ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мы вежливо отведали их плодов и мёду. Шир-Али положил золото за пазуху и, чтобы вступить в законное и неоспоримое владение ферязью, торжественно на ней сел. Ожидая на свою долю подарку, который, по словам ходатая, должен был изумить меня своим великолепием, я значительно посматривал на старосту, пускал в него длинные струи табачного дыму и улыбался. Он, со своей стороны, то перемигивался со мною, то перешёптывался со своими, то успокаивал меня утвердительными знаками; но взятка не являлась.
– Ну, что ж? – сказал я наконец, прерывая утомительное молчание. – Сколько? – где оно? – гм! – я ведь не собака.
– Тотчас принесут! – мигом! – потерпите минутку! – ещё не готово, – отвечал староста.
Спустя четверть часа старейшины деревни всенародно поднесли мне на подносе красные шаровары, обракованные моим товарищем, сопровождая этот подарок множеством похвал и приветствий. Они просили принять их в знак беспредельного их ко мне уважения.
– Это что за известие? – вскричал я. – За кого вы меня принимаете? Разве вы того не знаете, бесстыдники, что я насакчи, поборник благочиния, лицо, которое, по милости пророка, в состоянии так пожечь отцов ваших, что свет в глазах ваших потемнеет? Да я могу дать вам поесть печали столько, сколько вы никогда не едали. Хотите, что ли, надеть на мою совесть эти грязные шаровары, которые носили отцы и деды ваши и которых вы сами не можете носить более? Нет! Я не продаю своей души; я служу шаху верою и правдою и не стану потворствовать вам за эту засаленную, вонючую тряпку. Прочь! А не то увидите, что может сделать с вами такой, как я, насакчи.
Поселяне сбирались поднять с земли подарок, который я оттолкнул от себя с таким негодованием, но Шир-Али остановил их, сказав:
– Постойте! Посмотрим, что это за товар. А!.. – промолвил он, держа шаровары против солнца и переглядывая их, как старый ветошник. – Они ещё могут идти в дело – в них нет пороку. Он, знаете, человек щекотливый: недавно поступил на службу. Я возьму их себе. Благодарен, братцы! Да продлит аллах лета ваши! Да процветают ваши семейства.
Поселяне были приведены в изумление; никто из них, однако ж, не смел противоречить, и я, в ожидании богатейшей добычи, потерял и эту скудную прибыль. Но, по крайней мере, я поучился на опыте, как должно вести дела с моими земляками и полагаться на тех, которые называют себя вашими вернейшими друзьями.
Глава XXVII
Донесение начальству. Следствие. Беда. Неожиданное счастие
Увязав на лошаке пару жирных ягнят, для подарку нашему начальнику, мы отправились в обратный путь. На другой день мы прибыли в лагерь и явились к наибу, который тотчас повёл нас к главноуправляющему. Насакчи-баши сидел в своей палатке и предавался кейфу с одним или двумя приятелями.
– Ну что? – воскликнул он, увидев Шир-Али-бека. – Что вы привезли с собою? Старосту ли с его старейшинами или припасы?
– Желаем представить, для пользы вашей службы, что мы ничего не привезли, – отвечал Шир-Али. – Староста и старейшины каджсоварские прислали с нами пару ягнят и просили повергнуть их к стопам вашего высокопалатия. Мы убедились собственными глазами, что, после охоты царевича, кроме голов на плечах, у них ничего не осталось – ни даже души в теле! Они совершенно ограблены и разорены, и не только не в состоянии прислать ни зёрнышка, но ещё если им отсюда не подошлют припасов для прокормления до будущего лета, то они переедят друг друга.
– Так ли? – сказал с удивлением насакчи-баши. – Но если у них есть ягнята, то должны быть и овцы. Как же ты этого не расчёл?
– Это правда! – промолвил мой товарищ. – Всё, что вы изволите говорить, должна быть правда; но мы докладываем о пшенице и ячмене, а не об овцах.
– Но зачем вы не исполнили моего приказания и не привели сюда старосты со старейшинами? – возразил главноуправляющий. – Если б я был там, то я этих негодяев сжарил бы живьём. Я перевязал бы их верблюжьими верёвками и держал бы их в таком положении до тех пор, пока они не высказали бы всей подноготной. Говорите, зачем не доставили их ко мне?
– Мы хотели привесть их к вам, – сказал Шир-Али, посматривая на меня с тем, чтобы я его поддерживал, – мы связали всех их вместе и крайне хотели вести их сюда; даже поколотили и разругали их ужасно. Хаджи-Баба всё это знает, потому что Хаджи-Баба сам сказал им: если не дадите денег, то не будет пощады. Пощады у нас совсем не было: слава аллаху, мы не знаем сострадания! И если они не дураки, то сами должны чувствовать, что наш хан, господин и благодетель, насакчи-баши, так храбр и неустрашим, такой владетель решимости, такой неумолимый железоед, что, лишь мы только они попались в его когти, он из рёбер их сделал бы пилав. Да! Всё это мы им сказали, и они так испугались, что чуть не провалились сквозь землю.
– Что он говорит, Хаджи-Баба? – сказал хан, обращаясь ко мне. – Я не так-то хорошо понял, почему вы не привели с собою этих людей.
– И я не так-то хорошо понимаю, хан! – отвечал я с глубочайшею покорностью. – Шир-Али-бек помощник нашего помощника. Всё дело было в его руках. Я был с ним как подчинённый: я ведь никто.
Насакчи-баши взбесился. Он стал кричать и бранить нас самыми обидными словами.
– Ясно, как день, что эти негодяи сплутовали всю работу, – сказал он своим собеседникам. – Ради моей души и шахской соли, скажи мне, Шир-Али, сколько ты взял с них? Я вижу, что ты бороду свою им продал: но, скажи, за сколько? А ты, ага Хаджи! только один месяц, что в службе, и уже берёшь взятки! Признайтесь тотчас, собаки!
Мы всеми мерами удостоверяли его в своей невинности; клялись, что не получили ни одного динара; но никто не хотел нам верить. Хан прогнал нас из палатки, велел своему наибу содержать под присмотром, пока не приведут старосты и старейшин для очной с нами ставки.
Оставшись со мною наедине, Шир-Али предложил мне поделиться с ним его взяткою. Но тогда уже было поздно. Он заклинал меня защищать его, по крайней мере, против изветов поселян, когда их приведут в лагерь. Но я и от того решительно отказался. Итак, он вздохнул и сказал мне печально, что если его захотят подвергнуть колодке, то он не переживёт этого наказания. Работая на чужих подошвах, он, по несчастью, прославился между своими таким свирепым пятобийцею, что теперь был не вправе ожидать от них пощады. По этой-то, весьма уважительной причине он поклялся Кораном, что скорее решится на что-нибудь отчаянное, нежели отдаст ноги свои на жертву своим злодеям.
Когда пришло время являться к главноуправляющему для ответу на очной ставке, Шир-Али не могли отыскать в лагере. Он, видимо, укрылся, опасаясь палочной казни. Итак, я предстал один перед нашим судьёю. Каджсоварские люди, едва меня увидели, единогласно объявили, что я отнюдь не притеснял их и не получал от них никакой взятки;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125