пока тот не простил его. На это ушло некоторое время. Сейчас Пинк работал в Восточной Европе, и Сэм знал, что следующий визит Пинка в Штаты начнется прямо в кабинете Сэма с предложения вместе перекусить, заняться спортом или сходить в кино, чтобы восстановить их дружбу.
Сэм и Джулия двинулись на восток по Шестьдесят первой улице и зашли в мрачный пятиэтажный особняк. Здесь располагалась большая юридическая фирма. Они посидели в отделанной ореховыми панелями прихожей, пока не появился Лайл Редмонд.
Он вошел в клубах холодного воздуха, снимая перчатки.
Джулия поцеловала его в щеку.
— Привет, дедушка. С Рождеством.
— С Рождеством, Джулия.
— С Рождеством, дедушка, — сказал Сэм.
Лайл нахмурился.
— Зови меня Лайлом.
— Но мне «дедушка» больше нравится.
— Ну, раз нравится, то ладно, — проворчал Лайл, пытаясь скрыть радость.
На лифте они доехали до верхнего этажа. Джулия не видела деда со времени своей свадьбы. Он хорошо выглядел. Его кожа была розовой, а широкое худое лицо расплывалось в улыбке. Для них это был большой день.
Какое-то время Джулия жила в болезненной тени убитых ею людей, в сомнениях по поводу своей правоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145