..
— Привет, Нил Столпник! Вот уж не ожидал тебя увидеть в такой французской глухомани. — Громадный бородатый мужчина заслонил собой весь проход в табачную лавку.
— О! Кого я вижу, Илья Пророк! — Нил сразу узнал старого приятеля по универу. — Это у; Мани глухо? У нашей, французской Мани глухо не бывает. Какими судьбами?
— Да вот, подфартило на халяву приехать, послать было некого, а я вовремя подвернулся в нужном месте.
— Пошли ко мне, время-то у тебя есть? — Нил как-то неуверенно пригласил Илью, еще до конца не веря в такую удивительную встречу.
— Время московское, а оно всегда есть, было и будет. Быстро ты оторвался. Далеко твоя лачуга? А то я безлошадный, находился сегодня, аж ног не чую.
Илья даже по сравнению с Нилом смотрелся великаном.
— Рядом, здесь все рядом...
— Ничего себе хрущовку оторвал! Здесь может разместиться Дворец пионеров.
— Проходи, располагайся... Я сейчас по-быстрому что-нибудь приготовлю.
Нил скрылся, вероятно, на кухню, а Илья, подобрав себе кресло, на его взгляд, покрепче, долгожданно протянул замученные ноги.
— Нил, я не пью, только сок или минералку, если можно.
— Да, все в порядке, я сейчас принесу. — Нил вошел с подносом, ломившимся от снеди. — Ну, есть-то ты точно ешь. — И поставил его на стол перед гостем. — Давай, не стесняйся. Ты будешь есть, а я пить вино, а попутно будем разбираться, что ты натворил.
— Ты о чем, Нил? Прямо наезд какой-то, что-то я не понимаю твоего тона, — совершенно искренне отозвался Илья.
— Уж кто-кто, а ты точно понимаешь, про что будем говорить. Я никак не ожидал от тебя такой подставы. Часто задавал себе вопрос, зачем ты это Делаешь и почему я стал твоей литературной жертвой. Ладно я, а все остальные, особенно Танька. Ты уже сотворил три романа, и я чувствую, о это далеко не конец. И еще, каким таким невероятным образом тебе стали известны подробности моей жизни, которые были известны только мне? Ты что — маг, чародей? Калиостро? Были моменты, когда я хотел .все бросить, приехать и набить тебе морду.
Илья как-то по особенному удивленно посмотрел на Нила. Последняя фраза его немало удивила. Еще ни разу после школы никто и не помышлял набить ему морду, потому что до морды той надо было еще допрыгнуть, а проделать это вряд ли кто-нибудь смог бы.
— Нил, так все же правда, — грустно ответил Илья.
Начало разговора никак не походило на застольную беседу, а проголодался он сильно. Но все-таки, отбросив неловкость, начал трапезу.
— Правду пишут в «Правде», а нетленные книги сочиняют. И почему ты из меня сделал какого-то мягкотелого совка-мясоеда? Я другой, совершенно другой, ты форму только создал, а содержание забыл! Ты обязан все изменить!
— Я ничего менять не буду. Это исключено... Это персиковый? — Он наполнил стакан и смачно выпил почти до дна. — Ты сам все поменять можешь, только сам...
Солнце уже не светило в окно, а значит полдень был в самом разгаре.
— Господи, ну надо такому присниться! Какие романы, какой Илья Пророк? В жизни-то он совсем не Илья... — Нил накинул халат и поплелся в душ. — Вроде не мешал вчера ничего. Старею, что ли...
Холодные струи привели его в хорошее настроение. Включив музыку, он направился на кухню варить кофе. На столе стояли два стакана — один из двух хранил остатки сока, персикового, который он никогда не пил, даже в детстве...
— Я завтра приеду, никуда не уходи. У меня новости, но пока я ничего тебе не расскажу. Жди. Позвони Бажанам, мы пойдем вечером в ресторан. Закажи столик в «Де ля Форж»... Нет, лучше позвони в Ульгат, в «1900», кутить так кутить. Все, целую.
Сесиль проговорила все быстро, возбужденно и не оставила секунды на вопросы. Нил положил трубку, но предчувствие чего-то неотвратимого прочно поселилось в нем. Надо что-то делать, делать, делать... По дороге в бар, где его ждал Маню, Нил принял окончательное решение.
— Привет! — Маню уже орошал свои внутренние органы, подливая из бутылки в еще не допитый стакан.
— Вот пьешь ты зря. С такой загрузкой у нас может все сорваться.
— Да не дуди, шеф, все будет лучше, чем в Чикаго. Лучше выкладывай, что делать.
— Значит так. У них всюду емкостная сигнализация, только на комаров не реагирует, поэтому, главное — это освободить путь к объекту. Сейф находится в кабинете у старика, туда вход через Гостиную. Для начала ты сейчас поедешь на ферму, что в стороне от ангаров, в южном направлении, там нужно словить псину, покрупнее. Ее в машину и сюда. Там они свободно бегают, прикормленные туристами, так что особых проблем не ожидается. Вот деньги, купи поводок и прикормку. Потом из машины его не выпускай. После позвонишь мне, я скажу, что дальше делать. Главное, пока не пей, а то все сорвешь. А сигнализацию я возьму на себя. Подробности после.
— А деньги? Ты же обещал...
— Сначала привези песика, потом получишь.
Нил поднялся и направился к выходу. Народу было много, и никто не обратил на него внимания, все были заняты своими тарелками.
Вечером он сам позвонил Доминик и, получив приглашение, поспешил на ужин и очередную партию в шахматы.
Александр был в хорошем расположении духа.
За ужином вспоминал Вьетнам и азиатскую кухню, к которой так и не привык. Доминик тревожно поглядывала на Нила, а он был как никогда любезен и весел, давая понять ей, что проблемы решаются, и тревожиться не стоит. Нил передал приглашение на ужин, Алекс при этом оживился и разразился теплыми воспоминаниями о Сесиль. Доминик, напротив, еле сдерживала нахлынувшее раздражение. Приезд Сесиль не сулил ей ничего хорошего, а главное, Нил уже не придет, как прежде, не говоря уж о большем.
Потом они перешли в кабинет. Но поиграть в шахматы не дала Доминик.
— Нет, сегодня будем играть в карты. Мне надоело сидеть одной. Ваш коллективный эгоизм знает границ. Спусти лампу, я плохо вижу, а очки просто терпеть не могу. Женщина в очках — уже не женщина. Даже если я ослепну, все равно носить очки никогда не буду. Ну, как можно, например, целоваться в очках? Я просто не представляю. Я уж не говорю про ласки и нежности. Все равно, что в противогазе...
— Солнышко, я тебя буду любить даже в скафандре космонавта. А свет сейчас опустим. Жаль, . конечно, что шахматы отменяются, но подчиняться беззащитной силе очаровательной жены для меня не меньшее удовольствие.
Бажан взял пульт со стола, и великолепный светильник в виде стрекозы стал медленно спускаться над столом, пока не осветил его всего мягким светом. Нил не смог сдержать восторга по этому поводу.
— Это не простой светильник, а уникальная работа начала века. Чистый модерн, а стекла на крыльях сохранились еще с тех времен. Немного пришлось внедриться в тело самой стрекозы, чтобы светильник был подвижен, но мой друг, большой мастер на всякие выдумки, ювелирно все проделал, это не просто светильник, а настоящее произведение искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Привет, Нил Столпник! Вот уж не ожидал тебя увидеть в такой французской глухомани. — Громадный бородатый мужчина заслонил собой весь проход в табачную лавку.
— О! Кого я вижу, Илья Пророк! — Нил сразу узнал старого приятеля по универу. — Это у; Мани глухо? У нашей, французской Мани глухо не бывает. Какими судьбами?
— Да вот, подфартило на халяву приехать, послать было некого, а я вовремя подвернулся в нужном месте.
— Пошли ко мне, время-то у тебя есть? — Нил как-то неуверенно пригласил Илью, еще до конца не веря в такую удивительную встречу.
— Время московское, а оно всегда есть, было и будет. Быстро ты оторвался. Далеко твоя лачуга? А то я безлошадный, находился сегодня, аж ног не чую.
Илья даже по сравнению с Нилом смотрелся великаном.
— Рядом, здесь все рядом...
— Ничего себе хрущовку оторвал! Здесь может разместиться Дворец пионеров.
— Проходи, располагайся... Я сейчас по-быстрому что-нибудь приготовлю.
Нил скрылся, вероятно, на кухню, а Илья, подобрав себе кресло, на его взгляд, покрепче, долгожданно протянул замученные ноги.
— Нил, я не пью, только сок или минералку, если можно.
— Да, все в порядке, я сейчас принесу. — Нил вошел с подносом, ломившимся от снеди. — Ну, есть-то ты точно ешь. — И поставил его на стол перед гостем. — Давай, не стесняйся. Ты будешь есть, а я пить вино, а попутно будем разбираться, что ты натворил.
— Ты о чем, Нил? Прямо наезд какой-то, что-то я не понимаю твоего тона, — совершенно искренне отозвался Илья.
— Уж кто-кто, а ты точно понимаешь, про что будем говорить. Я никак не ожидал от тебя такой подставы. Часто задавал себе вопрос, зачем ты это Делаешь и почему я стал твоей литературной жертвой. Ладно я, а все остальные, особенно Танька. Ты уже сотворил три романа, и я чувствую, о это далеко не конец. И еще, каким таким невероятным образом тебе стали известны подробности моей жизни, которые были известны только мне? Ты что — маг, чародей? Калиостро? Были моменты, когда я хотел .все бросить, приехать и набить тебе морду.
Илья как-то по особенному удивленно посмотрел на Нила. Последняя фраза его немало удивила. Еще ни разу после школы никто и не помышлял набить ему морду, потому что до морды той надо было еще допрыгнуть, а проделать это вряд ли кто-нибудь смог бы.
— Нил, так все же правда, — грустно ответил Илья.
Начало разговора никак не походило на застольную беседу, а проголодался он сильно. Но все-таки, отбросив неловкость, начал трапезу.
— Правду пишут в «Правде», а нетленные книги сочиняют. И почему ты из меня сделал какого-то мягкотелого совка-мясоеда? Я другой, совершенно другой, ты форму только создал, а содержание забыл! Ты обязан все изменить!
— Я ничего менять не буду. Это исключено... Это персиковый? — Он наполнил стакан и смачно выпил почти до дна. — Ты сам все поменять можешь, только сам...
Солнце уже не светило в окно, а значит полдень был в самом разгаре.
— Господи, ну надо такому присниться! Какие романы, какой Илья Пророк? В жизни-то он совсем не Илья... — Нил накинул халат и поплелся в душ. — Вроде не мешал вчера ничего. Старею, что ли...
Холодные струи привели его в хорошее настроение. Включив музыку, он направился на кухню варить кофе. На столе стояли два стакана — один из двух хранил остатки сока, персикового, который он никогда не пил, даже в детстве...
— Я завтра приеду, никуда не уходи. У меня новости, но пока я ничего тебе не расскажу. Жди. Позвони Бажанам, мы пойдем вечером в ресторан. Закажи столик в «Де ля Форж»... Нет, лучше позвони в Ульгат, в «1900», кутить так кутить. Все, целую.
Сесиль проговорила все быстро, возбужденно и не оставила секунды на вопросы. Нил положил трубку, но предчувствие чего-то неотвратимого прочно поселилось в нем. Надо что-то делать, делать, делать... По дороге в бар, где его ждал Маню, Нил принял окончательное решение.
— Привет! — Маню уже орошал свои внутренние органы, подливая из бутылки в еще не допитый стакан.
— Вот пьешь ты зря. С такой загрузкой у нас может все сорваться.
— Да не дуди, шеф, все будет лучше, чем в Чикаго. Лучше выкладывай, что делать.
— Значит так. У них всюду емкостная сигнализация, только на комаров не реагирует, поэтому, главное — это освободить путь к объекту. Сейф находится в кабинете у старика, туда вход через Гостиную. Для начала ты сейчас поедешь на ферму, что в стороне от ангаров, в южном направлении, там нужно словить псину, покрупнее. Ее в машину и сюда. Там они свободно бегают, прикормленные туристами, так что особых проблем не ожидается. Вот деньги, купи поводок и прикормку. Потом из машины его не выпускай. После позвонишь мне, я скажу, что дальше делать. Главное, пока не пей, а то все сорвешь. А сигнализацию я возьму на себя. Подробности после.
— А деньги? Ты же обещал...
— Сначала привези песика, потом получишь.
Нил поднялся и направился к выходу. Народу было много, и никто не обратил на него внимания, все были заняты своими тарелками.
Вечером он сам позвонил Доминик и, получив приглашение, поспешил на ужин и очередную партию в шахматы.
Александр был в хорошем расположении духа.
За ужином вспоминал Вьетнам и азиатскую кухню, к которой так и не привык. Доминик тревожно поглядывала на Нила, а он был как никогда любезен и весел, давая понять ей, что проблемы решаются, и тревожиться не стоит. Нил передал приглашение на ужин, Алекс при этом оживился и разразился теплыми воспоминаниями о Сесиль. Доминик, напротив, еле сдерживала нахлынувшее раздражение. Приезд Сесиль не сулил ей ничего хорошего, а главное, Нил уже не придет, как прежде, не говоря уж о большем.
Потом они перешли в кабинет. Но поиграть в шахматы не дала Доминик.
— Нет, сегодня будем играть в карты. Мне надоело сидеть одной. Ваш коллективный эгоизм знает границ. Спусти лампу, я плохо вижу, а очки просто терпеть не могу. Женщина в очках — уже не женщина. Даже если я ослепну, все равно носить очки никогда не буду. Ну, как можно, например, целоваться в очках? Я просто не представляю. Я уж не говорю про ласки и нежности. Все равно, что в противогазе...
— Солнышко, я тебя буду любить даже в скафандре космонавта. А свет сейчас опустим. Жаль, . конечно, что шахматы отменяются, но подчиняться беззащитной силе очаровательной жены для меня не меньшее удовольствие.
Бажан взял пульт со стола, и великолепный светильник в виде стрекозы стал медленно спускаться над столом, пока не осветил его всего мягким светом. Нил не смог сдержать восторга по этому поводу.
— Это не простой светильник, а уникальная работа начала века. Чистый модерн, а стекла на крыльях сохранились еще с тех времен. Немного пришлось внедриться в тело самой стрекозы, чтобы светильник был подвижен, но мой друг, большой мастер на всякие выдумки, ювелирно все проделал, это не просто светильник, а настоящее произведение искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68